Марионетка. Отрежь меня! (СИ) - Гутовская Ирина. Страница 17

Поймала мой взгляд, улыбнулась победно и ушла, поселив сомнения.

Долго не выходили из головы ее слова… На часах уже глубокая ночь, а я не могу уснуть: продолжаю себя накручивать и думать, что все происходящее — чья-то умелая игра…

Нужно ответить на ряд вопросов:

Первый и один из самых главных. Влюблен ли я? Да, влюблен… От себя не убежать. Чувства уже пустили корни — неоспоримый факт (когда-то же должно было это случиться).

Второй, не менее важный. Что чувствует Снег? Ее глаза не врут… В них вижу не просто свое отражение, там есть искренность, взаимность… Чиста и невинна…

Не верю, что способна на предательство. А если допустить это, на секунду, и она талантливой актрисой оказалась, приручает к себе, чтобы в нужный момент ловко нанести удар, то смогу ли простить? — это третий момент. Ответа нет…

Хотя взялся защищать, неизвестно от кого… Значит, стану спасать, вытаскивать, куда бы не влезла… Ведь все те же чувства не позволят поступить иначе. Не смогу отказаться от нее.

Иду в свою спальню и застаю в постели Снежану. Точно помню, что засыпала она у себя. Я попросил не мешать, сославшись на дела, и сидел в раздумьях в кабинете, пытаясь понять, как дальше быть.

Ложусь, обнимая ее. Она устраивается на моей груди, как уже привыкла. Ощущаю такой родной и близкой.

Почему в плохое верится проще? А всего-то нужно спросить ее прямо. Непременно сделаю это завтра.

— Люблю тебя… — шепчет сквозь сон. От этих слов замираю…

Глава 10. Признаться?

«Засыпала одна… проснулась одна…» — провела ладонью по подушке, хранящей его запах и тепло. Совсем недавно поднялся. И шум воды из ванной комнаты говорит о том же. Вот только не помню, когда он ложился.

Встаю с кровати. Тихо крадусь, попутно раздеваясь: на мне его футболка, которая успела полюбиться (белье тоже хочется снять, но из-за «месячных» не делаю этого). Открыв аккуратно створки душа, вижу, как Самир уперся руками в стену и опустил голову, позволяя струям смыть пену с волос и тела.

«Он совершенен… красив, как бог…» — пролетают мысли. И с наслаждением прижимаюсь к нему сзади, обняв торс.

— Снег… — даже не удивился, словно ждал, что приду.

— Привет, — целую спину.

— С добрым утром, — поворачивается лицом, а я оказываюсь в тугом кольце рук, и вода уже активно льется на меня. — Выспалась?

— Угу… А ты когда лег спать? — его глаза красноватые и выглядит уставшим.

— Поздно… — нежно скользит по моему телу настойчивыми движениями. Чувствую возбужденный член, упирающийся мне в живот. — У тебя долго еще будут «женские мероприятия»?

— Не знаю, обычно не более четырех дней. Сегодня как раз четвертый… Почти уже ничего нет, но ведь нельзя в «эти дни», пока все не пройдет… — и даже не настаивал на удовольствии только для него, именно это хочу сделать: трогать, видеть реакцию на ласку, слышать стон…

— О-о-о, удивила… — заглянул в мои глаза. — Читала об интиме в исламе?

— Чуть-чуть… — стало интересно, как и что у них устроено.

— Тогда должна знать: наши отношения называются «зина» — не приветствуются шариатом… Религия признает лишь «никах», то есть брак, или допускает иметь наложниц.

— Да, но… — выходит Самир нарушает свои законы, живет не по правилам.

— Не бери в голову… Запретов немало, по-другому — это харам… Потом расскажу о своей семье, и многое поймешь, — он нетерпеливо пощипывает мои соски, намекая, чтобы заканчивала болтавню и перешла к делу.

— Хочешь, чтобы я… — дразню его, намеренно говорю игривым голосом, сжимая в ладонях эрекцию, глажу нежную кожу, ощущая выпуклые венки…

— Хочу, — целует с властным напором. А потом заставляет меня опуститься на колени легким нажатием на плечи.

Подталкиваю Самира опереться на стену. И, наконец, ласкаю, плавно скользя губами по плоти. Наблюдаю за ним снизу. Он прикрыл глаза, часто дышит. Ухватив мои волосы, направляет на себя, задает ритм, входит в рот глубоко…

— Снег… — шепчет. И кончает, изливаясь на меня. Сперма течет по шее и груди, размазываю по коже, испытывая особое удовольствие: делать приятно ему — настолько же приятно, как получать.

— Иди сюда, — разворачивает к себе спиной, избавляет от трусиков, и крепко обняв, прикасается пальцами к моему чувствительному месту.

Откидываюсь головой на твердую грудь, отдаваясь трепетной ласке. И когда судорога пробегает по телу, чуть было не признаюсь в любви — слова застревают в немой фразе. Весь вчерашний день навязчивые мысли не покидали, даже во сне продолжала думать о нем.

Дергаюсь испуганно.

— Эй, ты чего? — говорит в ухо и не отпускает, бережно прижимает, развернув к себе лицом.

— Самир… — уткнулась в его плечо.

Все равно боюсь. Может сломать с легкостью, наиграется, стану ненужной и выбросит, как использованную вещь. Выпьет досуха, превращая в существо с потухшим взглядом, желающее лишь одного — чтобы хозяин одарил вниманием.

И хоть я уже небезразлична ему — это не только чувствуется, но и видно, что кроется за этим?

— Не говори ничего… Не забивай голову. Помни: пусть все будет естественно, — гладит мой затылок.

Киваю. Он прав.

— Давай, помоемся. Сегодня загруженный день, — ставит меня под струи воды. Берет мочалку и наливает ароматного геля.

За завтраком возвращаемся к разговору об Иване Николаевиче. Повторила почти слово в слово. Он интересовался лишь семьей, о чем рассказывать, по сути, нечего — биография неприметная и самая обыкновенная. Ну, кажется, мое лицо знакомым — так похожие люди встречаются. Лично я — мамина копия. Правда, ее внешность изменилась до неузнаваемости из-за образа жизни…

Мы попрощались с Самиром долгим страстным поцелуем, от которого поплыла голова. Снова возникло желание сказать «люблю», но вовремя одернула себя мысленно. Не надо торопиться… И так все слишком быстро происходит.

Затем передал из рук в руки охране и уехал, пообещав заскочить в обеденное время. Мой день тоже обещает быть насыщенным.

Поднимаясь в раздевалку, столкнулась на лестнице с Пашей. Он хмуро взирал. И судя по глазам, хотел поговорить. Что ж, сама об этом думала.

— Зайди ко мне. Сейчас.

«А поздороваться?» — смотрю в его удаляющуюся спину и удивляюсь такому поведению. Плетусь следом.

Прошу своих телохранителей остаться за пределами кабинета и не мешать разговору. Хотя не сомневаюсь: подробности станут известны Самиру. Может даже примчится, наплевав на дела.

— Что не так? — спрашивает друг и начальник в одном лице, как только прикрываю дверь.

— И тебе привет, — опускаюсь на подоконник по привычке.

— Привет… — садится рядом.

— К чему вопрос? — уточняю на всякий случай, вдруг Паша просто беспокоится, по-братски, разумеется, ведь раньше ни с кем не встречалась, а тут сразу с головой окунулась.

— Не слишком он взрослый для тебя? — нагло заявляет.

— По-моему, это касается только меня, — я бы рассказала историю, в которую влипла, если бы была уверена, что все останется между нами.

— Ты изменилась… — берет мою руку, зажимая в своих ладонях, когда хочу вырвать. — Послушай, если есть проблемы — давай, решать вместе.

«Вместе?» — интересно, какой смысл он вкладывает в данное слово?

— Нет никаких проблем, — почти не вру.

— Откуда он взялся? Появился внезапно… — настаивает друг. — Не собирался вмешиваться, но не могу сделать безразличный вид.

— Паш, зачем? У меня все хорошо, — немного расслабляюсь.

— Заметно… — возмущается, потом проводит пальцем по щеке.

Машинально отстраняюсь, освобождая руку, наконец.

«Сказать или нет?» — думаю, стоит поделиться. Хуже не будет. Он всегда поддерживал.

— Ты пообещаешь, что не станешь лезть в мою личную жизнь? Что бы ни услышал… — внимательно взглянула на него, пытаясь угадать размышления.

— М-нн… А если мне не понравится правда?

— Выбор за тобой…

— Хорошо, выкладывай.