Отдана бандиту (СИ) - Златова Тата. Страница 38

— Я ни в чем не виновата! Ты зря меня подозреваешь!

— Ладно-ладно, успокойся и сядь.

Подруга опустилась обратно на стул. Потом, чуть подумав, открыла стоящую на столе бутылку с водой и выпила прямо из горлышка. Я откинулась на спинку и начала сверлить ее взглядом.

— Ворона и так подставили, — я попыталась объяснить, почему так набросилась на нее. — Не хотелось бы, чтобы ты тоже оказалась в этом замешанной…

— Алина, я устала повторять, что в глаза не видела этого вашего бандита, который враждует с Вороном. Я человек маленький, мне многого не надо. Только работа, еда на столе и крыша над головой. Все. Тихая, размеренная жизнь. Любая неприятность выбивает меня из колеи, поэтому я их не ищу.

Я посмотрела на ее руки, которые сжимали бутылку, и заметила, что пальцы дрожат. Похоже, я перегнула палку. Не предполагала, что она так разнервничается. А человеку еще работать до позднего вечера… Вздохнув, я все-таки сменила гнев на милость и примирительным тоном сказала:

— Ксюш, ты извини, если я где-то была резкой. Просто все в один момент навалилось, многие под подозрением. Я потому и пришла, что не смогла поверить в твою подлость. Решила посмотреть в глаза и лично с тобой поговорить. И теперь уверена: ты действительно не имеешь никакого отношения к этим разборкам. Но, пожалуйста, если что-нибудь узнаешь, какую-либо информацию, сразу сообщай мне! Договорились?

— Договорились! — Ксюша улыбнулась, а у меня отлегло от сердца.

Когда я вернулась в салон, Ворон стал расспрашивать, как все прошло, но на все его вопросы я отвечала одной-единственной фразой:

— Ксюша ни в чем не виновата.

И твердые нотки в голосе лишь подтверждали мою уверенность.

Оставшуюся дорогу мы ехали молча, каждый думал о своем. Я радовалась, что наконец-то все выяснила с мамой и смогла ее простить, что разобралась с Ксюшей. Правда, когда смотрела на Макса, радость мгновенно меркла. Выглядел он неважно, даже как-то удрученно. Темные круги под глазами не исчезали, на лице прослеживалась какая-то тревога, в последнее время он часто уходил в себя. И меня это сильно тревожило.

В квартире я все-таки не выдержала и спросила напрямую:

— С тобой точно все в порядке? Мне кажется, тебя что-то беспокоит…

— Что? — Он посмотрел на меня взглядом, в котором читалась усталость.

— Что случилось, Макс? О чем ты все время думаешь?

А он вдруг обхватил мое лицо руками и заглянул в самые зрачки:

— О том, что мы живем только один раз.

А потом отошел и, опершись о стену рукой, добавил:

— Ты и представить не можешь, как мне надоело крутиться в этом дерьме. Каждый раз я переступаю через себя, не могу спать по ночам — постоянно вижу тех людей, которых убил.

Я погладила его по плечу и мягко, осторожно сказала:

— Тогда завязывай с криминалом, Макс.

— Это не так просто, как кажется… Тем более, есть еще одно дело, которое надо уладить. Если все получится, я попытаюсь выйти из игры.

Он ушел в комнату, а я не пошла за ним. Не стала расспрашивать, вызывать на откровенность, интересоваться, о каком деле идет речь… Если бы я знала тогда, что его убьют, я бы нашла тысячу слов, тысячу причин, чтобы удержать его дома! Но шестое чувство не подсказало мне, что случится беда… Как же горько я буду жалеть о том, что так мало ему сказала…

Макса убили.

Эта фраза звенела в ушах без остановки, будто кто-то бил в набат. Раз… Макса убили. Два. Убили. Три… Убили. Я отчаянно зажала уши ладонями, но слова не исчезали. Я почти не воспринимала реальность. Видела словно в тумане, как мечется по комнате Аллигатор, туда-сюда, туда-сюда, кому-то без конца звонит по телефону, что-то орет… Потом звонят ему, он в бешенстве рычит в динамик ту же фразу…

Макса убили.

— Как?! Объясни! — Это не мой голос. Это какая-то чужая женщина говорит, нет, кричит, — надрывно, истошно, словно под пыткой. Узнать о таком, осознать, что его нет, — самая жестокая пытка.

— Его застрелили прямо возле бизнес-центра. Телохранитель не успел. Как и скорая.

— Я не верю! — вроде бы сижу на диване, а кажется, будто на карусели, перед глазами все кружится. Слезы льются из глаз, делая туманную пелену еще непроглядней. Бледное лицо Аллигатора расплывается, как и массивная фигура. — Кто?! Кто это может быть?!

— Либо Коготь, будь он неладен, либо толстяк, у которого бабки скоммуниздили.

— Но ему же уже все вернули!

— Видать, зуб наточил, не простил.

— И сдался же вам этот гребаный кейс! — заорала я так, что чуть не оглохла. — Из-за него погиб Макс!

— На самом деле, когда тебя послали на задание, нас интересовали далеко не бабки. В кейсе была флешка с компроматом на Ворона и Когтя. Вот почему сам Коготь согласился помочь Ульяне — ведь компромат на него оказался в наших руках. Она ее выкрала, но мы подстраховались, подменили флешку. Поэтому он согласился сдать Ульяну и молчать про то, что мы замешаны, а мы взамен отдали ему компромат. Только траблы в том, что я не знаю, кто убийца: он или жирдяй. Может, вообще, кто-то другой…

А потом обрушилась тишина. Только часы на стене раздражающе тикали и громко сопел Аллигатор. Страшная, почти осязаемая тишина, которая проникала в каждую клеточку тела и обостряла и без того режущее отчаяние.

— Я найду эту гниду! — угрожающе пообещал Аллигатор. — Найду и…

Он протянул руку и сжал пальцы в увесистый кулак, показывая, что собирается сделать с убийцей Макса. И этот жест был красноречивее всех слов.

Я встала. Цепляясь ослабевшими пальцами то за спинку, то за стенку, я в полной прострации побрела в комнату.

— Ты куда? — догнал меня вопрос.

— Мне больше нечего здесь делать. Хочу собрать оставшиеся вещи и… — облизала пересохшие губы. Боже, как тяжело говорить. Каждое слово как лезвие. — Поеду к себе.

Аллигатор понимающе кивнул.

— Я пришлю Марию, она поможет с вещами.

Я плохо помню, что было дальше. Кажется, я прижималась к стене, а домработница, не задавая лишних вопросов, раскладывала одежду по сумкам. Потом вернулся Аллигатор, взял меня под руку и провел к машине. Ноги подкосились, и он подхватил меня на руки. Так и донес. Звук закрывшейся дверцы немного отрезвил. Я окинула особняк прощальным взглядом, и он тут же растаял в пелене слез.

Чтобы хоть как-то избавиться от сумбурных мыслей, я болтала, что в голову взбредет, и Аллигатор поддерживал разговор. Пустой и бестолковый, потому что говорить было не о чем, но мы все равно продолжали плести ерунду. Только не молчать. Только не слушать мысли. Только не впадать в истерику.

Потом он помог мне дойти до квартиры. Остановившись на пороге, я прошептала — на большее просто не было сил:

— Спасибо. Ты очень много для меня сделал… Очень много для той, которую не переносишь.

— Ты — его выбор. И я его уважаю.

— Была. Была его выбором… — зачем-то поправила я и быстро захлопнула дверь. Потом началась истерика. Помню, как раскрывала чемоданы, подбрасывала одежду вверх и смотрела, как она падает на пол. И не знаю, чем бы все кончилось, если бы не звонок Лены. Мобильный все звонил и звонил, а я не могла его найти. Ходила по комнате и просто звала его, как умалишенная. Наконец определила, откуда идет звук, и дрожащей рукой ответила. Лена что-то говорила, я слышала ее голос, но не понимала, что именно. Никогда в жизни мне не было так чудовищно больно. Так пусто внутри. Так зверски одиноко. Словно я прижимала к груди что-то очень родное и дорогое, а его вдруг взяли и отняли.

— Ну, что скажешь? Эй, ты в порядке, почему молчишь? — доносилось из трубки.

А у меня ноги к полу приросли, а рыдания застряли в горле. Еще чуть-чуть — и рухну. В голове снова зазвучала страшная фраза и я не заметила, как произнесла ее вслух.

— Господи! Ты только держись, слышишь? Я сейчас приеду! — донесся до меня взволнованный голос сестры. Она положила трубку, а я продолжала стоять, слушая монотонные гудки. Слушала и мысленно молила об одном: чтобы сестра поскорее приехала. Иначе я просто сойду с ума…