Потому что (не) люблю (СИ) - Андриевская Стася. Страница 27

Тот самый откат?

Не вставая с диванчика, взялась за сотовый, позвонила в свою же приёмную.

— Лена, принеси, пожалуйста кофе и оповести сотрудников о том, что в двенадцать будет общее собрание. И найди что-нибудь от головы.

Сказать им как есть и попросить поддержки. Митинг, забастовка, бойкот — что угодно, лишь бы не сдаваться без боя. Не тороплюсь ли я? Возможно. Но ведь и так всё понятно, чего ждать?

Лена, хотя молодая, но понятливая, увидев меня вопросы задавать не стала, только подошла к окну и прикрыла жалюзи, чтобы солнечный свет не бил мне прямо в глаза. Интересно, что она решила, что я с похмелья? Плевать.

— Спасибо, Лен. Я сейчас ещё полчасика и вернусь в строй.

— Я так понимаю, вас пока нету?

— Да. Но держи меня в курсе.

Рука снова и снова тянулась к телефону. Где Данила сейчас, чем занимается, о чём думает? Хотелось стать птичкой и полететь туда, где он, сесть на ветку за окном и наблюдать за ним. Узнать все его тайны, понять все его мотивы. А ещё лучше — невидимкой, умеющим проникать сквозь стены и время…

А ведь когда-то мы были настолько открыты друг другу, что не нуждались ни в превращениях, ни в слежке. В какой момент всё это рухнуло? Когда я узнала его тайну и потеряла веру в него? Или раньше, когда потеряла веру в себя и стала скрывать от него очередные выкидыши?

— Марина Андреевна, — заглянула в кабинет Лена, — охрана доложила, что приехал Данила Александрович.

Я вскочила, кинулась к зеркалу. Расчёска, капли от красных глаз, пудра, помада, сменные парадные туфли на шпильке… Ох, и дура! Опять.

Когда он вошёл, я уже сидела у себя за столом и делала вид, что работаю. Глянула на него мимолётно, бесцельно пощёлкала курсором мыши по рабочему столу.

— Нам уже паковать вещи? Быстро ты.

Он не ответил. Прошёл к моему любимому месту у окна, застыл, глядя на Волгу. Просто молчал и смотрел, а у меня всё внутри дрожало от его близости. Он не придуманный — он вот он, самый настоящий, реальный и пока ещё, пусть и формально, но только мой. Вот только мне ни в коем случае нельзя поддаваться этой слабости, потому что, если Саша окажется беременной от него — я не выдержу. Лучше и не начинать пока. Нужно дождаться вестей от Никиты Сергеевича.

— Я рассмотрел возможные варианты, есть хорошее место в пойме, — не отрываясь от окна, произнёс наконец Данила. — Там лес. Огромные такие дубы. Площадь территории почти в два раза больше, чем здесь. Реки нету, но много родников. К тому же, по участку проходит овраг, из него можно сделать наливной пруд. От города далековато, конечно, но, с другой стороны — изоляция, это самое то, что нужно для кризисного центра. А здесь, как ты понимаешь, прямо под боком, уже через год будет огромный жилой квартал. Причём, в любом случае, согласна ты с этим или нет.

— Зачем ты мне это говоришь? Ты же и так всё уже решил, моё мнение тебя не интересует.

Он, наконец, отвернулся от окна и посмотрел на меня, и от этого взгляда я растерялась. В груди заплескалось что-то тонкое и трепетное… И неожиданно хлынуло в кровь возбуждением — самым банальным, но таким острым, что я невольно стиснула коленки. Между прочим, этот кабинет видел не одно наше сиюминутное помешательство, когда накрывало с такой силой, что на всё про всё иногда хватало меньше минуты… Зато какой! Вся моя жизнь пронизана такими моментами. И если Данила уйдёт, я просто не смогу жить в этом городе. Он слишком наш.

— Интересует. Хотя бы потому, что кроме дубравы есть ещё вариант на горе. Площадь чуть меньше, чем здесь, но шикарный панорамный вид на весь город и Волгу. В ста метрах начинается сосновый бор, воздух охрененный. Давай съездим, хотя бы посмотришь. Вдруг понравится?

— Мне нравится здесь. Для меня это не просто место, это… — В горле встал ком. — Как ты не понимаешь…

— Всё я понимаю! И для меня это тоже не просто место. Но пришло время двигаться дальше, только и всего.

— У тебя всегда всё так просто! — вскинулась я. — Просто кусок земли, просто бывшая детская комната, просто… — «Просто бывшая жена» мелькнуло в голове, и голос перехватило спазмом. — …Просто прошлое, которое пора выкинуть! А я так не могу! Для меня прошлое — это мы!

Данила поджал губы.

— Вот значит как? Мы — это прошлое?

Помолчав, подошёл ко мне. Склонился, опираясь одной рукой на стол, а другой приподнимая мой подбородок, задумчиво заглядывая в глаза. Я перестала дышать. Жар его шершавых, эротично пахнущих недавней сигаретой пальцев расползался по коже, щекотливо стекая за ворот и заставляя болезненно-сладко сжиматься соски. Переворачивал нутро, кружил голову. Скулить хотелось от невыносимой тяги к нему! Пасть ниц и, хватая за ноги, умолять не бросать меня…

— Вымотала ты меня, Марин, — со злой усталостью процедил он мне в лицо. — Руки опускаются, вот правда. И может, ты права, и всё дело в том, что мы давно уже в прошлом? — отпустил подбородок, и мне сразу стало пусто и холодно. — Но тогда тем более пора двигаться дальше. Вопрос только — вместе или…

И, так и не договорив, ушёл.

Так хотелось броситься следом! Повиснуть на нём, не давая сделать и шага, и говорить, говорить, говорить без остановки… Выплёскивать всё, что болит, что отравляет и пугает. Обиды, разочарования, обвинения и покаяние. Сковыривать эту коросту, заведомо зная, что будет больно, но всё равно — умоляя его прекратить эту муку и сделать уже чёртов первый шаг самому! Потому что я так и не смогу уйти первая, даже если второй ребёнок Саши тоже окажется от него. Теперь я уже знала это точно.

Сотрудники шли на экстренное собрание полные заинтересованности. Рассаживались в зале, переговаривались, поглядывали на меня. А смотрела в одну точку и прямо сейчас, в режиме реального времени, прозревала. От утреннего подрыва устроить бунт на корабле осталась лишь растерянность, похожая на похмелье. А всё Данила. Он ведь приехал не просто так — он искал варианты решения моей проблемы, в то время как я просто капризно топала ножкой и сходу отвергала любые предложения. А ведь, положа руку на сердце, речь действительно шла не о какой-то блажи — на кону стояло дело всей его жизни, в то время как «Птицам» просто пришла пора вылететь из старого гнезда, чтобы свить новое. Ещё лучшее. С учётом всех прежних недоработок и бестолковых излишеств.

— Всем добрый день, — дежурно начала я, нервно теребя в пальцах карандаш. — Спасибо за такой быстрый, оперативный сбор, я не займу у вас много времени, и уже совсем скоро вы сможете вернуться к своим служебным обязанностям…

Бла-бла-бла… Так можно кружить бесконечно долго, изливаясь общими фразами. Суть. Где суть?

Сильно выбивал из колеи пристальный взгляд Густава. Он словно лишал меня воли, даже загривок покрылся испариной. Я словно чувствовала себя виноватой. Перед ним? Ну… отчасти. Но глобально — перед Данилой. Что сказал бы он, узнав о моих «сеансах»? О признаниях Густава в любви и моём молчаливом потакании его чувствам? О том, что давала держать себя за руки, заглядывать в свои глаза так близко, что смешивались дыхания? Что посторонний человек знает обо мне больше, чем тот единственный, которому я клялась в верности.

Верность — это ведь не только секс. Это гораздо, гораздо больше… Так чем я лучше Данилы? И чем он хуже меня?

— Я собрала вас не просто так. «Птицы» — это наше с вами общее дело, но мне, как вашему кормчему, надеюсь, вы позволите мне так себя называть, сейчас как никогда раньше нужна ваша поддержка…

Опять ни о чём. Круговерть пустых слов… Отвернись уже! Отведи взгляд!

Но Густав смотрел пристально, даже не моргая, и в его взгляде мне мерещился укор: «Я предупреждал, что это откат! Тебя может отшвырнуть так далеко, как ты не была даже в самом начале… Ты зависишь от своих страхов! Ты сама ищешь эту боль, стремишься к ней, как бабочка к огню… Дай я помогу тебе стабилизироваться, выведу из блоков…»

Чёрт. Это невыносимо!

— И я… Я собрала вас здесь для того, чтобы… — Растерянно потёрла переносицу. — Чтобы…