Каста Неприкасаемых (СИ) - Емельянов Дмитрий Анатолиевич "D.Dominus". Страница 19

Разочарованно выхожу в реальность. Не знаю чего я ждал, но этот результат как-то не впечатлил. Переждав приступ неудовлетворенности, вхожу снова и уже вкладываюсь во всю мощь, давя двумя растопыренными ладонями. Хрясь! Кусок песчаника раскрошился на десяток маленьких частей. Давлю еще, растирая осколки в пыль.

Здорово! Выскакиваю из Сумрака и, передохнув, прихожу к идеи вытащить гранитный булыжник из пола камеры. Раньше казалось, что это бессмысленно тренироваться с такой твёрдой конструкцией, но сейчас появилась внутренняя уверенность. Вдох, выдох, восстанавливаю дыхание и ныряю вновь в серую муть. Ставлю камень на место прежнего и пробую раздавить этот. Пыжусь, напрягая сознание и давлю щитом на пределе возможного – безрезультатно. Гранит оказался куда прочнее и не поддался.

Выхожу в реальность с дрожащими руками и весь мокрый от пота.

«Ладно, – успокаиваю себя, – пусть с гранитом не получилось, но песчаник то я раздавил в пыль. Такое голыми руками не сделать, разве что кувалдой».

Отдышавшись, решаюсь спросить свой внутренний голос, хотя мы с ним как бы в ссоре после той ночи и не разговариваем уже несколько дней.

– Что скажешь, какого уровня мой щит?

Наверное, Гор тоже заскучал в тишине, потому что откликнулся сразу и даже не ворчал как обычно.

Могу с уверенностью сказать, что это результат третьего уровня.

Мне это не очень понятно, поэтому переспрашиваю:

– Объясни толком, что это значит? Удар какого стража выдержит такой щит?

Для простоты, в первом приближении можешь считать, что ты выше сильнейшего из заклинаний на один дан, то есть предположительно твоя защита выдержит удар стража заклинания Эйн второго дана третьего уровня, соответственно стража Дойс третьего дана такого же уровня, и любой удар заклинания Триан.

– Значит, сегодня я мог бы играючи справиться с Гаем?

Гор словно специально дожидался этого вопроса, и в его голосе засквозило довольное злорадство.

Что с тобой, человек? Если ты не умеешь считать, так спроси меня, я тебе подскажу. Ты выдержишь удар одного из стражей, а у него их два – это в два раза больше!

Я никогда Гора не видел и даже не представляю, как он мог бы выглядеть, но по голосу он просто лоснится от удовольствия. Как же поставил человечишку на место! Ладно, вижу обрадовался я рановато, но все равно полного понимания у меня нет. Пытаюсь не злиться и спрашиваю, словно бы не замечая его злорадства.

– Так что два стража Гая пробили бы мой сегодняшний щит?

Гор демонстративно вздохнул как старый учитель, уставший от тупости своего ученика.

Все тебе надо разжевывать, ну неужели непонятно – ничто не вечно. Каждый удар уносит часть энергии из твоей защиты и понижает порог ее пробиваемости. Удар стража заклинания Дойс второго дана такого же или более высокого уровня чем твой, снизит порог пробиваемости на два уровня, третьего дана на 3 уровня. То есть два стража Гая пробьют твою сегодняшнюю защиту со второго удара. Если ты заметил закономерность, то уровень силы от заклинания к заклинанию увеличивается примерно на дан, значит удар заклинания Эйн первого дана третьего уровня и выше, снизит порог твоей защиты на два уровня, а второго на три.

У меня аж голова закипела от подсчетов.

– Подожди, у меня что-то не сходится! Если первый дан моего заклинания Прим имеет пять уровней, то на самом высшем моя защита будет непробиваема для удара заклинания Эйн второго дана пятого уровня, а как же быть с ударом третьего дана Эйна? Насколько я помню твои слова, развитие моей защиты заканчивается на первом дане, и следующий дан – это нападение.

На пятом уровне первого дана у тебя заканчивается развитие пассивной защиты, и да, удар третьего дана заклинания Эйн твоя пассивная защита не выдержит. У вас, у людей, есть поговорка – лучшее средство защиты – это нападение! Она как раз и отображает реальное положение дел. Развивая второй дан, ты вместе с нападением наращиваешь и активную оборону, не позволяя наносить по себе удары.

Обескураженный я улегся на матрас. Выходило, что чем дальше, тем страшнее, и лучше вообще не задумываться о будущем. Ведь рано или поздно моему безбедному существованию здесь, в доме Дидала, придет конец. Лириан поспорит с еще одним дружком покруче, и меня увидят в Сумраке, или Парс догадается. Что тогда? Лучше не думать. Единственно возможный путь для меня – это развитие. Развитие как можно быстрее! На худой конец всегда можно принять предложение Гора.

С этой мыслью я как-то успокоился и заснул, бормоча про себя: «Но это только в самом крайнем случае».

***

Жара сегодня стоит совершенно невыносимая, и Парс, сжалившись над своими парнями, жестом остановил приготовившуюся выйти на ринг пару.

– Ладно, на сегодня достаточно. – Каменное лицо комита скривила ухмылка. – Завтра отработаете.

Глава стражи дома Ашшура, не став больше ничего добавлять, развернулся и молча двинулся в сторону господского дома, а Грэм, проводив взглядом его спину, рявкнул:

– Чего встали, команды не слышали! Доходягу в сарай, а остальные в казарму. Свободны!

Я было потихоньку двинулся в сторону своего «добровольного» убежища, но стражник, что сегодня конвоирует меня, дернул за рукав.

– Не туда, пойдем через хоздвор.

На это у меня в голове сразу же появилось с десяток возражений. Идти дольше – раз, да и тащиться придется по открытому двору по самому солнцепеку – два. Не лучше ли через парк. И короче, и в тени. Подумав, я все же не стал излагать свои соображения вслух. С одного взгляда на туповато-мечтательное выражение лица моего охранника становилось ясно, что заход на хоздвор связан с его непременным желанием увидеться со своей зазнобой, работающей на господской кухне. А раз так, то никакие мои возражения его все-равно не остановят.

Молча шагаем по мраморным плитам, мой страж не сводит взгляда с кухонного крыльца, в надежде, что подруга случайно выглянет во двор. Впереди вытянулись цепочкой несколько телег, и дворовые разгружают привезенный товар. Квестор Фарон, заложив руки за спину, важно прохаживается мимо разложенных в кучи мешков, а следующий за ним писарь старательно ловит каждое его слово. Еще бы, квестор – глава канцелярии спафария, после семьи – это самый главный человек в доме. Одного его слова достаточно, чтобы стереть в пыль любого из слуг Дидала, не говоря уже о рабах.

Охранник сворачивает поближе к дому и сбавляет шаг, так что мы еле волочим ноги. Движемся по дуге, обходя телеги и толпящийся народ, но деваться тут особо некуда, и мы проходим мимо грозного Фарона буквально в шаге. Кухонная дверь по-прежнему закрыта, и лицо моего конвоира с каждой секундой становится все мрачнее и мрачнее. Хмыкнув и пожалев про себя страдальца, я поворачиваю голову и слышу слова квестора.

– Так, прибавь еще восемь. Итого, двадцать четыре плюс восемь…

Пробегаю взглядом по разложенным на равные кучки мешкам, и в уме у меня вдруг возникают странные цифры: «Девять куч, в каждой по восемь мешков и еще одиннадцать по четыре. В целом, сто шестнадцать». От удивления произношу эту цифру вслух и тут же вздрагиваю от неожиданности. Стоящий ко мне спиной Фарон, резко развернувшись, уставился на меня прорезями цепких колючих глаз.

– Что ты сказал? – Голубая купеческая каста на морщинистом лбу поплыла вверх, усиливая раздраженное удивление на вытянуто-аскетическом лице квестора.

Меньше всего мне хотелось бы сейчас неприятностей с таким человеком как Фарон, и я не знаю, что ответить, поскольку и сам не очень-то понимаю смысл того, что произнес. Пока я ошарашенно молчу, писарь, разглядывавший свой список, вдруг нагнулся к уху квестора и прошептал:

– Мой господин, такая цифра у нас была, когда мы пересчитывали во второй раз.

Вот тут я пораженно понимаю, что не задумываясь, мысленно задал вопрос и мгновенно получил ответ – сколько точно мешков свалено здесь во дворе.

Недовольно зыркнув на своего помощника, квестор вновь повернулся ко мне.