Девочка Беркута (СИ) - Лель Агата. Страница 1

Девочка Беркута

Часть 1

.– Я есть хочу, мам….

– Нечего есть, отстань! Иди отсюда. Иди, кому говорю! Не мешай!

Вспомнила утреннюю сцену на общей кухне моей коммунальной квартиры и стиснула зубы.

Почему бог дает таким как она детей? Для чего? Алкоголичка, для которой стакан и новый мужик дороже собственного ребенка. Опеки на нее нет!

Вот эти слова "хочу есть" так и крутились в голове, выжигая в душе словно лужицей кислоты шипящую дыру.

Мне было так жаль соседскую девчонку… Перед уходом я отдала ей свой бутерброд, единственное, что осталось из съестного в моем кособоком холодильнике "Сибирь". Вернее, как в моем – холодильнике, который остался мне "по наследству" вместе с покрытой плесенью каморкой в коммуналке самого убогого района города.

А ведь когда-то у меня было все: большая квартира, собственная просторная комната, уроки фортепиано, танцы, куча игрушек и… родители. Хоть после трагедии прошло целых десять лет, все равно стало больно от нахлынувших воспоминаний о светлом и таком беззаботном прошлом. Именно они согревали ночами в казенных стенах детского дома, куда меня определили сразу после похорон.

Единственная тетка, сетуя на плохое здоровье, не смогла оформить надо мной опеку, но тем не менее ей хватило сил и энергии обманным путем продать нашу квартиру. Чтобы купить в родной деревне дом своему сыну, а мне с барского плеча приобрела вот эту вонючую конуру. "Чтобы было куда пойти после выпуска из детского дома, от государства ведь не дождешься".

Да не пошла бы она сама!

Я согнула в кулаке одноразовую ложку, что кладут в бумажные стаканы кофе, и зло швырнула пластмасску на стол. Ненавижу! А впрочем, пусть подавятся. И она, и ее сынок.

В торговом центре сегодня было как никогда многолюдно: не за горами Новый год, люди, словно стайка муравьев, толпились в примерочных бутиков, продуктовых и магазинах элитного парфюма, выбирая подарки себе и своим близким. Обычная жизнь обычных людей, но для меня далекая, словно неизведанная галактика. Планов на новый год у меня никаких не было, как и денег. Абсолютный ноль. Единственная работа, куда меня взяли без образования и опыта – промоутер, но вчера меня оттуда благополучно поперли, не выплатив гонорар. Деньги, на которые я так рассчитывала. Копейки, да, но они помогли бы мне не протянуть ноги. А теперь сушите весла, господа.

Я всей душой ненавидела детский дом, и так как попала я туда достаточно поздно и будучи из хорошей сытой семьи, "сокамерники" устроили мне теплый прием. И шрам под ключицей – вечная метка моих "счастливых" лет жизни в Яме – так прозвали эту обитель зла воспитанники. Шакалы и те убежали бы поджав хвосты словно безродные дворняжки, попадись им на пути кто-то из выпускников нашей альма-матер.

Но был во всем этом ужасе один существенный плюс – пуленепробиваемая закалка. Ничто на свете не заставит меня теперь прослезиться, все свои слезы я оставила в Яме.

Бей. Беги. Не сдавайся – три всадника моего личного апокалипсиса. Три кита, на котором зиждется мое существование.

Я должна выжить. И мне очень нужны чертовы деньги, в противном случае уже завтра я слягу с пневмонией, потому что тряпичные кеды в минус пятнадцать – ну такое. Третью пневмонию мои бедные легкие могут не пережить.

Водя пальцем по треснувшему экрану видавшего виды смартфона, я набила одиннадцатизначный номер и поднесла трубку к уху.

– Здравствуйте, я по поводу работы, – схватила смятую ложку и на автомате попыталась ее распрямить. – Да, официанткой… Медицинская карта?... Нет, ее у меня нет, но я точно абсолютно…

В трубке раздались короткие гудки.

– Козел!

По двум другим номерам меня тоже тактично отшили.

Восемнадцать? Детский дом? Одиннадцать классов? Пфф.

Как будто детдомовец не человек! Как будто ему не надо есть три раза в день и содержать ноги в мало-мальском тепле. Но связываться с нами – сиротами – никто не хотел. Побаивались.

Я перевела взгляд на витрину обувного магазина: за стеклом на меня смотрели черные берцы с высокой шнуровкой. Точно моего размера. С искусственным, но наверняка таким теплым мехом…

Я представила, как они мягко обнимают мои ноги, как прекрасно под ними будет хрустеть городской снег…

А еще так маняще пахло свежей выпечкой из фудкорта, где я заняла столик, но не смогла заказать ничего, кроме растворимого кофе за пятьдесят девять рублей. Больше у меня не нашлось.

– Господи, да что же это за жизнь-то такая! – в сердцах прошипела я, снова давясь воспоминаниями из светлого детства.

Если бы тот урод не сбил моих родителей на пешеходном переходе, все сложилось бы совершенно по-другому! Сбил и скрылся, трус, будь он проклят. Кто это был до сих пор неизвестно, единственная информация – это была дорогая иномарка. Все.

Ненавижу! Ненавижу его! Когда-нибудь я его обязательно найду и собственными руками убью. За то, что он лишил жизни моих родителей, а меня счастливого детства. И заодно будущего.

На столе загудел телефон, мигая неопределяемым номером, но я точно знала, кто это звонит.

– Ты чего, Кнопка? – улыбнулась, остывая, вытягивая ноги под столом. – Опять телефон у матери украла?

– Мама спит, – шмыгнула носом дочь соседки. – Ри-ит, а ты мне куклу принесешь?

– Куклу? Ничего себе у вас запросы, дама.

– Так у меня же день рождения сегодня. Помнишь, ты обещала?

Язык мой враг мой. Обещала. Помню. Ляпнула не подумав, когда только устроилась промоутером. Думала, деньги до нового года железно будут, хоть сколько-то. А теперь даже на автобус до дома нет. Придется в тряпочных кедах пешкочком. Или зайцем как-нибудь, впервые, что ли.

– Обещала, я помню! – настаивала на своем липучка. – С русалочьим хвостом которая, и разноцветными волосами.

– Ну раз обещала – сделаем.

– И это… булочку с котлетой, ладно?

– Ну куда без булочки. Договорились.

Ну вот кто меня опять просил давать ребенку пустую надежду?

Как сделаем?

Ка-ак?!

Не помню, чтобы хоть когда-нибудь деньги упали кому-то под ноги просто так.

Может, поискать еще какую-то работу? Хоть полы мыть. И если искать, то, получается, прямо сейчас. Где-то за углом был стенд увешанный объявлениями...

Я бросила покореженную, как мое прошлое, ложку обратно в пустой стакан и вышла из-за стола. Одернула парку, замотала плотнее шарф, подготавливаясь больше морально снова выходить на мороз.

Ступив на ползущую с тихим гудением змею эскалатора, встала позади высокого темноволосого мужчины около тридцати. Мужчины, судя по качеству кашемира его пальто, обеспеченного. Парфюм, прическа, часы на запястье. Аристократичный профиль, зачесанные назад темные волосы. У таких как он денег куры не клюют. "И именно такие как он легко скрываются с места преступления, потому что собственная шкура дороже".

Я крепче стиснула зубы.

Хорошая ярость. Вот что еще мне помогло выжить в Яме. Когда меня душили подушкой, когда поливали ледяной водой из шланга, когда пытались…

Я сделала шаг и попыталась его обойти, но вот незадача – развязанный шнурок. Я споткнулась и неловко вцепилась в попутчика, спасая себя от неминуемого перелома шеи.

От неожиданности он распахнул глаза, но реакция была на зависть молниеносной: шурша бумажными пакетами, он обхватил мою талию, позволяя снова принять устойчивое положение.

– Простите! Простите, пожалуйста, я такая неуклюжая! – я подняла на него взгляд и мы уставились друг другу в глаза.

Обсидиановая синь. Я даже не знала, что синий может быть таким… холодным.

Гордый, холеный и наверняка высокомерный.

– Не страшно, – проговорил он и отвернулся, поправив воротник. Вот, мол, какой я. Любуйся моим профилем оборванка и скажи спасибо, что не стряхнул тебя с себя как вонючего клопа.

А потом… обернулся на меня снова и это был уже совсем другой взгляд.