Мой сводный американец (СИ) - Ройс Мэри. Страница 23

Есть вещи, которые невозможно исправить. И есть поступки, которые невозможно простить. И сегодня Том совершил именно то, чего я простить никогда не смогу.

Желая изгнать из головы безумный вихрь мыслей, ставлю телефон на авиарежим и достаю наушники из тумбочки. Музыка — это единственное, что поможет заглушить нарастающую в душе тревогу.

Включаю первую попавшуюся подборку в стиле рока. Тяжелые басы металла — то, что доктор прописал. Прикрываю глаза, позволяя симфонии дьявола исцелить свою душу. Оставаясь наедине с собой, я всякий раз слушаю Linkin Park, The Doors, Nirvana и Green Day. Именно они помогают мне в трудную минуту, и именно их никогда бы не поняли мои подруги и тем более мама.

Моя жизнь на самом деле не такая розовая и безоблачная, как это кажется многим. Кукольная комната, красивые платья, длинные волосы, прилежная ученица… для меня все это не более чем фарс. Я просто стараюсь не расстраивать маму. Не хочу больше видеть, как она переживает из-за моих глупых выходок. Однако нечто в глубине моей души всегда противилось этой правильной жизни. Словно я и не я вовсе…

В какой-то момент начинает звучать одна из моих любимых песен, и я позволяю себе отключиться. Не думать об американце, о том, что меня ждет завтра. А потом понимаю, что уже буквально захлебываюсь от слез. Сама того не желая, я все равно возвращаюсь к размышлениям о нем. Об этом гребаном поцелуе. От осознания, что Тому плевать на случившееся, сердце болезненно сжимается. Наверное, сейчас он, как ни в чем не бывало, снова переключился на Яру или любую другую девушку. Братец ведь может себе это позволить. Да каждая особь женского пола на той вечеринке с радостью поможет ему развлечься. Господи, почему меня это вообще волнует? Да я действительно схожу с ума, стоит только представить, что он будет с другой.

Дура! Какая же я дура! Слезы градом скатываются по лицу. Что он со мной сделал? Что сотворил со мной этот мерзавец? Как получилось, что всего за несколько дней я угодила в ловушку напыщенного американца?

Я разрываюсь, с одной стороны, ненавидя его до безумия, а с другой — желая совершить ошибку куда больше, чем когда-либо в своей жизни.

Прекрати, Мия! Просто возьми и исчезни… нужно просто уехать…

Я накрываю лицо подушкой и вдавливаю ее до дрожи в руках. Сон. Мне жизненно необходимо заснуть. Но только через час метаний по кровати я, наконец, проваливаюсь в темноту измученного разума…

Кругом меня лес. Слабые солнечные лучи освещают большой камень. Отчего-то это место кажется мне знакомым, и это ощущение отзывается тупой болью в груди. Дышать становится все сложнее. Воздух сгущается прямо в легких. Меня словно сдавливают невидимые стены воспоминаний…

Все как в замедленной съемке. Смотрю на сидящего напротив меня кудрявого парнишку, но не сразу его узнаю. Это ведь Томми? Только почему он выглядит как подросток? Когда парень говорит со мной, на его лице играет холодная улыбка, которая совсем не касается его глаз. Меня это по-настоящему пугает, но вопреки всему я тянусь к нему, стремясь потрогать вьющиеся волосы. Вот только никак не могу разобрать сказанных им слов. Неожиданно солнечный свет исчезает, и я судорожно оглядываюсь вокруг, потеряв Томми из вида. Хочу позвать его, но горло будто цепенеет. Я осталась одна, и страх еще сильнее сковывает тело. Порабощает, не оставляя ни единого шанса даже пошевелиться. Яркая вспышка света ослепляет, а когда способность видеть возвращается ко мне, я с ужасом осознаю, что нахожусь в воде. В спортивном бассейне с полными трибунами народа. Люди кричат, активно машут руками, но я не понимаю их. Внезапно шум замирает где-то в воздухе, а меня словно поглощает холодный вакуум, окончательно закладывая уши. Чувствую, как меня беспощадно затягивает все глубже. Тело не слушается, будто вокруг него обвились невидимые цепи, что препятствуют каждому новому движению. Но все становится абсолютно неважным, когда из-под прозрачной толщи я вижу девочку на той самой вышке. Мне хочется закричать, предупредить ее, остановить, в конце концов. Однако крик тонет в непроницаемых слоях воды, пока чья-то сильная рука рывком не вытягивает меня из этой адовой воронки.

Резко срываюсь с места и ударяюсь лбом обо что-то твердое, а когда открываю глаза, замираю, рвано вдыхая. Надо мной нависает Томми, его лицо выглядит встревоженным, угловатые челюсти напряжены, а прямые брови грозно сведены к переносице. На грудь словно наваливается тонна груза, и способность дышать покидает меня.

— Ты в порядке? — с беспокойством в голосе интересуется Том и помогает мне присесть. — Я только зашел в дом и услышал твои крики…

— Выйди вон! — срывается с губ осипший шепот, и я отталкиваю его, постепенно возвращаясь в реальность.

Американец отстраняется, но не сводит с меня взгляда.

— Я… — запинается, испуская протяжный стон, — нам нужно поговорить.

Пытаюсь сделать медленный вдох, но у меня не выходит.

— О чем? Разве тебе мало? Радуйся, братик, ты превратил мою жизнь в ад, — произношу с горькой усмешкой на губах и запускаю пальцы в прическу, сжимая на затылке кулаки. Я будто все еще нахожусь в том сне…

Том опирается локтями о колени, и я замечаю, как подергивается мускул на его щеке. Он напряжен. Даже нервничает. Устремив взгляд на свои ладони, он выдыхает, словно вечность не делал этого, и говорит тяжелым шепотом:

— Ты, наверное, уже посмотрела видео? Я просто хочу, чтобы ты знала… Мия, я не имею к этому никакого отношения. То, что произошло… прости… — сглатывает, и проводит ладонями по волосам, снова переключая внимание на меня, — сам не знаю, что на меня нашло. Я не должен был тебя целовать…

Серьезно?

— Вот только не делай вид, что тебя это волнует! — огрызаюсь я и тут же поднимаюсь с кровати, но не сразу понимаю, отчего он так пялится на меня. Твою ж…

— Отвернись! — рявкаю на него, быстро достаю из шкафа халат и накидываю на себя, нервными движениями запахивая полы.

— Мия, послушай…

— Я не хочу тебя слушать! Понимаешь? Уходи, Том. Ясно? У-хо-ди!

— Никуда я не уйду!

Американец резко поднимется и настигает меня, вынуждая спиной столкнуться со стеной.

— Еще одна выходка, и я позвоню твоему отцу! — угрожающе рычу на него, а у самой пульс зашкаливает.

— Я сам ему позвоню, — сдавленно произносит он, упираясь одной рукой в стену рядом с моей головой. — Просто ответь мне на один вопрос, и я отстану.

Не верю. Он лжет. Не отстанет.

Зажмурившись, трясу головой.

— Нет! — выкрикиваю с отчаянием и отпихиваю его в сторону в надежде увеличить расстояние.

Только вот добиваюсь абсолютно противоположного. Том вжимает меня в стену так, что с губ срывается глухое аханье. Чувствую, как мое сердце за секунду превращается в ударный молот, пытаясь пробить дыру в груди. Его пристальный взгляд вынуждает вспыхнуть кожу пламенем, заполняет вены жидким огнем.

Стиснув зубы, я вздергиваю подбородок и с вызовом распрямляю плечи. Я солгу, если скажу, что меня не волнует его близость. Однако он никогда об этом не узнает. Я и себя заставлю забыть. Все это неправильно. Абсурд какой-то! Мне не может нравиться собственный брат. Пусть и сводный, но просто ужасный.

— Почему? Почему ты ведешь себя так, будто ничего не было? Зачем ты пожаловалась отцу? Ведь ты сама хотела этого… — заканчивает он дрожащим голосом, явно теряя над собой контроль.

Невзирая на хмурое лицо, Том выглядит настолько растерянным и в то же время раздраженным, что эмоции в моей душе начинают мелькать, как в калейдоскопе. Воздух дикой вьюгой заполняет и покидает мои легкие.

Чего я хотела?

— О чем ты говоришь? — искренне удивляюсь, едва не срываясь в бездну истерики.

— О чем я говорю? Господи, Мия! Хватит уже! Ты хотела меня в ту ночь не меньше, чем я тебя.

От услышанного каждая клеточка внутри меня сжимается. А когда осознание его слов постепенно просачивается сквозь плотные слои тумана в голове, тело дрожит как при сильнейшем землетрясении.