Не друг (СИ) - Шугар Мия. Страница 27

— Не мучай себя. Я все понимаю и очень рад, что ты именно такая. Но, это же не все, я прав? — Никита потерся подбородком о макушку и щекотно дунул в волосы, отчего по шее побежали мурашки.

Я набрала побольше воздуха, зажмурилась и выпалила одним духом, пока не передумала:

— Я постоянно думаю о прошедшей ночи. Это как-то странно.

— Было бы странно, если бы ты не думала об этом, — Никита погладил меня по плечу и вернул руку на место, кажется, ещё теснее прижав к себе. — Я вот тоже ни о чем другом думать не могу. Сам не верю своему счастью.

Насчёт счастья я бы поспорила и не стала бы первый секс так превозносить, если только… Стоп. У меня-то он был первым, а у Никиты? От неожиданной мысли о его возможных похождениях мне стало неприятно и эмпат за моей спиной, конечно, сразу отреагировал.

— Насть? О чем ты думаешь?

О чем, о чем… О бабах твоих.

— Настя, ты можешь обсуждать со мной все, что угодно. Как в прежние времена, помнишь?

На ладно, сам напросился.

— Никит, а у тебя уже был секс раньше?

Молчание за спиной затянулось и я, хоть и не претендовала на звание телепата, все поняла без слов.

— Значит — был. — И без того паршивое настроение испортилось окончательно, я решительно сбросила с себя загребущие лапищи и отползла на другой край кровати.

Никита смотрел покаянно и молчал, но что мне эти оленьи глаза, когда все, что он старательно лил мне в уши последние две недели оказалось враньём?

— Как же так, Никит? Ты же говорил, что любил меня лет с пятнадцати, правильно? И как в твоей голове совместились любовь и измена? Нормально тебе было? Или ты скажешь, что представлял меня на месте той девушки или девушек?

— Настя, — отмер Никита и в его голосе и, тем более, во взгляде плескались океаны отчаяния. — Это вообще не важно, поверь мне… Я их даже не помню!

— Это у тебя оправдание такое? Ещё скажи — в презервативе не считается! — От злости я готова была стукнуть бабника чем-нибудь по пустому чайнику, который у него был вместо головы, но под руками оказалась только подушка и я справедливо рассудила, что особого вреда она ему не принесет.

— Настя, послушай, — Никита вздумал схватить меня за руки и, тем самым, выпросил-таки оплеуху перьевым предметом. — Раньше я и подумать не мог, что мы когда-нибудь будем вместе. Я мечтал о тебе, безумно хотел и надо было что-то делать с этим. Но, прошу, верь мне — это все в прошлом и больше никогда не повторится.

Я, прищурившись, разглядывала Никиту и удивлялась буре чувств внутри себя. Это так странно… Ну не могу же я его ревновать, правда? Я просто обижена. И ещё немного брезгую. Бррр, ужас какой! Он и с ними делал все те вещи, что со мной? Целовал их, ласкал, шептал успокаивающие слова, трогал "там". Фуу..

Чем больше я смотрела на Никиту, тем яснее понимала — не очень-то он и расстроен моим выпадом. Даже, наоборот, доволен.

— Ты решил подработать новогодней гирляндой? Чего светишься так? — моей подозрительности сейчас позавидовала бы баба Шура, наша районная знаменитость. А знаменита она была своей вялотекущей манией преследования и теорией всеобщего заговора против нее. Любой взгляд, жест, смех на противоположной стороне улицы она интерпретировала, как направленный на нее. И сейчас я, кажется, начала понимать старушку.

— Мне очень приятна твоя ревность, — теперь Никита не скрывал широкой улыбки, ну а я — возмущения.

— Что? Я ревную? Да было бы кого и к кому! Мне просто противно! Сам представь — тебе бы понравилось дотрагиваться до меня после какого-то мужика?

Никита зарычал и его лицо приобрело яростное выражение от которого ледяная дрожь прокатилась по телу, скрутилась в тяжёлый шар в районе живота и рухнула вниз, заставляя колени подломиться, а меня упасть и в ужасе забиться в ближайший угол между стеной и кроватью.

Он вернулся… Никита номер два вышел на волю и потребовал моей крови.

Живое воображение развернуло красочную картину безрадостного будущего и я застонала, вжимаясь в стену, подтягивая колени к груди и прикрывая руками голову.

— Настя… Настенька, не бойся. Да что ж такое… Все хорошо… Иди ко мне… - из узкого пространства Никите не сразу удалось вытащить мое скованное страхом тело, а я и не думала упростить ему задачу, хоть и с огромным облегчением отметила, что "у руля" мой привычный Никита, а не тот, второй. — Ну все-все, успокойся. Трясешься вся. Перепугалась..

Никита усадил меня себе на колени, обнял и шумно задышал в макушку, тихо баюкая и прижимая к сердцу.

— Я не хотел тебя пугать, извини Насть. Волк от твоих слов просто взбесился. Для него представить тебя с другим — смерти подобно.

Никита мог бы и не объяснять ничего, я и так все поняла и уже успела пожалеть о своих опрометчивых словах.

Оставшуюся часть дни мы провели вполне мирно, я бы сказала — по семейному.

Сказывалось мое состояние и пережитый стресс.

Я вдоволь повалялась на диване в кухне-гостинной, пока Никита готовил обед и мне даже ни капельки не было стыдно. Я болею, мне можно.

— Как ты думаешь, почему еду не принесли? — лежать в тишине было приятно, но всё-таки скучновато и я, устав разглядывать темноволосый затылок, решила оживить отдых беседой.

Никита, не прекращая стучать ножом и одновременно помешивать мясо на сковороде, неопределенно повел плечом.

— Не знаю, заняты все, наверное. Не переживай, у нас полный холодильник продуктов.

Я и не переживала, но нужно же было о чем-то поговорить или мы так и будем сидеть в тишине?

После потрясающего обеда, отнявшего у меня последние силы, я незаметно для себя уснула и бессовестно продрыхла почти до вечера, и, проснувшись, почувствовала себя значительно лучше, а когда по видеосвязи позвонила Катюха, и вовсе чуть не запрыгала от радости.

— Привет, засоня. Ты чего это в постели? Не заболела? — Глазастая подружка за секунду оценила мой растрёпанный после дневной сиесты вид и, конечно, подушку с пледом. — А ты где вообще? Не узнаю обстановку.

— Привет, Кать.

Оо… Я машинально прикрыла глаза ладонью. Вот надо было Никите влезть? Сидел бы тихо в уголке, а я бы что-нибудь соврала, выкрутилась.

— А мы тут выбрались на базу отдыха. — Никита улёгся рядом, потеснив мою голову на подушке и нахально заглядывая в экран, с которого продолжала пучить на нас глаза Катька.

— Ничосе… Без меня поехали? Друзья, называются.

— Кто бы говорил. Сама-то где сейчас?

Катя подняла телефон выше и показала нам балкон с белоснежными балюстрадами, на котором сидела с ярким коктейлем за столиком. Под балконом заманчиво играл бликами большой бассейн, а сразу за ним начинался песчаный пляж с лежаками и, конечно, море.

— Что и требовалось доказать, — Никита щёлкнул пальцем по экранному носу Катерины. — Ты на роскошном пляжном отдыхе, а мы в Зауральной роще с комарами.

— Зато вы вместе, а я с мамой. Такое себе веселье.

— Не переживай, бедняжка, к нам на днях теть Люба заезжала, — хихикнула я, умолчав об обстоятельствах появления Никитиной родительницы. — Была бы моя в городе — и она бы явилась с борщом и добрым материнским напутствием.

Звонок Кати был настоящим спасением и несколько минут спустя мы уже безостановочно смеялись, распугивая упомянутых Никитой комаров.

— Нет, ну это свинство! Пообещайте, что мы съездим ещё раз, уже все вместе! Я тут со скуки умираю, а вам там хорошо.

Пришлось пообещать подруге обязательно выбраться в совместный поход или поездку и на этом распрощаться.

Я думала, что уже не засну и буду ворочаться всю ночь, но совершенно неожиданно для себя провалилась в сон, едва Никита лег рядом и пристроил свою огромную ручищу на моей талии. Уже засыпая, почувствовала, как он погладил сквозь тонкую ткань пледа низ живота, задержав горячую ладонь на самом болезненном месте, и тихо спросил:

— Сильно болит?

— Уже меньше, — почти не двигая губами, сонно ответила я и тут же заснула в оберегающих объятиях, ощущая себя крошечным ребенком на руках у мамы.