В разгар лета - Карр Филиппа. Страница 9

— О да, миссис Пенлок, что?

— Хорошо… Я своими ушами слышала, что когда Джим Полденс собирался в море, кто, вы думаете, видел его последним, как не мамаша Джинни. Она сообщила ему, что священник в церкви поймал зайца.

— Ну, — сказала я, — и что из этого?

— О, Господи! Неужели вы ничего не знаете, мисс Аннора? Это ужасно плохой знак — говорить о священниках, церквях и диких животных человеку, который выходит в море. Этого всегда нужно избегать по возможности.

— Но почему?

— Здесь не может быть и речи о «как»и «почему».

К сожалению, это так. Все знают, что если нужно упомянуть слово «церковь», говорят «колокольня».

Я вспомнила о том, что не так давно рассказывал мне Рольф.

— Это ясно, как белый день, — продолжала миссис Пенлок. — И этому нужно положить конец, пока с нами не случилось несчастья.

Мы с Джекко набросились на булочки, которые никто больше не мог приготовить так, как миссис Пенлок.

— Объедение! — воскликнул Джекко.

— Их надо было есть десять минут назад, — добродушно проворчала миссис Пенлок.

В этот же день мы получили письмо от матери.

Дедушка Дикон умер. Родители собирались пробыть в Эверсли еще неделю или около того, чтобы поддержать бабушку, а потом вернутся домой. Они пытались уговорить ее поехать с ними, но она не хотела покидать имение. Там же были Елена, Питеркин и Амарилис и, конечно, Клодина и Дэвид. Скоро все мы поедем к ним в гости.

Мы с Джекко с грустью думали о дедушке. Мы не часто виделись с ним, но встречи с ним всегда производили на нас неизгладимое впечатление. Он был очень колоритной личностью, и мама много рассказывала нам о его жизни. В ее глазах дедушка был героем: он спас бабушку Лотти от, разъяренной толпы во время французской революции. И мы все считали его необыкновенным человеком, поэтому нас так потрясла его смерть.

Значит, родителей не будет дома накануне самого долгого дня в году. Я заметила, что Джекко совсем не расстроен этим обстоятельством и что он мечтает воплотить свои планы в жизнь. Ожидаемое приключение поглотило его мысли. Должна признаться, что я тоже ждала этого дня.

Ночью накануне праздника я внезапно проснулась.

Кто-то был в моей комнате. Я вскочила.

— Ш-ш! — прошипел Джекко.

— Джекко, что ты здесь делаешь?

Он подошел к краю моей кровати и шепотом сказал:

— Что-то происходит.

— Где?

Он взглянул в сторону комнаты мисс Кастер, которая была рядом с моей, и приложил палец к губам.

— Я собираюсь посмотреть. Хочешь поехать?

— Куда? — повторила я.

— Туда. Ты слышишь?

Я напрягла слух. Откуда-то издалека до меня донесся слабый звук голосов.

— Если ты хочешь поехать, одевайся как для поездки верхом. Если ты не едешь, я все равно поеду.

— Конечно, я еду!

— Приходи в конюшню, — сказал он, — и, пожалуйста, не шуми.

Джекко вышел в коридор, дрожа от возбуждения, а я стала одеваться. У меня было предчувствие, что должно произойти что-то ужасное.

Он ждал меня в конюшне.

— Я думал, ты никогда не придешь.

— Куда мы едем?

— Я точно не знаю: в сторону леса.

Я оседлала свою гнедую кобылу, и мы выехали.

Я чувствовала, что Джекко увлекает это приключение, и послушно следовала за ним. Переправившись через реку, мы въехали в лес.

Я заметила:

— Хижина мамаши Джинни недалеко. Ты думаешь…

— Это накапливается уже давно, — ответил он. — Происшествие с лодкой Полденсов, кажется, переполнило чашу терпения.

Мы ехали через лес к просвету, который виднелся впереди. Лес всегда был для меня чем-то таинственным, ходить туда одной мне разрешили совсем недавно. Родители всегда боялись, что мы упадем в реку, которая в этом месте, недалеко от устья, была достаточно широкой.

Я спросила:

— Который час?

— Около полуночи.

Сквозь деревья уже были видны огни факелов.

Джекко сказал:

— Будь осторожна. Они нас не должны видеть.

Теперь мы были близко к просвету, деревья редели.

Передо мной была толпа народа; все танцевали вокруг тележки, а в ней виднелась какая-то фигура. Нет, это невозможно! Мамаша Джинни!

У меня перехватило дыхание.

— Она не настоящая, — прошептал Джекко, — они сделали ее изображение.

Там были люди, которых я знала, но они были почти неузнаваемы в свете факелов.

— Мы приехали как раз вовремя, — сказал Джекко.

— Что они собираются делать?

— Смотри.

Посреди поляны они разложили костер и танцевали вокруг него. Затем кто-то вытащил чучело из тележки и насадил на шест.

У меня захватило дыхание от изумления, когда они сунули шест в пламя. Поднялся крик. Чучело подняли вверх. Его одежда пылала. Все пели, танцевали, скрежетали зубами. Казалось, людей охватило неистовство.

Я почувствовала себя дурно: мне не хотелось больше на это смотреть. Я повернулась к Джекко и сказала:

— Я хочу домой.

— Хорошо, — ответил он, пытаясь меня утешить.

Но я заметила, что ему тоже стало не по себе при виде этого зрелища.

Мы тихо вернулись обратно, поставили лошадей в стойло и пробрались в дом. Нам не хотелось разговаривать.

Я пролежала без сна всю ночь.

Канун самого долгого дня в году. Всегда в этот день царила атмосфера всеобщего возбуждения. Даже маленьким детям было позволено не спать, и их брали с собой в вересковые поля смотреть, как зажигают костры.

— Это происходит в здешних местах со времен наших предков, — говорила миссис Пенлок.

На кухне царило лихорадочное ожидание. Я с трудом дождалась прихода вечера, мне не давало покоя необъяснимое предчувствие.

Рано утром я поднялась и отправилась в бухту и увидела Бетти Полденс. Что-то безумное было в ее глазах.

— Добрый день, мисс Аннора, — сказала она.

— Добрый день, Бетти, — ответила я.

Я помедлила, хотела спросить о лодке ее отца, но не знала, как это сделать. Вместо этого я попыталась ее утешить словами о скором возвращении отца.

— Мой отец захочет узнать обо всем, что произошло в его отсутствие, — значительно добавила я.

— О да, — сказала она.

Но я видела, что ее мысли заняты праздником и ей вовсе не хотелось думать ни о чем другом.

Дети собирали ветки для костров, которые должны были зажечь не только на вересковом поле, но и на побережье. Рыбаки насаживали на шесты просмоленные бочонки, которые потом подожгут вдоль всей бухты, — это будет впечатляющее зрелище.