Шанс на смерть (СИ) - Ву Алекса. Страница 6

После этих слов раздался топот. Странно, ведь никто не мог ходить на этом этаже кроме нас троих. Они молчали, и тишина становилась всё глубже, а звук шагов всё отчётливее. Никогда не думала, что звук топанья детских ног может быть настолько громким.

— Вот о чём я говорил. Ты не должна такого говорить здесь. Отправляйся в свои покои.

— Что? Да как ты можешь! Эта дрянь должна была умереть ещё тогда! Нужно было закопать её вместе с её ненаглядной матерью, когда она ещё работала здесь! Почему ты пытаешься сделать вид, будто бы ничего не произошло?! Ты ведь всё знаешь! Почему ты всё ещё ничего не сделал с ней?

— Замолчи и иди к себе, — уже со злостью в голосе отозвался мужчина.

— Ладно, я пойду. Но, если что-то произойдёт — я тебя предупреждала.

На этом разговор завершился. Женщина действительно ушла. Она направилась в сторону лестницы у которой находилась я. Нужно было срочно куда-то спрятаться, но другого решения, кроме как — выйти в окно — я не нашла. Окно оказалось достаточно простым для такого дома и не запертым, но достаточно большим, чтобы в него смог пролезть человек. Стоило лишь потянуть за ручку на верх, как оно легко открылось. После того как я вылезла из окна, присела на корточки у стены, чтобы меня не заметили. В ту же секунду мимо кто-то прошёл. Я не стала сразу вставать, побоялась, что меня могут найти. Но, просидев так пять минут, я всё же решилась двинуться дальше.

Возвращаться в дом мне не хотелось. Хотя уже была ночь, сон никак не приходил. Да и на улице было гораздо лучше, чем в том душном помещении. На улице было тепло. Яркий свет, что отражала луна имел успокаивающий эффект, а самой луной хотелось любоваться вечно. Этим я и занялась. Нет, наблюдать за этим вечность я бы не смогла, но просто посидеть на мягкой траве, окруженной этим светом, было бы куда приятнее, чем вернуться в неизведанное мной место.

Проходили часы, а я всё сидела. Порой лежала, но мне это нравилось. Не знаю, как скоро должно было настать утро, но уходить от сюда совершенно не хотелось. Я долго думала над всем тем, что узнала, но прийти к однозначному ответу я не смогла. Например, что они имели в виду, когда говорили про меня, или что это были за шаги и как они связаны с той девочкой, которую я видела? За всеми этими размышлениями я и не заметила, как ко мне подошёл отец.

— Что ты тут делаешь? — с недоумением спросил он.

— Сижу. Мне не спалось, и я решила выйти на улицу.

— Но, ведь твоя комната…, - уже тихо произнёс он, будто бы не должен был этого говорить.

— Что моя комната?

— Ничего. Что-то произошло в школе? Сегодня звонил директор и просил нас срочно приехать.

— Разве тебе было когда-то дело до меня? Даже если бы я хотела покончить с жизнью, тебе бы не было до этого абсолютно никакого дела. Не так ли? — да, я всё ещё не особо понимала, что происходит, но некоторые вещи были понятны с самого начала. Одно я знаю точно — семье Эммы не было никакого дела до неё. А значит я могу относиться к ним так же, как они относились к ней. Хотя называть их семьёй — перебор. Они даже этого не достойны. — Я всё-таки пойду в свою комнату. Холодает.

— Стой. Я провожу тебя, — неожиданно отозвался отец, но это он сказал уже мне в спину.

Я не стала его дожидаться. Но это и не требовалось. В конечном итоге он меня обогнал, и я уже шла за ним. Мы поднялись на второй этаж и завернули в коридор, в котором не было ни одной двери. Мы шли и шли, и вот, дошли до конца коридора, где, как оказалось, и находилась моя комната. Дверь была странной… Металлическая дверь с тремя замками, без какой-либо возможности взглянуть что находится за ней.

Отец достал ключ из кармана и начал открывать каждый из замков, проворачивая ключи по нескольку раз. Наконец дверь открылась. Как оказалось, она была не только огромной, но и адски тяжёлой. После того как я вошла в комнату, она с грохотом закрылась, и я услышала, как снова проворачиваются ключи в замочных скважинах.

— Они что, закрывают меня здесь каждую ночь? Тогда не удивительно, что он так удивился, увидев меня на улице…

В комнате не было ничего. Точнее, я ничего не видела, так как свет не горел, а окна здесь не было. Чтобы хоть что-нибудь увидеть я начала искать на стенах хотя бы маленький выключатель. Ощупывая каждый миллиметр уже несколько минут, я всё никак не могла его отыскать. Но под конец, когда я уже начала отчаиваться, я смогла найти что-то на подобии рычага. Он находился совсем рядом с дверью, но не с той стороны, откуда я начинала.

Дёрнула за рычаг, и на потолке загорелся свет. Это была лишь одна жалкая тусклая лампа, но и её хватала, чтобы осветить эту комнатушку. Комната была настолько маленькой, что половину всего места занимали кровать, письменный стол и шкаф. Остальное место было пустым. На стенах не было даже обоев, они были будто бы бетонные, но я слегка прослеживала кирпичные линии, как будто бы этому месту было уже много-много лет. Настолько, что кирпичи представляли собой одно целое. Ровно из того же материала был сделан пол. Взглянув на дверь, я увидела, что на ней нет даже ручки, чтобы можно было её открыть.

— Странно, что при их желании избавиться от Эммы, у них не возникло мысли о том, чтобы просто оставить её здесь.

Сон, как и прежде, не приходил поэтому я решила поискать что-нибудь в комнате. Мало ли что может здесь оказаться. Комната была настолько маленькой, что мне не потребовалось и пяти шагов, чтобы дойти до стола, на котором лежало несколько книг и бумага на которой было написано лишь несколько строк: «Меня здесь нет, и никогда не было. Я умерла, умираю, умру и буду умирать до тех пор, пока кто-нибудь меня не спасёт. Люди смеются, люди хохочут, но люди не знают всей правды, отнюдь. Не знают они, не знаешь и ты, как можно на верную гибель идти. Идти ведь ни сложно, ни сложно шагнуть, рукой лишь махнуть и в небо вспорхнуть. Но кому это надо? Ни мне ни тебе. Я-то мертва, а тебе не дано. Не дано тебе знать, что значит страдать. Хотя о каких страданиях может идти речь, когда ты ничего не чувствуешь? Нет, страдать ты умеешь, но правда ли так, как должно оно быть, а не просто пустяк? Не помнишь, что было, и что? Начнёшь понимать или может страдать? А вспомнишь меня? Мы встречались давно. И недавно встречались. Я тебя позвала, а ты со мною пошла. Пошла, не оправдывайся, ты хотела, ждала, меня призвала, я тебя с собой забрала. А ты и не против была. Ну что же теперь? Найди правду. Узнай. Разгадай. И спаси.». Удивительно, что всё это было написано на бумаге чёрными чернилами с оттенком багрового, но при этом на столе не имелось чернил. После прочтения этого… письма? Лист в моих руках обратился в прах. Он просто рассыпался и упал на пол кучкой пепла, а потом и вовсе его сдуло ветром. Хотя какой ветер, если здесь нет окна и наглухо заперта дверь?

Что это было я так и не поняла. Письмо, казалось, предназначалось для меня. Нет, даже не так. Я точно знаю, что оно для меня, и точно знаю от кого. Но что она имеет в виду под «спаси»? Что я должна найти и что узнать? Так много вопросов, но никто на них мне не ответит. Поэтому я решила продолжить свои «поиски» в комнате, в надежде найти ещё хоть что-нибудь.

Как и стол, шкаф был очень старым и потрёпанным. Когда я его открыла, прозвучал противный скрежет от несмазанных петель. Но это было не самое ужасное. В шкафу оказался лишь один комплект одежды. Он представлял собой белую шёлковую рубашку с объёмными рукавами и кружевным воротником. Её дополняла юбка цвета красного бархата. На ней не было никаких рисунков или вышивки. Абсолютно простая длинная юбка в пол, но при этом верхняя её часть облегала ноги, а затем плавно уходила в ширь. Кажется, такую одежду носили очень давно домработницы, от управляющих до гувернанток. Не знаю, что эта одежда делала в этом шкафу, но она нравилась мне гораздо больше чем та, в которую была одета я. На мне была обычная школьная форма. Тёмно-зелёная юбка в клетку, блуза с коротким рукавом и тугим горлом, жилет серого цвета с эмблемой учебного заведения. Моя одежда была ужасно грязной и помятой, поэтому переодеться не помешало бы. На верхней полке шкафа я нашла коробку с нижним бельём, колготками и носками. А вот обувью пришлось обойтись той, которая была на мне изначально. Это были чёрные балетки на небольшом каблучке.