Два мотылька (СИ) - "Dayrin". Страница 5

— Крылья трогать нельзя. Летать умею, но делаю это нечасто. Я потомок гром-птиц, поэтому обладаю магией такого вида, но тебе могу сказать, что ещё и с демонами имею родство. Рыбки… Это барбусы такие. Родился я не здесь, а в Небеснограде, а здесь живу, потому что мне тут нравится. Больше ничего не проси, а то опять накормлю тем фруктом, чтобы заткнулся.

И только после этого Тиан его отпустил, снова затягиваясь и глядя в окно, где солнце уже топило туманный тюль теплом. Однако Вьер, что затушил сигарету в пустой тарелке, заканчивать с беседами не спешил. Подвинулся ближе, лёжа на спине и почти касаясь плечом чужого бедра, рассматривал монстра, особенно долгое внимание уделив жиле на дымчатом профиле. Да только тому подобное внимание было не по душе — он не любил свою внешность, а потому заметно занервничал, распушив крылья и сердито оскалился, метнув взгляд полный досады, в котором белые огни заполнялись рыжим пламенем сильной эмоции.

— Хватит пялиться, я и без твоих взглядов свои изъяны наперечет знаю, — голос выдавал неприязнь, да только направлена она была на самого себя, чем Оливьера монстр несомненно изумил.

— Не знаешь, — неожиданный ответ заставил Бастиана перевести напряжённый взгляд в глаза Оливьеру, — твой главный изъян — неумение любить себя. В остальном — полный порядок. Если я скажу, что ты красивый, ты мне вторую ногу не сломаешь?

— Я подумаю, — после почти минутной паузы ответил крылатый, но не очень-то ясно, имел ли он ввиду мягкую шутку или серьезные слова Вьера о проблеме собственной самооценки. А тот лишь посмеялся тихо, потираясь хвостом о руку, что на удивление не покинула мягкой шкурки, невесомо ее почесывая.

В тот день впервые между этими двумя скользнуло понимание.

Общение искрило взаимными колкостями и шутками не меньше, но теперь обрело иные грани. Бастиан буквально выхаживал этого скелета с хвостом, перемежая заботу с саркастичными, а порой и грубоватыми замечаниями. Оливьер же в свою очередь демонстрировал весьма прилипчивый нрав, готовый устроить странную игру на пустом месте, вывести на эмоции, а потом методично перебрать каждую и успокоить. Тиан порой готов был полезть в драку и останавливало лишь то, что Оливьер был, во-первых, слабее, а во-вторых, до конца недели провалялся в постели по его вине. Приходилось терпеть…

Вьер довольно быстро срастил трещину на ноге и теперь нагло исследовал простор деревянного дома. Совал любопытный нос во все шкафы, рассматривал странную коллекцию Тиана, где множество мелких вещей не объединялись ничем, кроме оттенков синего, перекладывал и слушал пластинки, танцевал на его диване что-то похожее на замысловатый восточный танец, абсолютно не зная, что в тот момент за ним пораженно подсматривали не менее любопытные потемневшие в рыжих переливах глаза, готовил лазанью к возвращению хозяина дома с работы, а потом и двор начал изучать, долгое время проводя на крыше, откуда открывался потрясающий вид. Бастиан не возражал: отчего-то в душе затеплился смутный уют от того, что дома его теперь кто-то ждал. Да и Оливьер до небывалого часто умудрялся ставить его в тупик. Наглел, касался, полностью игнорируя его рычание и угрозы, огорошивал странными замечаниями или долго рассматривал его крылья будучи в отдалении, словно запоминал, как если бы собирался исчезнуть навсегда.

— Дыру во мне прожжешь, дракончик, — недовольно вздохнул крылатый одним вечером, когда сам он перебирал струны резонаторной гитары. Оливьер сидел на полу в позе лотоса и неотрывно, жадно даже, следил за его темными пальцами на блестящей, зеркальной поверхности музыкального инструмента. Он не ответил, лишь едва слышно урчал на выдохе да хвостом стлался по ворсу небольшого ковра перед мебелью, то и дело задевая ноги Бастиана. Тот уже даже не вздрагивал — привык за неделю-то с лишним. И теперь не был уверен, что будет спокоен при отсутствии этой наглости в будущем.

А за окнами начиналась гроза.

Тиан отложил гитару, переводя взгляд на стекла, где тенями перекрашивало густую растительность, превращая зелень в дымчатую завесу приближающегося ливня. И если Оливьер недовольно поморщился, то Бастиан обрадованно закурлыкал, расправляя крылья и улыбаясь приходу непогоды словно старому приятелю.

— Давно дождя не было, сушь закончится, — отметил он, словно мысли вслух озвучивал и потянулся к выходу прямо под струи хлынувшего тотчас ливня. Вьер проводил его озадаченным взглядом, полагая, что тот быстро вернется, но когда Бастиан не появился ни спустя двадцать минут, ни час, когда слепой дождь застилал окна сизыми полотнами, то монстр заволновался. Из дома вылетел под струи воды пулей, но нашел мужчину под суховатым деревом на заднем дворе: он стоял под потоками ливня, широко раскинув кобальт крыльев и улыбался с явным восторгом и даже неким благоговением.

А Оливьер смотрел на него и не мог оторваться…

Восхитился увиденным, и плевать было, что замерзнет из-за залившего кристаллы дождя, словно ледяную воду лили прямиком в душу, но ради него он терпел. Словно увидел только что то, ради чего приехал в этот городок. Ощутил прилив вдохновения, какого прежде не было, и четко осознал, что конкретно изобразит в будущем на своих полотнах.

Молнии рассекали небо вспышками раскаленной паутины, освещая кости и перья Тиана причудливыми бликами. Глаза горели огнем — он не сразу обратил внимание на маленького, хвостатого зрителя, что не решался помешать ему в собственном поглощении восторга стихией. Но когда заметил, то впервые улыбнулся так тепло, как не делал в предыдущие дни. Открыто, радостно и искренне. Подошёл к нему и крыло распростер над головой, укрыв от ливня с лёгкой укоризной во взгляде.

— Ну и чего ты вылез, дракончик? Мало тебе было болеть? — Бастиану не понравился вид дрожащего хвоста парня, и он, не дожидаясь ответа, развернул его и потащил в дом, крылом толкая вперёд.

— Да как-то… Любопытно стало, куда это ты пошел. Это, признаться, оказалось красиво. Стоило того, чтобы выйти в ненавистный дождь, — поделился парень, в холле дома старательно отряхивая хвост от воды, чтобы не намочить весь дом стекающей ручейками с гривы дождевой влаги. Тиана же это волновало мало — крыльями он сделал несколько мощных взмахов, едва не сбив с ног зазевавшегося Оливьера, над чем хрипло посмеялся.

— И чем же тебе не угодила эта благодать? — Бастиан фыркнул, действительно не понимая, как могла не нравиться чарующая сила летней стихии, да только понял быстрее, чем ответит парень, тело которого била заметная дрожь замерзания.

— Из-за кристаллов. Мер-р-рзну сильно, — не то рыча, не то стуча зубами ответил парень, прижимая к ногам хвост и выглядя как-то обиженно и в то же время довольно умильно в своей честной беззащитности в этот момент. Вся его дерзость была затоплена холодом — впору бы подшутить, но крылатый скелет не стал его мучить. Сам себе он не мог объяснить такого порыва: вроде полагается отправить в душ, дать сухую одежду, в крайнем случае — полотенце накинуть на плечи, но Бастиан поступил совсем неожиданно даже для самого себя.

Он приобнял его немного нерешительно крылом, что оказалось на удивление горячим и влагу почти не впитало.

Прижал, медленно и плавно, к своему боку, отчего-то почувствовав необходимость согреть именно так. И это казалось правильным шагом, да и Оливьер возражать не стал, то ли момент спугнуть побоялся, то ли сам растерялся, ощущая собой мягкий ворох кобальтовых перьев и чужое дыхание под линиями ребер. Но все равно не сдержался, удивив крылатого тем, что начал мягко рычать на выдохе, словно мурлыкал в удовольствии такого любимого им тепла.

— Странный ты, знаешь? — спросил Бастиан, уводя его таким образом в гостиную.

— А ты? — фыркнули в ответ из-под крыла, чем был вызван хриплый смех обладателя пернатых конечностей.