Могилы из розовых лепестков (ЛП) - Вильденштейн Оливия. Страница 45

— Нет. Я… я хотела убедиться, что она не спит. Я не хотела её беспокоить.

Он склонил голову набок. Прядь шёлковистых чёрных волос упала ему на глаза. Он смахнул её, но она снова упала.

— Она хочет тебя видеть. Гвенельда собиралась попросить твоего отца привести тебя…

— Гвен лучше держаться от него подальше, — огрызнулась я.

Он выпрямил шею, раздувая ноздри.

Рядом со мной со скрипом открылось окно. Я резко обернулась.

— Катори, — сказала Гвен, просовывая голову в прогал. — Как замечательно, что ты пришла. Холли ждёт тебя.

— Я слышала.

Я не видела Гвенельду с той ночи, когда она разбудила Каджику, но её лицо было мне почти так же знакомо, как лицо старого друга. Однако она не была моим старым другом.

Гвен уставилась поверх меня на охотника.

— Каджика, гвайекгин?

Держу пари, он собирался сказать ей, что я не доверяю ей быть рядом с моим отцом.

— Я в порядке, — хрипло сказал он, прежде чем направиться к огромному пню, который Холли использовала в качестве стола для пикника для всех тех, кто помогал ей собирать вишню в месяцы сбора урожая.

Каджика поднял топор вместе с большим куском дерева. Он положил его на пень и одним плавным движением разрубил его пополам. А потом он разрубил его снова, и снова. Он согнулся в талии и схватил ещё одно бревно. Я оставила его с топором и сдерживаемым гневом и пошла обратно вокруг дома. На этот раз, когда я попробовала дверную ручку, она поддалась.

Моё сердце замерло, когда я вошла внутрь и чуть не столкнулась с Гвен, которая стояла в тёмном проходе.

— Ты знаешь, в наши дни существует такая вещь, как электричество, — я собиралась снять пальто, но воздух в доме был таким холодным, что у меня перехватило дыхание. — Здесь как в морозильной камере. Ты выключила отопление?

— Каджика отнёс деньги, которые он заработал прошлой ночью, человеку, который контролирует электричество, так что оно должно быть восстановлено в ближайшее время.

Каджика дрался за деньги? Он сказал мне другое.

В воздухе пахло огнём, пеплом и замёрзшим снегом. Я мельком увидела тлеющие угли в камине гостиной.

— У Холли закончились деньги, чтобы оплатить счета?

— Да. Твоя мама дала ей немного месяц назад, но этого было недостаточно.

— Почему она не позвонила нам? Мой отец помог бы. Все в этом городе приняли бы участие.

— Она не думала, что проживёт достаточно долго, чтобы нуждаться в большем количестве денег, — Гвенельда одарила меня мрачной улыбкой, которая выглядела неуместно на её обычно бесстрастном лице.

— Где она?

— В её спальне. Она больше не покидает её.

Я пошла по узкому коридору, пока не добралась до двери в конце. Я толкнула её, открывая.

— Холли, это Катори. Могу я войти?

Слабое «да» было ответом мне, и я медленно вошла в тёмную комнату.

Когда я увидела древнюю садовницу, уютно устроившуюся под кучей одеял, у меня перехватило дыхание. Я подошла ближе. Её лицо обрамляли редкие пряди серебристых волос, а кости выступали на тонкой, как бумага, коже. Если бы я не слышала, как она говорила, я бы подумала, что она труп.

Когда я приблизилась, слабая улыбка появилась на её лице, сдвигая острые кости.

— Я надеялась… что ты придёшь, — сказала она, её голос был таким же призрачным, как бледное облако, которое образовалось, когда её дыхание коснулось воздуха в спальне.

— Папа только что сказал мне, что ты… — я сделала паузу, — что ты — наша родственница. Это правда?

Её глаза сверкали остатками жизни, покинувшей остальную часть её тела. Это были те же самые глаза, которые смотрели на меня сверху вниз, когда я восхищалась распускающимся цветком.

— Это правда.

— Я получила книгу.

— Я надеялась… — прохрипела она. Гвенельда, которая зажигала свечи на комоде, бросилась к Холли и прижала её голову к груди, пока её лёгкие не успокоились. — Я надеялась, что она дойдёт до тебя, — Гвен положила голову Холли на место и подоткнула одеяло ей на плечи.

— Где ты её взяла? — спросила я.

— Я её написала, когда была очень… молода. Это наша история. Твоя история, — свистящее дыхание разделяло её предложения. — Хочешь, я… расскажу тебе о нас?

Нас. Одно крошечное слово, которое имело такой огромный смысл.

— Если это не слишком сложно для тебя, Холли, я бы хотела, чтобы ты рассказала мне о нас, — я подняла взгляд на Гвен, когда произнесла это слово. «Мы» означало Холли, мою мать, Айлен и меня; это не включало её или Каджику. Я надеялась, что она знала, что различие было кристально ясным в моём сознании.

— Сядь, дитя. Это долгая история.

Я подтащила кресло в углу к кровати. Вышитый вручную рисунок с лилиями на нём напомнил мне покрывало на старой кровати моих бабушки и дедушки. Мама убрала его в шкаф, когда умерла бабушка Вони. Было ли оно сшито из той же ткани?

— Это началось в 1817 году с мужчины по имени Таева… и женщины по имени Адетт. Он был, — её глаза переместились на Гвен, — младшим братом Гвенельды.

— Любимец, — сказала Гвен, обаятельная улыбка скользнула по её напряжённым чертам лица. — Он был самым очаровательным мальчиком.

— Это он… вызвал охотников, — прошептала Холли.

Улыбка Гвен исчезла с её губ.

— Он также похоронил нас.

— Тринадцатый охотник, — размышляла я.

Гвенельда кивнула.

— За несколько месяцев до того, как он встретил Адетт, за несколько дней до того, как он похоронил нас, фейри по имени Якоби Вега, — она посмотрела на меня, ожидая реакции, — ты знаешь, кто он, Катори?

— Каджика рассказал мне. Очевидно, отец Круза обманул Негонгву, заставив его думать, что фейри хотят заключить мир с охотниками. Племя назвало это Тёмным Днём.

— Макудева Гизхи, — прошептала Холли.

— Это было то, о чём мы думали, когда наши тела опускали в землю, — её взгляд метнулся к моей прапрабабушке. — Недавно я узнала, что Якоби действительно хотел заключить мир. Это не было уловкой, чтобы разоружить нас. Он вернулся в Роуэн после Макудева Гизхи. Ему было приказано покончить с жизнью оставшегося охотника, чтобы доказать, что он не был предателем Леса, — Гвен поджала губы, как будто эту часть истории ей было особенно трудно озвучить. — Он нашел Таеву, когда направлялся к женщине, которая снабдила мою пару лепестками роз. Каджика рассказывал тебе о ней?

— Да.

Взгляд Гвенельды скользнул по Холли.

— Когда Джекоби нашёл моего младшего брата, он отравил его гассеном. Наполнил его своей пылью. Силы, конфискованные моим братом, были возвращены двум страждущим, непокорным фейри.

— Если Якоби убил его, то, как я здесь оказалась?

— Ты здесь, потому что Якоби вернул его.

Я наклонилась вперёд на своём сиденье.

— Прежде чем он отравил моего брата, Якоби заключил сделку с Таевой: Якоби оставит его в живых, если он пообещает сообщить ему о пробуждении охотников. Видишь ли, фейри всегда требуют чего-то взамен, одолжения. Токва. Вот как мы это называем.

— Круз ни о чём меня не просил.

Веки Холли закрылись и открылись, как затвор зеркальной камеры, и Гвен вздохнула.

— К сожалению, Катори, когда фейри исполняет желание человека или охотника, и заранее не заключена сделка, он может попросить что-нибудь взамен в любое время, и тебе придётся сделать ему одолжение.

— Может быть, он ни о чём не попросит, — сказала я, что заставило Гвен приподнять бровь. — Что?

— Она молода, Гвенельда. Это всё… ново для неё, — сказала Холли своим тонким голосом.

Да, это было ново для меня. И да, я всё ещё обдумывала всё это, но действительно ли я была такой наивной, какой они обе меня выставляли?

— Таева мёртв, верно?

Гвенельда моргнула, затем нахмурилась.

— Конечно.

— Тогда как фейри узнали, что ты вернулась? — спросила я.

— Холли должна была соблюдать токву своего предка. Она должна была сообщить Якоби.

— Но Якоби тоже мёртв, не так ли?

— Так и есть, Катори. Но оказанная услуга не исчезает, когда умирает фейри. Она переходит к ближайшим родственникам. Точно так же, как это было передано Холли. Когда меня разбудили, она была вынуждена сообщить об этом Крузу Веге.