Сотник из будущего. На Запад! - Булычев Андрей Алексеевич. Страница 11

Дальнейший путь проходил по широкому, но сильно изгибистому руслу реки Вилии. Раз пять за последующие три дня пути обоз останавливали воинские конные отряды, и каждый раз после предъявления им куска бересты с оттиском они отпускали его дальше.

– Гляди-ка, Шумилович, чувствуется порядок у литвинов, – кивнул на отъезжающую конную полусотню Ипатий. – Лишнего не болтают, все у них по делу, даже не грабят чужих купцов и мзду с них не требуют, как это зачастую в наших княжествах бывает. Эдак Миндовг действительно всех в округе под себя подомнет и сильную державу сколотит.

– Конечно, сколотит, – подтвердил слова пластунского десятника Назар. – Лишь бы эта сильная держава потом на нас не пошла. Сам ведь знаешь, Ипатий, для чего мы в Вильно идем. За всем приглядывайте и побольше слушайте, для литвинов мы с вами самая обычная купеческая охрана.

Вильно открылся за большим изгибом реки, город был сильно растянут вдоль обеих ее берегов. Виднелись здесь и богатые усадьбы, но основная масса домов была бедная, темная и какая-то серая. Каменного зодчества здесь практически вообще не было. Улочки, уходящие от Вилии вверх, были все кривыми и грязными. «Благо сейчас зима, а вот что тут по весне будет?» – думали андреевские, оглядываясь. До нужного им русского торгового подворья добирались очень долго. Но вот наконец-то уже и оно. За высоким, словно бы крепостным забором, выстроенным из заостренного частокола, брехали собаки.

– Кого тут к ночи ближе принесло?! – выкрикнули из-под навеса небольшой околовратной башенки.

– Свои! Открывайте, братцы! – крикнул, подойдя к воротам, Малмыш.

– Все свои дома сидят, а вот чужие по улицам шатаются. – Пожилой страж в дружинном шлеме на голове выглянул из-под навеса вниз и теперь внимательно рассматривал весь подъехавший к подворью обоз.

– Тише, тише, ты не ори, служивый, – негромко сказал купец. – Передай Гостене Истомычу, что к нему приказчик от Путяты Строкова из Новгорода прибыл. Пускай сам сюда к нам выходит. Надеюсь, он дома?

– Дома, где ж ему быть? – ответили из башенки, и голова пропала.

Скоро за забором послышались крики, и большие двухстворчатые ворота, сколоченные из крепких вершинок деревьев, перехваченные железными полосами, громко заскрипели и распахнулись.

– Малмыш! Чтоб тебя! – Дородный осанистый мужик, широко раскинув руки, пошел навстречу гостю. Два купца крепко обнялись и теперь стояли перед воротами, похлопывая друг друга по спине.

– Чего ты верхового-то вперед не послал? – проворчал хозяин, поправляя съехавшую набок шапку. – Сейчас бы и баня уже была натоплена, и столы бы от яств и пития ломились!

– Да успеется еще, Гостена Истомыч, – улыбнулся Малмыш. – Надо бы сани во двор загнать и людей завести, ни к чему нам лишний глаз.

– О как! – Хозяин подворья сразу построжел и пробежал быстрым и цепким взглядом весь обоз и его охрану. – Острога, Рубец! – крикнул он своим стоявшим за спиной приказчикам. – А ну-ка быстро все сюда завозите, дворовых людей подгоните, пущай все у дальнего сарая разгружают.

Тут же раздались крики с наказами, кому и что делать, и на подворье началась суета.

– Это Назар Шумилович, – заходя за хозяином в большой дом, представил андреевца Малмыш. – Жми, жми ему руку, – хмыкнул он, видя, как недоверчиво оглядывает его купец. – Не простой это охранный вой, а человек от князя Ярослава Всеволодовича, что опять по праву свой стол взял в Новгороде. Вернее, даже от его воеводы, Андрея Ивановича. У него к тебе, Истомыч, особое дело будет, а какое, я даже и сам не ведаю. Так что вам с глазу на глаз переговорить надобно будет.

– Ну, здравствуй, княжий человек. – Гостена крепко сжал протянутую ему руку.

– Здравствуй, купец, – улыбнулся Назар.

В языческой Литве время весеннего равноденствия праздновалось широко. Отгремели потешные бои на льду реки, отшумели обильные пиры у всех, начиная от простого смерда и заканчивая самим князем.

Всем было привольно и весело, но были и те, для кого такие праздники были большой заботой и головной болью. Старший чашечник княжьего двора Миндовга Марич был именно из таких. Свита и все многочисленные званые гости веселились себе без забот, а его делом было следить, чтобы люди, ответственные за веселящие напитки, были всегда расторопные и умелые. А ведь дело их было очень непростое! В голове всегда нужно было держать, какие напитки разливать пирующим и в какую посуду. Когда и кому подавать их по очередности, и даже вообще – как это правильно делать, ибо тут было важно не обидеть княжьего гостя или человека из свиты, принизив тем самым его статус перед всеми окружающими. Тут важно было соблюдение целого ритуала. Потом уже, когда пир разгорался и были выпиты первые бочки меда, пива или вина, становилось немного попроще. И все равно нужно было держать все в голове и внимательно следить, чтобы простые чашечники делали свою работу проворно.

Придворная должность была важная, и Марич этим гордился. Ведь именно благодаря ей он и был вхож в самые богатые дома литвинской знати и был уважаемым человеком в высшем обществе. А ведь совсем недавно он мерз в походах дружины князя и рисковал своей шкурой, ожидая получить стрелу или болт самострела. Мог он быть и покалеченным при осаде крепости или даже попасть в плен! Ведь военная удача такая капризная и изменчивая, и, вспомнив былые неприятности, шляхтич зябко передернул плечами.

– Айварас, бездельник! Где ты там?! – выкрикнул он недовольным голосом. – У меня уже дрова в камине прогорели, а тебе до того и дела нет! Шевелись быстрее, старый дуралей!

Послышались шаги, и в светлицу вбежал чумазый истопник с вязанкой поленьев.

– Сейчас я все подложу, хозяин, просто вы же сами сказали, чтобы вам не мешать.

Развязав веревки, он заложил одно за другим поленья в очаг камина, и огонь в нем начал вновь разгораться.

– Ну, все, все, хватит уже, – пробурчал недовольно Марич. – Чего ты пихаешь так много? Хочешь опять, чтобы здесь, как у русских в их бане, жарко стало? Смотри мне, старый пень, перетопишь как-нибудь – и все из-за твоей нерасторопности погорим!

Из длинного коридора опять послышались шаги, и в комнату заглянул самый старший всей дворовой сторожи шляхтича Лукас.

– Господин! – Воин, приложив ладонь к груди, сделал легкий поклон. – У ворот стоит человек. Он представился как приказчик от русского купца Гостены и сказал, что ему очень нужно увидеться лично с вами. Что прикажете с ним делать? Прогнать его прочь?

Русский! Это слово вызвало гримасу недовольства на лице Марича. От русских в его жизни было много боли и неприятностей, но именно благодаря им, а вернее, их серебру ему удалось взойти так высоко в придворной иерархии. Интересно, с чем же к нему сейчас пришел приказчик от этого купца? С ним ему еще знаться не приходилось, ибо все хмельные напитки поставлялись ко двору через других торговых людей. «Небось, ставленого меда санным обозом притащили вот и собираются перебить цену других поставщиков. Ну, ну, поглядим!» И шляхтич кивнул Лукасу.

– Заводи его ко мне, только пусть он отряхнется перед крыльцом, на улице вон какая грязь и распутица, а он через весь город, небось, сюда топал.

– Что, самому купцу ко мне совсем зазорно было прийти, да?! Всякую рвань к большим людям присылает! – недовольным голосом крикнул Марич, увидев заходящего в сопровождении Лукаса и его воина приказчика. Всем своим видом он старался сейчас подавить, как-то принизить этого незваного гостя. За спиной у русского стояли двое крепких и вооруженных воинов, а прямо перед ним сидел у пылающего камина сам грозный хозяин, опирающийся одной рукой на длинный и обнаженный меч.

Но «торгаш» оказался не из пугливых, оглядев своим цепким взглядом всю комнату и самого шляхтича, он затем спокойно, с каким-то прищуром уставился ему прямо в глаза.

– Пан Марич, я седмицу назад прибыл из Господина Великого Новгорода, и купец Строков Путята Селянович повелел вам лично передать следующее: «На Новгородском торгу шкурка белки в цене хорошо выросла, ну а кунья зато вниз пошла».