Сказание о Небесной Искре. Том 3 (СИ) - Лисовецкий Богдан. Страница 41

Точно такая же тварь, как и ранее вылезла на него. Кровавые куски плоти, слепленные между собой. Глаза, что перекосило, располагались в разных частях того, где по меркам человеческой фигуры должно находиться лицо. Присмотревшись, Чистовод увидел, что тело выглядит чуть лучше, чем предыдущее. Больше черт проглядывалось в нем, но тем не менее оно оставалось бесформенным.

Пара шагов, точный взмах Апреля и чудовище растворилось во тьме.

— Это все какая-то шутка?

Чистовод несколько раз провел мечом, отправляя режущие водяные волны во тьму, но пролетев небольшое расстояние они попросту исчезали.

Сдавленный хрип послышался позади, однако в этот раз в нем были нотки какого-то голоса, который был смутно знаком Чистоводу. Он резко повернулся, принимая защитную стойку, но тут же обомлел. Князь, который всегда был спокоен и хладнокровен, но при этом не лишен сочувствия. Правитель, что живет уже столько лет и уж точно среди тех, кто может сохранять спокойствие в страшных ситуациях ему не найдется равных, сейчас боролся с бешено бьющимся сердцем.

Существо, которое все также выглядело трижды пережеванным и искромсанным человеком теперь все же напоминало его, а не бесформенную кучу плоти. Но то, что заставило князя содрогнуться, был небольшой клочок одежды на теле.

Из ткани нежно-синего цвета.

С фамильным гербом княжества Иса.

Чистовод мотнул головой, отступая назад. Его руки задрожали.

— Нет… этого не может… Хватит! Прекрати!

Он прыгнул, исключая в голове какие-либо сомнения и разрубил на две части непонятное существо. Как и прежде оно растворилось в темноте.

— Разум человека — это такая занятная вещица. В нем столько страхов и сомнений. Столько разочарования и боли. Даже великий князь, за спиной которого драгоценный опыт и незыблемые идеалы. Даже он имеет слабости и страхи, которые запрятаны глубоко в его разуме. Я прав, Чистовод?

Голос говорил медленно и внятно. Он звучал всюду и заставлял чувствовать себя не на своем месте.

— К чему это все? — выровнял свой тон Чистовод, он старался успокоить себя тем, что виденное было лишь тем, что специально показывал ему враг. — Покажи хоть сотню таких, я справлюсь с ними. Они недостаточно сильны.

За каждым словом скрывалось сомнение. Неведомая техника продолжала давить на его разум, заставляя все больше верить тому, что происходило.

Внезапно голос сменился и начал звучать за спиной Чистовода. Голос, столь знакомый и важный для него. Тот, которым он дорожил больше всего на свете.

Его голова потяжелела, а тело будто налилось свинцом. Он поворачивался, но настолько медленно, что мог бы быть убит уже несколько раз, если бы его противник того желал.

Перед ним стояла фигура, все еще израненная и кровоточащая, но уже полностью и отчетливо похожая на человека. Определенного человека.

Нежно-синий кафтан, фамильный герб Исы. Юноша с чистыми голубыми глазами, длинными и черными, как смоль, волосами. Нежные черты израненного лица были отдаленно похожи на Чистовода.

— Пересвет…

— Но ты же умер, да? Да, отец. Я погиб тогда! Сложно было тебе все это время, а? Осознавать, что ты и пальцем не пошевелил, чтобы спасти своего собственного сына?!

Руки Чистовода предательски задрожали. Кожа покрылась мурашками. Сердце сжалось до состояния, когда каждый стук едва слышен. Он видел, как к нему шагал его собственный сын. Тот, что погиб тридцать лет назад. Но сейчас он не верил в это. Та смерть была где-то далеко в прошлом и казалась всего лишь кошмаром. Ком подступил к горлу, не позволяя мыслить здраво. Голова князя была забита лишь одним.

— Каждый… каждый день, все эти тридцать лет я мечтал увидеть тебя снова. Ты не представляешь, как я корил тогда себя за то, что мы разделились на два фронта. Ты просто не представляешь, как я…

— НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ?! Ты видел то, что разрубил первый раз? ВИДЕЛ? Именно в это меня превратил Захария. Хотя, ваше величие уже узрел меня собранным воедино. Знахари видно постарались, чтобы папаша не расстроился при виде груды ошметков вместо сына. Не представляю… А ты? ТЫ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ? У меня была любовь, была целая жизнь впереди! Огромный талант, который сделал бы меня величайшим практиком, а возможно когда-нибудь и князем, о котором знал бы весь Русский Каганат, а теперь что? ЧТО? Я лежу в сырой земле, медленно становясь ее удобрением, а моя душа варится в котле Чернобога. Такого ты хотел для своего сына?

Чистовод шагнул вперед, но его тело продолжало дрожать. Между ним и его сыном оставалось лишь пять шагов.

— Я не хотел, сынок. Ты же знаешь, как я любил тебя! После смерти твоей матери, мы с тобой — единственное, что осталось друг у друга. Я желал тебе только лучшего, но… не уберег. Прости меня, Пересвет!

— Нет, отец. За то, что ты не помог мне тогда, за то, что отправил умирать, ты поплатишься своей собственной жизнью!

Пересвет вытянул руку вперед и вонзил кинжал в живот Чистовода. Защита пропустила самый обыкновенный удар, потому как князь был в смятении. Его сердце наполняли сожаление и боль. Он думал, что за тридцать лет свыкся с этой потерей, но нет. Она до сих пор заставляла его сердце обливаться кровью.

Даже не поморщившись, он сделал еще шаг и крепко обнял сына. Лезвие вонзилось глубже.

— Я знаю, что мог бы быть лучшим отцом. Знаю, что тебя уже не вернуть, как бы я не старался и как бы не хотел. Ни одна техника и ни одно легендарное растение не может вернуть того, кто был предан земле. Я хочу, чтобы ты знал, что я ни на мгновение не забывал о тебе. Ты всегда будешь жить в моем сердце. И всегда я буду любить тебя, сынок.

Все еще крепко обнимая Пересвета он вынул кинжал из своего живота и молниеносно метнул его куда-то в сторону, его пальцы удерживали знак Лели, придавая оружию дополнительную скорость, за счет покрытия водой и усиления Духовной Ивы.

ХЛОПОК!

Пересвет растворился в воздухе, как и тьма, которая скрывала поле боя. Снова в ушах зазвенели звуки сражения.

В пятнадцати шагах справа от Чистовода стоял высокий мужчина, который выглядел буквально, как копия Захарии, его отличали лишь цвет волос, что были полностью седыми, и глубокий шрам, проходящий через все лицо.

Мужчина держал перед собой руку, которую насквозь пробил брошенный князем кинжал.

— Как занятно! Значит ты отдавал себе отчет, что я манипулирую твоими воспоминаниями, но все равно дал себя ударить? Вообще необычно, чтобы мою технику могли развеять одной лишь силой воли. Брат не врал о вашем безграничном духе.

— Да, я поддался изначально, но твоя ошибка была в том, что мой сын никогда не стал бы обвинять меня за свою смерть. Для него жизнь близких в разы дороже, чем его собственная. Я всегда боялся того, что он будет винить меня в своей смерти, но Пересвет был человеком чести, склонным к самопожертвованию. Даже больше, чем я сам. Это и вывело меня из транса. А рана… Что ж, это ничто, в сравнении с тем, что я снова обнял своего мальчика. Спасибо тебе, за такую возможность.

Мужчина рассмеялся, вытаскивая кинжал из руки и откидывая его в сторону.

— Я и не надеялся, что ты сляжешь от такой техники. Это было бы слишком просто, верно, Чистовод? Я наслышан о тебе. Сейчас ты один из немногих, кто представляет для нас реальную угрозу.

Пока он говорил, багровый туман медленно густился в его руке, затягивая рану, другой же он вытянул из ножен широкий одноручный меч.

— Вот как, не думал, что у Захарии есть еще сильные практики, о которых нам неизвестно.

— Мое имя Тирах, и я его родной брат. Думаю, будет честно знать имя того, кто вскоре поможет тебе воссоединиться с сыном.

Оба практика встретились взглядами и рванули друг на друга, сцепившись в звенящем урагане ударов.

Глава 121. Печать разума против руны обращения

От каждого столкновения мечей сотрясалось само пространство. Оба практика сражались, всецело посвящая себя бою. Вот только если Чистовод поставил на кон свою жизнь, ради защиты своего народа, то Тирах хотел отобрать эту жизнь любой ценой.