Карточные фокусы - Карташкин Анатолий Сергеевич. Страница 47

4. Слегка покачивая левой кистью, фокусник спрашивает зрителя: "Хотите ли вы запомнить эту карту или вы желаете выбрать другую?"

5. Если зритель отвечает: "Я согласен запомнить эту карту", то исполнитель поворачивает две карты, находящиеся в его левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.

6. Если зритель отвечает: "Я хочу запомнить другую карту" волшебник бросает колоду из правой руки в левую, в результате чего колода ложится своей лицевой стороной на крап пары карт, удерживаемых в левой руке.

7. Повторяются пп. 1-4 до тех пор, пока зритель не согласится запомнить предлагаемую ему карту; в этом случае чародей поворачивает две карты, находящиеся в левой руке, лицом к зрителю, и тот запоминает масть и значение лицевой (бывшей нижней) карты.

Рис. 39

8. Таким образом, зрителю в любом случае предлагается для запоминания карта, расположенная в колоде нижней. Ясно, что фокусник должен знать эту карту с самого начала.

Рис. 40

Второй вариант

1. Колода, повернутая краповой стороной к залу, находится в левой руке фокусника, обращенной ладонью к аудитории, при этом левая рука полусогнута в локте, а левый мизинец расположен выше остальных левых пальцев; левый большой палец лежит на крапе колоды, а другие четыре левых пальца прислонены к правому длинному ребру колоды.

2. Левый большой палец сдвигает вправо на 1– 2 см две-три верхние (с краповой стороны колоды) карты (рис.40, а дан со стороны зрителей; рис. 40б показывает вид на левую руку и колоду сверху).

3. Левые средний и безымянный пальцы прижимаются подушечками к правому длинному ребру колоды, смещая на верх колоды все карты из тех, которые были сдвинуты вправо, кроме двух верхних (с краповой стороны колоды) карт (на рис.40, в показан вид на левую руку и колоду в ней сверху).

4. Левые средний и безымянный пальцы с силой распрямляются, в результате чего вторая сверху карта вылетает из-под верхней карты вправо (на рис.40, г дан вид на левую руку и колоду в ней сверху; на рис.40д приведен вид на колоду и вылетающую из нее карту со стороны зрителей). В зарубежной литературе по карточному престидижитаторству этот прием (пп. 1-4) описан под названием "The second Deal", что в вольном переводе звучит как "Сдача второй карты сверху".

5. Правая рука выполняет элегантный мах сверху вниз, причем праваяладонь все время обращена к полу, в результате этого маха правая ладонь ложится на крап летящей из левой кисти карты, накрывая эту карту и захватывая ее пальцами (рис.40ё). Фокусник спрашивает зрителя: "Вы хотите запомнить эту карту или нет?".

6. Если зритель говорит: "Да, хочу запомнить", то исполнитель протягивает ему колоду, удерживаемую в левой руке и предлагает снять с нее верхнюю карту и запомнить.

7. Если зритель отвечает: "Нет, не хочу запомнить эту карту", волшебник выполняет пп. 1-5 еще раз; при этом карту, вылетевшую из левой руки, накрывает правая рука, в которой находится ранее захваченная карта (одна или несколько).

8. Наконец, зритель говорит: "Да, я запомню эту карту"; тогда чародей протягивает ему левую руку с находящейся в ней пачкой карт, и зритель запоминает верхнюю карту из этой пачки.

9. Таким образом, в пачке карт, удерживаемой в левой руке исполнителя, верхняя карта всегда остается неизменной – именно она и предлагается зрителю для запоминания. Ясно, что фокусник заранее должен знать эту карту.

Повествуя о Хосе Антеноре Гаго-и-Завале, А.Вадимов и М.Тривас сообщает следующее:"…Карточные фокусы были главной специальностью "Человека в маске". Он мог заполнить ими двухчасовую программу, и зрители не ощущали однообразия, им не было скучно. Можно себе представить, с какой подозрительностью следили за ним профессиональные картежники, завсегдатаи Монте-Карло, отлично владевшие вольтами и другими шулерскими приемами. Какой же блистательной была его манипуляционная техника, если даже эти зрители восхищались его "волшебными руками"! Правда, большинство карточных фокусов, которые показывал "Человек в маске", изобрел не он. Но манера его исполнения была настолько индивидуальна, что даже известные фокусы казались новыми".

Последняя фраза отечественных историков иллюзионного искусства не всегда находит понимание у профессиональных престидижитаторов – те, относясь к широковещательной рекламе скептически, а подчас и сурово, полагают, что известный фокус может казаться новым лишь человеку, не слишком-то осведомленному в иллюзионных хитростях. "Замените слово «известный» на слово "старинный", – говорят они, – и тогда спорить будет не о чем". А Ричард Росс, двукратный обладатель Гран При ФИСМ, в беседе со мной продолжил эту мысль. "Мы также не будем возражать, – сказал он, – если вместо прилагательного «новый» будет стоять прилагательное «свежий»; тем более, что именно на таком уточнении настаивает привлечение фактора индивидуальности". Что до самого Гаго-и-Завалы, то личные взгляды исполнителя доминировали в его шоу с необычайной яркостью.

– Кого бы вы назвали своим кумиром? – спрашивали у него. – Кто близок вам по мастерству?

– Никколо Паганини, – неизменно отвечал он. Смело? Да. Но если вспомнить о "фирменном блюде" "Человека в маске", это вряд ли будет восприниматься как необоснованная претензия. В отдельных случаях, паря на гребне вдохновения, Гаго-и-Завала демонстрировал карточные трюки в особо усложненном варианте – с завязанными глазами. Один из зрителей накладывал на его лицо повязку, проверенную на светонепроницаемость. Другой зритель в этот момент тасовал переданную ему колоду. Далее какая-нибудь карта извлекалась из прочих, запоминалась, вновь помещалась в колоду, происходило новое перемешивание, после чего Га-го-и-Завала доставал именно выбранную карту. При этом маска, его неизменный аксессуар, продолжала закрывать верхнюю половину лица, располагаясь под повязкой.

– Чем вам дорог синьор Паганини? – интересовались любопытные.

– Виртуозностью, – тотчас следовал ответ. – Он мог играть на одной струне, а я способен демонстрировать фокусы с одной картой.

Действительно, такой случай однажды имел место. Какой-то неприметный с виду человек, проникнув в его артистическую уборную, вынул из кармана висящего на «плечиках» фрака карточную колоду, а на ее место бросил другую, в которой все карты были склеены друг с другом, и тотчас же покинул небольшую комнату. Вошел Гаго-и-Завала, надевший в тот раз новую маску, из черного бархата с мерцающими серебряными звездами, быстро облачился во фрак и тотчас же поспешил на сцену. Подлог был обнаружен им примерно через пятнадцать минут после выхода – сразу по окончании манипуляций с монетами: когда он попытался развернуть колоду в веер, ему это не удалось, несмотря на мощные усилия длинных гибких пальцев. Первые мгновения еще ничего не решали – можно было передать карточньй «кирпич» ассистенту и начать демонстрацию трюков с сигарами, дав возможность помощнику быстро принести другую колоду. Но те же самые мгновения одновременно решали все – назавтра в прессе мог появиться живописный репортаж, как несравненный престидижитатор утратил свое лицо, хотя оно и находилось под маской – дрогнув перед неожиданным сюрпризом. Впрочем, репортаж, разумеется, мог и не появиться – если никто не обратит внимания на секундную заминку, тогда никакой язвительный комментарий опубликован не будет, коллегам-фокусникам можно и не сообщать об инциденте; только как быть со своей совестью профессионала, со своим достоинством виртуоза? И "Человек в маске" нашел выход поистине гениальный – он попросил зрителей дать ему одну карту. Только одну. Для фокуса.

Зал оживился, к артисту потянулись руки с колодами, но Гаго-и-Завала взял из этого обилия единственную карту, и, работая на предельной внутренней ожесточенности, соединенной с потрясающей сосредоточенностью и лихорадочным мысленным поиском все новых и новых продолжений, развернул перед залом неповторимо-темповые вариации. На лице колоды оказывалась то одна, то другая карты, потом та же карта вдруг снималась им с краповой стороны колоды, затем зрителям демонстрировалось, что колоды стала «двухкрапо-вой», после чего карта вдруг обнаруживалась в кармане солидного зрителя-мужчины, а колода – в сумочке дамы, сидящей в соседнем ряду… И когда Гаго-и-Завала, завершив свою головоломную композицию, победно вскинув вверх руки, поднялся весь четвертый ряд и долго ему аплодировал, повергая прочую публику в недоумение. А после представления выяснилось, что компания местных шулеров решила испытать фокусника на прочность, для чего снарядила мелкого воришку подменить демонстрационную колоду на склеенную и закупила весь четвертый ряд – поглядеть, как опозорится бравирующий тайной престидижитатор. И они же, шулера, оказались, как ни парадоксально, самыми лучшими ценителями – они хлопали в ладоши стоя, не опускаясь на сиденья в течение получаса и не обращая внимания на недовольство остального зала.