Гордыня (ЛП) - Холлифилд Дж. Д.. Страница 5

Еда, сигареты, чистое белье. Таков был обмен. Они получали то, чего хотели, и потом рылись в компьютерах ради меня, не задавая лишних вопросов. Тайные общества. Подпольные клубы. Я не поверил Лилиан, когда она сказала о тайной элитной группе, но мне стоило, наконец, признать, какой властью она обладала. Я менял своих людей через день. Чтобы начальник не догадался, что я контрабандой выуживал информацию у него под носом. Без сомнений он глубоко увяз в паутине, подвластной Лилиан.

Я договаривался с заключенными, чтобы они искали информацию о секретных элитных клубах. Существовали ли они? Я не верил, что все это дерьмо реально, но судя по всемирной паутине, все остальные не сомневались. Элитные университеты, тайные общества, процветавшие заговоры. Все это существовало лишь по слухам, поскольку никто не мог доказать их материальность. Однако слухи не рождались просто так. Разные перешептывания и щедрые рассказы о том, что на самом деле происходило за закрытыми дверями в этих клубах лиги плюща, были зловещими. Их создавали, чтобы возвеличивать посвященных над остальными. Чтобы проложить путь к запретной и злой стороне медали: дедовщине, нарушению законов, причудливым традициям, корни которых уходили в века беспорядков и разрушений. Такие клубы не подходили невинным, добросовестным и мягкосердечным. Нет, в них набирались только воины. И если вы искали обычное братство, то могли тут же разворачиваться, подобное не для вас.

Еще я собирал информацию о Лилиан. Она по-прежнему оставалась ведущим консультантом и выдающимся деятелем университета Сент-Августин. В одном высококлассном заведении прямо здесь, в Луизиане. Потому тайные университетские общества могли быть реальны. И шоу там вела Лилиан. Не говоря о том, что ее муж был деканом. Но какого хрена ей понадобился я? В таких клубах тусовались богатеи. Места в них передавались из поколения в поколение. Кому-то вроде меня там не было места. Что еще раз доказывало: у Лилиан были другие планы, и традиции она соблюдать не собиралась. К сожалению, я оказался в центре всего этого.

Джинкс схватил сигареты с булочкой и засунул к себе в штаны.

— Ладно. Выкладывай, — сказал я, оглянувшись на охранников.

— Да-да. Ничего нового об Эвелин Блэквелл.

Я напрягся, как и всегда, когда они возвращались без крупицы информации о моей сестре.

— Ты пробовал разные вариации имени на фейсбуке? А другие социальные сети?

— Ага. Ничего. К тому же тут такие медленные компьютеры. Вышло только распечатать…

— Просто дай мне, черт возьми, — я выхватил у него из рук туго сложенный лист бумаги, а потом Джинкс встал и вышел из столовой.

Я тоже поднялся, наплевав на нетронутую еду, и пошел к своей камере, сжимая в кулаке листок буквально полыхавшей бумаги. Я напрягся и ускорил темп, зная, что за мной наблюдали. Всегда. Я завернул за угол и встал как вкопанный возле своей камеры.

— Спешишь, Блэквелл? — спросил мудак Берринджер, дневной охранник, проведя дубинкой по решетке моей камеры.

— Ага, нужно еще успеть подрочить перед ежедневной молитвой.

Его дубинка врезалась в решетку всего в нескольких дюймах от моего лица. Я даже не дрогнул, что еще больше его разозлило.

— А я думал, ты уже выучил урок. Кругом, — он выпрямился и ждал, пока я подчинюсь.

— Очень жаль, но я же сказал, что занят. Если, конечно, ты не хочешь помочь мне. Выглядишь, как парень, который станет наслаждаться большим толстым членом во рту…

Удар причинил боль, но в этом не было ничего нового. Его дубинка врезалась мне в челюсть, потом он завел ее назад и ударил по коленным чашечкам. Ноги подкосились, и я упал на колени, чувствуя вкус крови во рту.

— Прости, наверное, я не так тебя понял, — поднес я ладонь к губе. — Я-то не люблю член в заднице, но если это твое…

Он снова замахнулся, ударив меня по шее, и я растянулся на полу, потеряв равновесие. Кулаки заскользили по бетону, в кровь стирая костяшки пальцев. Черт. А вот это было больно.

— Вставай.

— Заставь меня, приду… Черт, — выругался я, когда охранник врезал мне ногой по все еще заживавшим ребрам.

— Парень, ты научишься проявлять уважение. Вставай.

Мне хотелось продолжить. Это не первое мое родео с внезапно решившим избить меня охранником. Однако на глаза попался по-прежнему сжатый кулак, и я вспомнил. Охранник не должен увидеть, что у меня в руке. По крайней мере, не до того, как я успею прочесть написанное. Подчинившись, я оторвал свое нывшее тело от пола. Медленно, чтобы охранник не решил, будто я взбунтовался и собирался напасть на него. Обернувшись к стене, я прижал к ней раскрытые ладони, умудрившись спрятать листок за пальцами.

— Вот так. Чертов сопляк. И где сейчас твой рот, а? — вернув записку в кулак, я снова повернулся к охраннику, посмотрев на него пустым взглядом, хотя все мое тело горело. — А теперь отдай мне то, что у тебя в руке.

«Нет».

Я сжал кулаки еще сильнее, ногти впились в ладони.

— Ты что, совсем онемел, пацан? Я сказал, отдай мне тот клочок бумаги, иначе попрощайся со своей функционирующей рукой, — каждый мускул в теле напрягся, готовясь к бою. Он не получит эту бумагу. Я угрожающе шагнул к нему. С моим ростом и телосложением я бы мог причинить ему много боли. Возможно, ему придется пристрелить меня, чтобы остановить. — Назад, парень! — закричал охранник.

— Тогда лучше приготовься пристрелить меня, — я сделал еще один шаг, хоть и не до конца понимал, что делал. Это просто не могло закончиться ничем хорошим.

— Парень, я пристрелю тебя, и никто о тебе потом не позаботится. Ты находишься в списке «Не оказывать медицинскую помощь». Потому истечешь кровью прямо на полу, — я не был бы удивлен, скажи он правду. Ноги сами собой остановились. — Верно. А теперь отдай бумагу, как хороший маленький заключенный, иначе я прострелю тебе запястье и вырву ее сам.

Черт. Поражение раздирало меня изнутри. Охранник достал пистолет, и я понял, что проиграл.

— На колени, мать твою.

Я упал коленями на бетон и сложил руки за головой. Листок выпал из моих пальцев, и охранник поднял его с победоносной улыбкой, тут же развернув.

— А… умный маленький засранец. Заставляешь других выполнять твои указания. По крайней мере, миссис Гриффин останется довольна объектом твоего любопытства, — он развернулся ко второму подошедшему охраннику. — Отведи его обратно в карцер. Похоже, мистер Блэквелл не усвоил урок.

Шесть месяцев спустя…

Из динамиков раздался свисток, оповещавший, что пришло время выйти на свежий воздух. Он напомнил мне о том времени, когда я был ребенком и нетерпеливо ерзал на школьном стуле, ожидая звонка, чтобы выскочить на улицу. Меня охватывало предвкушение, что скоро я смогу поиграть в четыре квадрата, побежать на гигантскую игровую площадку или к любым другим глупым играм, которые так нравились мне в детстве. На мгновение я снова почти ощутил себя маленьким и беззаботным.

Однако здесь не было ничего подобного.

Больше походило на «Голодные игры». Заключенные стояли группами. Панки, наркоманы, гангстеры — называйте, как хотите. Если в кино и показывали что-то правильное, так это то, что здесь заводили друзей, только если это было им выгодно. Одно существо тянулось к другому, чтобы остаться в живых.

Мне больше никто не помогал. Как только я вернулся из карцера, мне пришлось действовать еще более осторожно. Некоторым пожизненникам, может, и было плевать, но обнаружились те, кто все же надеялся на досрочное освобождение, потому последние отступили, не желая попадать в список непослушных у начальника. Казалось, пока я сидел в карцере, по тюрьме распространился слух. Что если кто-то надумает мне помогать, то столкнется с неизбежными последствиями. После трех месяцев абсолютного заключения потребовалось еще три, чтобы найти хоть кого-то, кто решится мне помочь.

Я шел по коридору второго этажа к лестнице, чтобы выбраться наружу. Вчера Рики виделся с сестрой. В своем недавнем письме он попросил ее узнать в городе о моей Эвелин. В данный момент я волновался только о ней. Мне просто нужно было знать, что она в безопасности. Скоро ей исполнится восемнадцать, и я успокоюсь, поскольку Эвелин станет свободна.