Куда идем мы… - 4 (СИ) - Нестеров Вадим. Страница 42

– Что делать будем, зятек? – поинтересовался Крошка у осьминога. – Псих – это серьезно. Мне Князь про него немного порассказывал. Да и я по молодости еще застал отголоски его славы.

– Папаша, не хмурьте лоб, – процедил сквозь клюв осьминог. – Вы сами ответили на свой вопрос. Его слава осталась во временах вашей молодости. А сегодня Псих – выкупленный из зиндана за неимением лучшего пенсионер с нещадно порезанными возможностями. Он стар, а все старое неизбежно уступает дорогу молодости. Вы же сами, папаша, периодически поете: «Молодым везде у нас дорога, старикам везде у нас почет». Жизненный принцип в том и состоит, что почет у стариков еще есть, а дороги у них уже никакой нету.

– И что ты предлагаешь? – весьма недружелюбно поинтересовался совсем не юный годами Крошка.

– А что тут париться? – удивился Пауль. – Я выйду и сражусь с ними. Сукин говорил – их там на берегу всего двое, и что-то мне подсказывает, что он не врет.

Намокшие Псих с Жиром сидели на берегу, ожидая реакции на свое предложение, и она последовала.

Воды Лебяжьего озера забурлили и оттуда принялись выскакивать какие-то ящеры-демоны в латах с еще не переродившимися ящерами на поводках – явные участники программы взращивания магических животных. Оказавшись на берегу, они слаженно выстраивались полукругом. Заняв свое место, переродившиеся ящеры замирали мертвыми истуканами, и только животные рвались с цепи, агрясь на Психа с Жиром.

Псих посчитал – из волн вышли ровно тридцать демонов. Последним на берег ступил громадный – выше Тота – демон с двумя ногами и шестью руками. Надо полагать, это и был переродившийся осьминог Пауль.

– Кто это здесь такой дерзкий? – прокричал он громовым голосом. – Кто здесь называет себя Мудрецом, равным Небу, и смеет угрожать мне?

Псих неспешно поднялся на ноги.

– Мудрец, равный Небу – это я. А вы что орете, как потерпевший? У вас, батенька, похоже, тревожность повышенная. Надо бы вам нейролептиков попить.

Но осьминог продолжил кричать, не отвечая на вопросы:

– Как посмел ты схватить двух моих людей? Какое тебе дело до башни? Сколько тебе заплатили? Как у тебя хватило наглости прийти сюда?

– Деточка, вы задаете слишком много вопросов, – вздохнул Псих. – Меня зовут Мудрец, равный Небу, я с друзьями совершаю паломничество в Москву из Владивостока, а сюда пришел, поскольку ваш мэр попросил меня помочь вернуть библиотечные книги, которые вы с Крошкой украли в Башне.

– Ну, украл, и что тут такого? – Пауль и не подумал оправдываться. – Захотел – украл, захочу – верну. Но скорее всего – не захочу. Твое-то какое дело? Куда ты там идешь? В Москву? Вот и иди в свою Москву, а мы здесь, в Тюмени, сами промеж себя разберемся. Разрешаю вам обоим сдриснуть отсюда, и это ваш последний шанс остаться без тяжких телесных.

– По-моему, он хамит, – заметил Жир, доставая грабли.

– По-моему, тоже, – согласился Псих, извлекая из уха свой посох с золотыми кольцами и помахивая им против ветра. – Эй, ты, Танцующий Шива, как там тебя? Ты уже достаточно наговорил. Дальше разговаривать будет сталь.

И уже тише добавил:

– Жир, ты сразу не лезь, сначала присмотрись – что он собой представляет, что умеет, и где в драке проваливается.

– Хорошо, – одними губами ответил свин и остался на месте.

Псих же двинулся вперед, на сближение с Паулем, который уже обвесился оружием, как новогодняя елка – каждая из шести его рук сжимала короткую серповидную секиру.

Шестирукий с ходу попытался разрубить обезьяна пополам, но Псих без труда парировал выпад посохом и тут же сам бросился в атаку.

Сталь начала свой древний, как мир, тараторящий разговор. Обезьян вертелся волчком, отбивая удары шести рук, и, надо сказать, ловкость хая была столь велика, что ему без труда это удавалось. Более того – время от времени Псих еще и контратаковал – стальной посох осиным жалом выстреливал вперед, чтобы клюнуть Пауля в локоть или в колено.

Жир в драку не лез, стоя сзади Психа и внимательно наблюдая за боем. В тылу у Пауля же располагались тридцать воинов-рептилий с собаками-рептилиями, выстроившихся полукругом. Они тоже наблюдали за боем и, как и Жир – в полном молчании. Даже животные не издавали никаких звуков и не рвались с поводка – молча стояли под дождем, вперив взгляд в своего предводителя и лишь изредка облизывали глаза языком. Подобное поведение было донельзя подозрительным, но Жир, подумав, решил, что все равно ни о чем подобном он никогда не слышал. А раз так, то и гадать, что там затеял Пауль, было бессмысленным занятием, предположениями можно было заниматься до бесконечности.

«Что тут думать? Трясти надо!» – в полном соответствии с армейской традицией решил Жир, и стал ожидать удобного момента, чтобы вступить в драку. Долго куковать не пришлось – в пылу схватки противники поменялись местами, и Пауль оказался спиной к Жиру.

«Вот оно!» – решил свин и с места прыгнул вперед, замахиваясь граблями для страшного удара.

Но у осьминога, похоже, было не только шесть рук, но и дополнительная пара глаз на затылке. По крайней мере, удар свиноида он парировал чисто, и одна пара рук переместилась сдерживать открывшийся «второй фронт».

Бой продолжился в формате «двое на одного».

Пауль, казалось, без особых проблем бился с двумя противниками, но это только казалось.

Жир был хаем не из последних, плюс они с Психом были прекрасно сыграны. Как следствие – выдерживать атаки двух высококлассных противников осьминогу становилось все труднее. Грабли и посох порхали в воздухе, как две бабочки, и секиры все чаще не поспевали за этой пляской.

«А эти монахи не лыком шиты», – подумал осьминог, когда ему в очередной раз «отсушили» четвертую руку, и понял, что если он прямо сейчас ничего не предпримет, то вскоре всенепременно проиграет.

«Похоже, моя очередь заходить с козырей» – подумал обитатель озера и громко крикнул:

– Псы мои!

Все ящеры – и демоны, и животные – напряглись, как будто потянули тяжелые сани. Их лица и морды застыли в усилии, а по телу вроде бы даже забегали едва уловимые всполохи.

«Волшбу творят» – одновременно поняли Псих и Жир, но сделать ничего не успели.

– Пли! – крикнул Пауль, и с тел воинов и их собак сорвались шестьдесят молний, озаряя вспышками ночную темноту.

Это была чрезвычайно редко встречающаяся магия электричества.

Жира электрические разряды врубили сразу, а вот Психу повезло – множественный удар током застал его в прыжке, и он в последнюю секунду успел открыть портал. Это заклинание он всегда «подвешивал на быструю» перед битвой, чтобы в случае необходимости вызвать портал щелчком пальцев.

Взвившись в пряжке, и увидев электрические всполохи, щелкнуть пальцами он успел, а вот закрыться от летящих в него молний – уже нет.

Потому в зеркало портала обезьян просто упал безжизненной тушкой, пребывая в абсолютно бессознательном состоянии.

Пауль попытался прыгнуть следом, но не успел – когда он подбежал, портал уже схлопнулся, отсекая от врага беспомощного Психа.

– Ушел, сволочь! – выругался шестирукий колдун. – Ловок, гад, ничего не скажешь.

Сплюнув, он не торопясь подошел к валяющемся на берегу телу Жира и приложил пальцы к артерии на шее.

– Пульс есть. И дышит. Живучий поросенок попался, – резюмировал он и повернулся к своим ящерам.

– Чудо-богатыри, Электрические Псы! – крикнул он. – Благодаря вашему синхронному удару один из врагов взят в плен, другой – скорее всего, погиб. Мы одержали полную победу! Благодарю за службу, Электрические Псы!

– Ва… Ва… Ва… – неразборчиво пролаяли подчиненные.

– Вольно, разойдись! – скомандовал осьминог и демоны неспешно побрели обратно в озеро, одергивая рвущихся с поводка собак.

Пауль же без труда поднял одной рукой за ремень безжизненное тело Жира и крикнул подчиненным:

– Этого с собой прихватите! И грабли его не забудьте. Пока приковать, потом с ним разберемся.

И, раздав начальственные указания, тоже отправился домой.