Отдана бандиту (СИ) - Златова Тата. Страница 26

— Я хотел отложить этот разговор до поры до времени, — вернул меня к реальности голос Макса, — но обстоятельства изменились.

— Какой разговор?

— Я нашел твоих родителей.

Я смотрела на Макса широко открытыми глазами. Сказать, что я была удивлена — ничего не сказать. Я была в настоящем шоке. В каком-то странном оцепенении. Не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, даже голос пропал. И весь мир исчез, будто растворился. В ушах страшным эхом звучали его слова. Стучали набатом по всем нервным окончаниям.

— Что ты сказал? — губы сами по себе разомкнулись.

— Я нашел твоих родителей.

— Родителей? — это слово было таким чужим, далеким и холодным, я словно слышала его в первый раз.

— Ну да.

Я чувствовала себя маленькой девочкой, которая потерялась где-то в лесу и сейчас блуждала в темноте, пытаясь отыскать дорогу. Шла на ощупь, вслепую, умирая от страха и неизвестности. Двигалась вперед, не зная, куда приведет этот путь.

Внезапно оцепенение схлынуло. Я пошевелила пальцами и ощутила легкое покалывание. Потом повернула голову и уставилась невидящим взглядом на дорогу.

— У меня нет родителей, — холодно отрезала, — и никогда не было.

— Понимаю. Но хочешь ты или нет, они все же существуют. Если хочешь, можешь их увидеть и поговорить.

Как он себе это представляет? Приду я, постучу в дверь, скажу, что их дочь. А дальше? Что делать дальше? Припереть их к стенке и заставить говорить? Узнать, почему меня бросили, как котенка? Ничего это не изменит… Прошлого не вернуть. Не стереть из памяти эти мучительные годы в детдоме, не вернуть то, что выплакано и выстрадано, не притупить боли. Посмотреть в глаза этим людям означает сорвать бинты и обнажить жгучие раны. Они закровоточат с новой силой и неизвестно, смогу ли я вынести новую порцию боли…

— Зачем ты это сделал? — душу заполнила злость. — Кто тебя просил?

— Алина, я понимаю, ты ошарашена, растерянна, но…

— Ошарашена? Растеряна? Да я в настоящем шоке! — не заметила, как перешла на крик. — С чего ты взял, что я хочу что-то знать об этих людях? Об этих мерзких людишках, которые распорядились моей жизнью так, как им удобно? Просто выбросили, меня, своего ребенка! Не какую-то зверушку, не букашку, а живого человека! Из плоти и крови! Им было наплевать, что будет со мной дальше. Что никто не будет сидеть у моей постели, когда я заболею, никто не пожалеет и не выслушает. Мне не досталось ни капли любви и тепла в этой жизни! Я не знаю, что такое материнские объятия, отцовские наставления, я как сорняк, живу, где попало. Сегодня здесь, завтра — там. Прорываюсь и выживаю, как могу. А ты говоришь — «родители». Нет их у меня и никогда не было. Чужие люди. Проходящие. Плевать на них, слышишь, плевать!

Слезы покатились из глаз каким-то нескончаемым потоком. Не заметила, как оказалась прижата к крепкой груди, как сильная теплая рука скользнула к волосам и начала гладить по голове, успокаивая. Никогда в жизни я еще так не плакала. Меня не душили горечь и тоска, наоборот, я словно открывала все замки и выпускала из стальных клеток все свои страхи и боль, копившиеся в душе годами. Они уходили вместе со слезами и всхлипами. И с каждым мгновением мне становилось все легче и легче. Раньше я рыдала в пустоту и злилась на всех и вся, а сейчас… Сейчас мне всего лишь хотелось избавиться от всей этой тяжести, от всего груза, который, словно якорь, тянул меня вниз, на самое дно, желая утопить. Близость Макса и его забота растопили многолетний лед, он раскололся и начал таять. И эти ручейки омывали мою душу, каждую рану, каждый рубец, заворачивали в новый слой спасительной материи. Обняв Макса сильнее, я наконец-то начала успокаиваться. Это все в прошлом. Это далеко от меня. Надо отпустить. Отпустить и забыть. Перевернуть страницу и начать заново.

— Ничего не говори мне про этих людей, — тихонько попросила я, млея в его руках. — Знать их не хочу!

— Хорошо.

— Не понимаю, зачем ты вообще захотел их разыскать и, главное, зачем…

— В перспективе мне хотелось бы устроить твою жизнь. Я думал, что, если ты найдешь свою родню, в твоей судьбе начнется новый виток.

— Значит, рано или поздно мы с тобой расстанемся?

Больше всего на свете меня сейчас пугало потерять его навсегда. А понимание того, что он не боится потерять меня, резануло по нервам. Причем Макс сам хочет, чтобы наши с ним дорожки разошлись. Только я начинаю думать, что он меня любит или хотя бы ощущает привязанность, как все рушится. Вот почему я так боюсь подпускать к себе кого-то слишком близко? Боюсь, что этот «кто-то» рано или поздно меня оттолкнет. Уйдет. Исчезнет. Этот страх преследует меня с самого детства. Я не была так крепко привязана к Антону, расставание с ним и его предательство я пережила легко. А вот Ворона подпустила слишком близко… Сама себя к нему привязала стежками кровавыми, которые он сейчас так жестоко срывает…

— Нет.

Я не сразу поняла, что это ответ на мой вопрос.

— Никуда тебя не отпущу, — добавил уверенно и твердо, а я подняла на него опухшие от слез глаза. — Если ты сама этого не захочешь.

— Не хочу! — снова уткнулась в его грудь и обняла еще крепче. Пусть сейчас я выгляжу идиоткой, слабой и беззащитной дурочкой, плевать. Да, знаю, в этот момент я уязвима, как никогда. Но я этого не боялась. Я доверяла Максу и знала, что он меня не предаст. Единственный человек на всем белом свете, который никогда не причинит мне зла. Спросите, почему я так в этом уверена? Потому что таких, как он, я никогда не встречала. Он тщательно подбирает людей в свое окружение, проверяет их, а они, в свою очередь, готовы ради него отдать все, даже собственную жизнь. Требуя доверия от других, он и сам не дает повода в себе сомневаться.

— Мы с тобой два одиночки, — вдруг сказал он, в голосе скользнули теплые интонации. — Когда мне Аллигатор показал твое фото, ты мне сразу понравилась.

Глава 17

Несколько секунд я смотрела на него, не моргая.

— Как это? — до меня не сразу дошел смысл его слов. — Получается, тогда, на свадьбе, ты уже знал, что я поеду с тобой?

— Знал, что этот крендель отдаст тебя без колебаний…

— Ты специально все подстроил?! — возмутилась я.

— Вообще-то мои ребята собирались убить Антона. Он задолжал столько, что до конца жизни не расплатится, даже если будет вкалывать круглые сутки без перерыва.

— И что, мне нужно поблагодарить тебя за то, что ты оставил его в живых?

— Можешь не благодарить. С него нечего взять. Мы собирались его прихлопнуть, как комара, и забыть. Но тогда неизвестно, что было бы с тобой. Я не хотел, чтобы ты опять поднималась с самого дна, боялся, что пойдешь по неправильной дорожке. Ладно Аллигатор слюни пускал и мечтал тобой заняться после того, как Антона уберем. С ним бы я разобрался. Но тебя бы достали его кредиторы. Если бы ты стала его женой, с тебя бы непременно спросили. И, поверь, эти люди — я их знаю — не стали бы церемониться. Мне известно, что они делают с родственниками тех, кто им задолжал…

Я высвободилась из его объятий и вжалась в спинку сиденья.

— Вот почему он решил на мне жениться… Хотел, чтобы я за его долги отвечала.

— Угу. Надеялся после женитьбы залечь на дно и переждать. А потом под шумок сбежать заграницу.

— Но как, как он умудрился столько задолжать?! У него же был бизнес, жилье… Мне казалось, он крепко стоял на ногах…

— Он играл, Алина. Много играл, причем по-крупному. Проиграл всю недвижимость, машины, спустил все, что лежало на счетах. Он и свадьбу-то устроил за счет тех денег, которые дали в кредит. А его бизнес был уже на грани банкротства. Сначала он профукал много выгодных контрактов, потом влез в большие долги… Дошло до того, что стало нечем платить собственным сотрудникам. Начались массовые увольнения. Короче, его компанию собирались спустить с молотка. Я купил у него все. И сейчас его дело процветает.

— Ты… ты сейчас серьезно? Неужели все это правда? — ошеломленно спросила я, чувствуя, что воздух сгущается, мне становится нечем дышать.