Дереза. Любовь зла (СИ) - Соломина Мария. Страница 30

Тут дракон согласился - в чужой дом со своим уставом не ходят, да и Дерезу ведь не обижают. А вот его в красном углу усадили, как почетного гостя. Эх, знали б кого привечают!

- Какими путями в краях наших глухих оказались? Куда путь держите? - спросил хозяин, когда Бальд преломил хлеба да отведал. И отказывать в такой малость, как рассказ, гостю уже не след.

- Болотную ведьму ищу. - ответил дракон.

Хозяйка охнула, осеняя себя знаком Волоса, ей вторила и сноха, парни же имели вид совсем невозмутимый, словно каждый день к этой ведьме наведываются. А вот дети зашептались и стали любопытно на гостя поглядывать, раньше-то им не так уж и интересен был странный путник.

- Сестрицу мою зачаровали, козой сделали. Вот и иду совета спросить, как ей назад девушкой стать, а в каких местах ведьму искать - не ведаю.

- Это коза сестрица твоя? Так ты извиняй, если что, я жеж не знал... - замялся мужик, что давеча не пустил Дерезу к общему столу.

- Чудны слова твои. - молвил хозяин, оглаживая седую бороду. - Живет в дне пути от нас ведьма посреди топи. Но та ли эта ведьма, что тебе надобна?

- Вот ее и спрошу. А как найти к ней дорогу?

- Найти-то несложно, сложно дойти. Если на первой зорьке выйдешь от нас по дороге, что на запад ведет, то ближе к вечеру увидишь в лесу полу засохший вековой дуб, под дубом тем замшелый валун с какими -то письменами древними. Вот аккурат за тем валуном начинается тропа, что ведет через топь прямиком к ведьминой избушке.

Ульянка же, оказавшись в закутке за печью, осмотрелась. Здесь царил полумрак, стоял небольшой грубо сколоченный стол да сундук у стены. А на сундуке сидела древняя бабка, еле живая с потухшим взглядом и высохшими скрюченными руками. Из-за занавески, что отделяла закуток от основной избы доносился разговор, семья собиралась за ужином.

Шторка отодвинулась, впуская в тесное помещение дебелую хозяйку.

- На вот. - она со стуком поставила на стол деревянную миску с простоквашей и положила ломоть хлеба, зыркнула на бабку с какой -то злобой и отвращением. - Только тихо жри. У нас гость. А то чавкаешь...

Перед Ульянкой же просто поставила на пол не очень чистое деревянное корыто с мелкой немытой репой и ушла. Старуха взяла деревянную ложку и начала хлебать, громко шамкая беззубым ртом.

- Приятного аппетита. - от души пожелала Ульяна, но бабка не оценила и почему -то закашлялась, что было совсем не вежливо.

- Ну-ну. - коза встала на задние ноги и легонько постучала бабку по спине копытом. - Что ж тут все такие нервные. И жадные. Вот сложно было репу хотя бы помыть? А Бальд им целый золотой за ночлег отжаловал.

Бабка глаза округлила и кашлять перестала, впрочем, к трапезе тоже не спешила возвращаться.

- Зря вы сюда пришли, не будет добра с этого. - еле разборчиво прошамкала она.

В обще комнате меж тем переполох поднялся - это путник объявил, что идет к ведьме. Старуха, опять же, суть разговора услышала и головой покачала.

- Стало быть, зачарованная ты. От -то беда! Да ведьма может и сгубить вас, с нее станется. Зело она до мужиков охочая! Закружит, задурит им голову и погубит в трясине. Ты лучше к ней одна иди, тогда может поможет тебе.

- Нее. - возмутилась Ульяна. - Бальду не так просто голову вскружить, тем более -ведьме! - вот только уверена она в этом не была.

- Эге! Ведьма, как мужика увидит, так и говорить с тобой не захочет! А вот если одна придешь - не солжет, но и всей правды не скажет.

- Спасибо за науку, бабушка. А что же ты здесь сидишь, а не семьей?

- А не семья они мне. - буркнула старуха с затаенной обидой. -Жила я на этом хуторе всю жизнь с мужем, да было у нас трое сыновей, но много лет назад ушли муж мой и два старших сына на войну со степняками и не вернулись. Младший же, отрада моя, один на хозяйстве остался, пришла пора ему невесту искать, вот только ходил он хмурый, все девушки ему не любы были. Спрашиваю: «От чего же?». Он сперва молчал, да потом признался, встретил мол в чащобе у лесного омута деву прекрасную, лицом бела, губы алые, глаза - как два лесных озера, а косы до самых пят черней ночи, и с тех пор покой потерял, полюбилась она ему, каждый день в лес ходил ее искать, так и сгинул в топях. Это все ведьма проклятая! Сгубила его, заморочила.

Аппетит у старухи совсем пропал, как и у Ульяны.

- А они тогда кто? - мотнула она рогатой башкой в сторону комнаты, где уже женщины убирали со стола, а детей отправляли на полати.

- Племянничек мой родной, Никодим. Клялся и божился, что пригляд за мной будет и помощь, и не гоже мне одной на хуторе жить в такой глуши. Вот и впустила его с женой да сыном, а потом и сама не заметила, как стала в собственном доме бесправной приживалкой.

Свет в избе погас, видимо все улеглись спать. Ульянка крутилась на неудобной драной рогоже. Ей-Богу, в следующий раз лучше в лесу заночевать, чем у таких радушных хозяев! И ведь Бальд только ради нее на постой просился, домашняя она, к ночевкам на свежем воздухе не приучена. Старуху опять же было жаль... Да только таких историй навалом! То родственники в дом престарелых бабку отправляют, то и вовсе на холодную дачу жить, а сами квартиру присваивают, а то и просто - на улицу выгонят аль до самоубийства доведут.

- Скорей бы Боги меня к себе позвали. - прошамкала бабка, видно ей тоже не спалось. -Намаялась я, нагостилась на этом свете, не мила мне жизнь уж давно. Да свой у них, у Богов-то на все умысел.

- Заткнись, старая! - послышался зычный голос Никодима. - Добрым людям спать не даешь!

В самый глухой час, когда сон самый крепкий, а до первых петухов еще не скоро, который в северных землях зовут часом волка, а южные кочевники напротив считают часом черного быка (Очень пафосно! Ульяна бы просто сказала - пол третьего ночи.), Никодим тихо потормошил за плечо старшего сына.

- Вставай. Самое время!

- А как он проснется? - тот сел на кровати и достал большой нож. - Здоровенный, зараза.

- Не проснется. - сказал хозяин. - Я ему в взвар сонного зелья плеснул. Видел его кошель? То-то же! И все золотые. Мы его быстренько того. и до первых петухов притопим в болоте - никто не найдет. Да и искать не станут. Пришлый.

- Так-то оно так.

- Хутор тебе прикупим, будешь сам хозяином.

Не обуваясь, чтобы лишний раз не шуметь, он пошел за отцом в общую комнату, где на широкой лавке у двери постелили гостю. Никодим уже стоял у изголовья с подушкой наготове, чтобы случайный вскрик не разбудил спящей семьи, нечего им об этом ведать. Оставалось только получше примериться и воткнуть нож аккурат в сердце спящего.

Но гость открыл глаза.

И остановило мужиков вовсе не это. Глаза у того были не человеческие - ярко горели они в темноте расплавленным золотом, тонкой черной пропастью вытянулся узкий зрачок.

Первым тишину нарушил звук ломающегося ножа, который сын хозяина все же успел опустить на грудь спящего гостя.

- Не губи... - успел вскрикнуть Никодим за мгновение до того, как рухнул на пол со сломанной шеей.

В темноте заголосили бабы, а мужик, что так и сжимал в ладони рукоять сломанного ножа, вдруг очнулся, попытался бежать. Дане тут -то было!

Комната вспыхнула ярким светом, языки пламени поднялись разом прямо из дощатого пола, лизали стол, все еще накрытый скатертью, ползли вверх по бревенчатым стенам.

- Молчать! - рявкнул дракон, сжимая горло душегуба одной рукой, но до конца не душа. -Так вы привечаете случайных путников? Прирезать во сне и в болото?

Из-за занавески показалась заспанная козья морда.

- Божечки, Бальд! - закричала она. - Да ты же придушишь его! Они, конечно, скоты редкостные. И почему тут все пылает?

- А слышала ль ты присказку, что на воре шапка горит? Так тут сплошное ворье видать собралось. - он смотрел стремительно седеющему мужчине прямо в глаза, и казалось не просто смотрел, а душу перетряхивал, перебирал и ворошил прошлое. - Уходим отсюда.

Он скинул на пол безжизненное тело и отпер дверь.