Современная дРама (СИ) - Томченко Анна. Страница 11

— Прости меня, Алис…

— Я люблю тебя, Миш…

— Я тебя сильнее…

Зажатый в пальцах телефон замолчал. Я стиснула зубы, призывая себя к порядку, но не получалось. Хлопнула дверью спальни, пошла вниз. Наткнулась на Анатолия, что с прокурором сидели и братались в кухне. Стащила бутылку минералки и поднялась наверх. Пролетала мимо своей спальни, устремляясь к самой дальней. Без стука вошла и застала Ника на постели с ноутбуком. Он стянул наушники и уставился на меня. А я, словно ошалев от прилива адреналина, ответила на этот взгляд.

— Уйди и закрой дверь с той стороны, — хрипло выдохнул он. Я обидно усмехнулась и последовала его совету.

Уже стоя в своей комнате, я запоздало смутилась, но все равно не могла объяснить эту свою эскападу. Зачем я пришла к нему? Во мне, что заговорила подруга с ее извечным «если хочешь забыть хахаля, прыгни в руки принцу»? Или я закрыла свой гештальт? Или мне больно и я хочу причинить боль всем окружающим? Что я хотела от Никиты?

Дверь распахнулась от удара. Облокотившись на косяк, стоял Ник. Меня впечатало в него с силой магнита. Я влетела в его грудь, судорожно зацепилась пальцами за плечи а он… Ответил. Подхватил на руки, заставляя обвить ногами, хлопнул, закрывая дверь…

Он не целовал. Он отвоевывал своё. Грубо, напористо, размыкая мои губы своим языком. Больно сжимал в руках. Я хрипло, ошалело дышала, готовая сорваться в истерику. Его пальцы надавливали на чувствительные точки. Они касались груди, сжимая, отводя платье в сторону. Он прикусывал шею.

— Не закрывай глаза… Не закрывай… Смотри на меня…

И я смотрела. Было в этом что-то извращённое, целоваться с отрытыми глазами, ловить в его зрачках разгорающееся пламя.

Меня прижали спиной к стене. Меня клеймили поцелуями-укусами. Меня мучили томительным ожиданием. Я психовала, сжимала ноги на его талии сильнее, стараясь приблизился, царапала плечи мужчины, а он поднимая на меня глаза, усмехался и на губах играла улыбка дьявола, что искусил непорочную монашку.

Щелчок пряжки ремня. Ткань нижнего белья в сторону. И меня коснулось его желание, непоколебимое, сильное напористое. Я обмякла в руках мужчины, а он, схватив меня за бёдра, опустил. Я взвизгнула, забилась в накрывающей агонии наслаждения. Он дёрнулся. Я в унисон. А потом рывок и постель холодит спину. Ник нависает надо мной, не разрывая нашего контакта. Задирает платье, проводит по животу пальцами. Его рука скользит выше, ладонь накрывает грудь. Я сжимаюсь вся внутри, требуя чтобы он двигался. Но он медлит, доводит до исступления, когда я готова выть от желания. И он подаётся вперёд… Назад…

Я тяну его футболку наверх. Мне хочется его тела, обнаженного, сильного. Ощутить вкус его кожи с нотками табака и дымного костра, на кончике языка-щепоткой соли. И Ник стряхивает лишнюю одежду. Я провожу языком по шее, спускаюсь к ключицам. Он сквозь сомкнутые зубы выдыхает и ускоряется. А я ловлю эти движения, попадаю в такт. Подстраиваюсь, чтобы когда пелена огня застилает его глаза, судорожно всхлипнуть, выгнуться навстречу, сжаться и забиться в неконтролируемом всплеске пика возбуждения. Уловить его рваные движения, жесткость напрягшегося тела и хриплого дыхания. Ощутить как мир взрывается светом сверхновой…

— От тебя летним лугом пахнет, колокольчиком… — он все ещё лежит сверху, закутывая в своё тело, не даёт двинуться. И дышит в шею, ласкает языком. Желание, ещё несколько минут назад удовлетворённое, урчащей кошкой свивается внизу живота.

— А от тебя зимним костром… — мой голос тих, зачем-то я ловлю его взгляд, он проводит пальцем по моим губам размыкая их.

И потом он не уходит. Ложиться рядом, притягивая к себе, дышит, целует, гладит. Я несмело отстраняюсь.

— Зачем? — он всматривается в мое лицо, подозреваю пытается разглядеть предвестников дамской истерики. Но я лишь улыбаюсь.

— Душ… — противозачаточные это конечно вещь, но раз в год и лопата огнестрелом оборачивается.

— Не позовёшь? — он приподнимает бровь и демонстративно заостряет внимание на моей груди.

— А ты хочешь? — с сомнением спрашиваю, ища тапочки.

— Я сегодня только начал, — он встаёт с постели и проводит пальцами мне по спине. Я вздрагиваю. — Идём в большую ванную…

Под звуки воды, что заполняет ванну, Никита расстёгивает мое платье. Я стою лицом к огромному зеркалу, когда бретельки скатываются с плеч, начинаю нервничать. И смущаться.

То есть переспать с человеком, которого сутки знаешь-не стыдно, а раздеться перед ним стыдно? Я затыкаю сварливое бурчание в голове и продолжаю наблюдать, как Ник касается моих плеч, жестко проводит по позвоночнику, от чего вся кожа воспламеняется. Один щелчок и лиф расстегнут. Я обнимаю себя, стараясь укрыться. Но Никита лукаво улыбается, подводит меня ближе к зеркалу, откидывает мои волосы вперёд, я выдыхаю…

— Согласись, нереально заводит? — спрашивает он, наклоняясь к моему уху, но глядя в глаза через зеркало. Меня словно током пробивает и я не понимая, что творю, слегка повожу бёдрами. — Алис… Руки…

Он поддевает мою ладонь, вынуждая разомкнуть объятья. Накрывает полушарие, сдавливает, второй рукой стаскивает кружевной низ. Я переступаю с ноги на ногу, освобождаясь…

А потом ночь на смятых простынях. Его хриплый голос…

— Не закрывайся от меня… — дорожка поцелуев до груди, стоны, снова его желание, мое согласие… — Алис, ты меня с ума сводишь…

Утро наступило. По ощущениям- на меня. Я выпуталась из одеяла, осоловело дергая его за все концы. А когда освободилась из плена…

Никита спал, занимая всю кровать. Причём полностью нагой. И я такая же. Воспоминание хороводом, как бабки на Масленицу, пронеслись, оставив после себя возбуждение. Вот тебе и три раза за ночь, однако.

Я ещё раз взглянула на спящего мужчину. Да, хорош он не только внешне, но и в принципе, поэтому надо валить. Сразу уточню, что куда, а не кого. В режиме электровеника я собрала шмотки, схватила Ириску и, мельком глянув на часы, которые заискивающе просимафорили начало десятого, бесшумно вышла из спальни. Потом подумала, что удалиться по-английски совсем свинство, чиркнула на клочке бумаги пару слов и, вернувшись, положила на тумбочку.

Такси приехало быстро и я, подхватив сумку, собаку и валенки, выскочила на террасу. Не заметила хозяина дома, который пил кофе.

— Золушка, валенки оставь…

Я непонимающе уставилась на Толика, а тот пояснил:

— В сказке у принца была туфелька, а ты оставь хоть один валенок, надо же Никитке как-то тебя искать…

Я махнула рукой, наскоро поблагодарила за выходные, ещё раз поздравила с помолвкой и убежала по тропинке. Несчастьем оказалось, что по пути до машины я все же выронила один валенок.

Глава 9

— Да, София Марковна… — я зажимала трубку на плече, ища в недрах багажника машины подруги чёртову коробку карточек с именами гостей.

За прошедшую неделю меня вымотало и потаскало. Олеся не слезала с меня со своей свадьбой, которая «будет скромненькой». Что в ее понятии скромность я не догадывалась. А вот ресторан на двести человек, цветы из Голландии и «золотое» по денежным меркам платье, пролили свет на лицемерие подруги.

Не смотря на организатора, который тоже был в мыле, мне доверили занятия всякой мелкой, но нужной чепухой. Вот эти карточки, например, которые от меня требовала мать невесты, кудахтая в телефон.

Я вытащила небольшую коробку и, подняв подол атласного платья лилового цвета, припустила в летних туфлях на шпильках по заснеженной тропинке до загородного комплекса, где и располагался ресторан. Один из трёх.

— Алиса, — Софья Марковна нервировала меня больше, чем ее дочурка, — поторопись сейчас кончится аперитив и гости…

— Тетя Софа! — рявкнула я, поскальзываясь. — Если вы не перестанете меня подгонять, я вообще не дойду, а лягу в сугроб…

Мне пробурчали, что, дескать, сначала позабывают важные вещи, а потом психуют. Я скинула звонок и поднялась по ступеням к дверям. Не обращая внимания на толпу народа, у которых в оставшихся двух залах тоже были какие-то мероприятия, я пробилась к гардеробу и пихнула свою шубу улыбчивой девушке. Выкорчевалась из толпы и, выворачивая ноги от налипшего на каблуки снега, устремилась на свадьбу подруги.