Властелин рек - Иутин Виктор. Страница 42

— Но как быть, ежели Баторий начнет войну со шведами и займет захваченные ими русские земли? — вопросил Борис Годунов, и многие, поддерживая его, шумели, согласно кивали головами.

— Надобно обязать их этого не делать, — ответил с места Никита Романович, сложив руки на навершие своего посоха. Сказав, взглянул на Иоанна.

Царь согласно кивнул:

— Мы обязались не вступать в ливонские земли. Так пущай и они не смеют вступать в нашу отчину. Тебе, Никита Романович, поручаю возглавить переговоры с ними. Токмо напрямую им не отказывай в помощи. Пущай считают и далее нас верными союзниками, — молвил Иоанн. Каждое слово его словно источало яд — ненависть к Баторию и желание отомстить ему за поражение, казалось, со временем только все более разжигались в нем. Захарьин, принимая сей приказ, склонил голову.

Уже вскоре он вместе с Андреем Щелкаловым, Богданом Вельским и Афанасием Нагим сидел за столом переговоров с польскими послами, витиеватыми речами убеждая их в верности, дружбе и миру меж Россией и Польшей. Наморщив лбы, послы важно кивали, стараясь вникнуть в каждое сказанное боярином слово.

На предложение «не вступатися в отчину государя», захваченную шведами, послы от имени Батория тут же согласились, сам Никита Романович, слегка улыбаясь, убеждал их, что и государь не станет нарушать мир и не вступит в Эстляндию, и сие будет также указано в договоре, который им надобно подписать.

На подписании сего договора переговоры окончились, и послы уехали к Баторию ни с чем. Забегая вперед, надобно сказать, что сам Баторий так и не решился начать войну с Юханом, видимо, не желая таким образом помочь Иоанну выстоять и победить в еще не оконченной со шведами войне. На его решение повлияют некоторые важные события, повествование о которых поведется далее.

ГЛАВА 14

Посланный за казаками отряд Строгановых — около сотни ратных — выдвинулся, когда на реках сошел лед. Знали — казаки передвигаются на стругах, и пока реки не высвободятся из ледяного плена, не было никакого смысла звать их на службу.

Ратные хорошо были снаряжены на случай, ежели возникнут какие-либо нежелательные столкновения в пути.

Архип, в овчинном зипуне, накинутом на плечи, ехал верхом среди ратных, озираясь кругом. Великая степь, только-только покрывающаяся первой травой, простиралась вокруг. Извиваясь змеей, за зеленым оврагом блестел Яик, толкающий еще крупные куски льда. Где-то вдали, словно окутанные голубым туманом, виднелись горы — Уральский хребет. Здесь Архипу казалось, что попал он на другой конец света — все было иначе, будто это была чужая земля, не русская. Да и была ли она вообще своей? Ее еще стоило завоевать, защитить, обработать. А с приходом весны вновь поднялись местные племена. Они-то, вкупе с сибирским ханом, чье имя здесь у всех на устах, и дают понять московитам, что они здесь лишь гости. Незваные.

Архип был в отчаянии и уже жалел, что по неосторожности ляпнул Строгановым о том, что воевал с казаками. Путь сюда был долог и труден — благо удалось прибиться к купеческому каравану, который и шел в Орел-городок, во владения Никиты Григорьевича Строганова. Там-то Архип и престал пред очами самого хозяина, попросился на службу. Пора было вспомнить кузнецкое дело. Хоть Никита Григорьевич и дал Архипу работу, дозволил ему жить на своем подворье, купец все равно ему не понравился — что-то трусливое и гнилое разглядел Архип в его существе.

Архипу довелось видеть и Максима Яковлевича, и Семена Аникеевича. Прямо из мастерской его привели к ним в горницу, и он, черный от сажи, мял в руках шапку, топтался в грязных сапогах перед ними на цветастых бухарских коврах, глядел на их богатую одежду и злился, чуя неловкость свою. Семен Аникеевич пристально изучал кузнеца, мрачно глядя на него. Максим Григорьевич же объяснял суть порученного дела. Архип слушал и понимал, насколько это может быть опасным. Что если казаки не признают его или вовсе там не будет тех, кого он знает? Тогда все зря. Тогда… Лучше об этом не думать.

— Ты, главное, дело сверши! Понял? — жестко, как холопу, бросил мрачный Семен Аникеевич, глядя исподлобья на Архипа. — А уж мы платой тебя не обидим…

…Пожилой проводник, заглядывая в лицо Архипу, обещает:

— Ежели вдоль реки пройти дальше, то вскорости найдем их стан!

Опомнившись и мотнув головой, Архип отворачивается и ничего не отвечает. Проскальзывает лихая мысль о побеге. И что тогда? Куда он потом? Сгинуть в этой степи ничего не стоит.

Старик был прав — казаков настигли вскорости — наткнулись на разъезд. Они были в цветастых потертых рубахах и широких шароварах, перетянутых ремнями и поясами. За спинами их висели самопалы, на поясах — сабли и ножи. Увидав издали ратников, казаки не стушевали, что-то обсудив меж собой, изготовились и начали ждать. Проводник тут же, вжав голову в плечи, отвел коня назад, за спины ратников. Архип же выехал вперед и, хмуро и настороженно вглядываясь в суровые лица казаков, искал глазами среди них знакомых — вдруг повезет? Не повезло. Конечно, никого он из них не признал.

— Мы пришли с миром! — подняв согнутую в локте руку, крикнул Архип.

— Вы кто такие? — выкрикнул кто-то из мужиков.

— Государевы люди, — настороженно вымолвил другой казак. Рука одного из них легла на рукоять сабли.

— Нас послали купцы Строгановы, — ответил Архип. — Мы пришли с миром. Мне надобно говорить с вашим атаманом.

— А чего тебе атаман? С нами говори! — с презрительной усмешкой молвил самый молодой из казаков, из-под длинных усов его сверкали белые зубы.

— Мне нужен ваш атаман. Отведите меня к нему, — двинув желваками, настойчиво повторил Архип. Он спиной чуял, как напряглись ратники, словно уже готовые броситься в бой на этот малочисленный разбойничий отряд. Казаки о чем-то переговорили меж собой, и один из них сказал, разворачивая коня:

— Следуйте за нами. Токмо не шалите! Ежели что — тут вам не скрыться.

Архип обернулся к ратным и, кивнув им, первым двинулся за казаками. Ратные и окончательно струхнувший проводник неспешно пошли следом. Чем дальше шли они вдоль реки, тем больше рос казацкий отряд — видимо, подходили остальные разъезды, и Архип замечал, как настороженно переглядываются ратные, да и он сам начал мыслить — не засада ли? По спине струился холодный липкий пот.

Один из казаков, который прибыл с новым отрядом, показался Архипу знакомым. Властным жестом остановил он движение всех всадников и медленно направил коня к так же остановившимся людям Строгановых. Казак приближался, ища глазами предводителя чужаков, но, видимо, не находя, крикнул раздраженно:

— Кому я и зачем понадобился? Живее, ну?

Конные казаки, звеня сбруей, тихо переговариваясь, медленно выстраивались вокруг ратников, постепенно сбивая их в кучу. Архип все пытался разглядеть знакомые черты в этом грозном казаке с выбритой головой и сверкающими черными глазами и, не веря своим глазам, окликнул его неуверенно:

— Матвей?

Казак тут же хлестнул по нему колючим взглядом и сам начал вглядываться. Постепенно черты лица его смягчались, и он вдруг улыбнулся счастливо и искренне:

— Архип! Ты?

Это был Матвей Мещеряк — сомнений не оставалось, и оба, соскочив с коней, направились друг другу навстречу и обнялись кратко, словно старые друзья. Казаки и люди Строгановых недоуменно переглядывались, иные улыбались, дивясь столь забавному и невероятному стечению обстоятельств.

— Истинно говорят — судьбу на кривой не объедешь! Знал, что встретимся еще! — тиская плечи Архипа, говорил Матвей.

— Так ты теперь атаманом заделался? — улыбался Архип, похлопывая товарища по спине. Матвей, чуть задрав подбородок, махнул рукой. Видно было, как возмужал он за минувший год, особой мужественности прибавили бритая голова и густеющие рыжеватые усы.

— Многое произошло за год! — молвил Мещеряк и смерил Архипа взглядом с ног до головы. — А ты, стало быть, купцам Аникеевым продался? Чего им надобно?