Длань наказующая. Файл №214 - Картер Крис (1). Страница 13

— Нет. Дерево не обуглилось. Это не кислота.

Луч прыгал по полу, по стенам. Спускаться дальше не хотелось. Совсем не хотелось. В непроглядной тьме подвала могло теперь таиться что угодно.

— Смотри, Дэйна. Земля… Там как будто протащили тяжелый мешок… или шланг…

И тут он понял. И она поняла. И, как всегда, успела сказать первой:

— В классе для лабораторных был питон.

— Назад, Скалли! Скорее назад! Машина, слава Богу, была на месте. Молдер не удивился бы, если бы ее не оказалось. Он уже ничему бы не удивился.

— Чтобы питон успел проглотить человека, нужно от четырех до шести часов, — говорила Скалли, сама, похоже, не слишком-то понимая, зачем она это говорит. — И нужно несколько недель, чтобы полностью переварить…

— Да, Скалли, конечно. Да. Несколько недель.

Мечемся, думал Молдер. Мечемся. Как муравьи возле разворошенного муравейника. Кто разворошил, чем? Зачем? Муравьям не понять этого никогда…

Ехать под уклон вброд по обезумевшей горной реке, называвшейся Гамильтон-авеню, было еще труднее.

Средняя школа Кроули 21.11

— Мне позвонили, — негромко сказал. Пол Вита-рис, — и сказали, что Джим Осбери мертв. Он проболтался этим, из бюро.

— Неркели это они его убили? — спросила Дебора Браун.

— Нет, — он помолчал. — Ты прекрасно знаешь, кто его убил.

— Тот, кто пришел, — то ли спрашивая, то ли утверждая, уточнил Пит Калгани.

Они помолчали.

— Ты вывел главный рубильник? — спросила Дебора Браун.

— Да, — ответил Пол.

— В школе никого нет?

— Не знаю. По-моему, нет.

Он ошибался. Миссис Пэддок спокойно сидела в своем кабинете, перед своим столом, и, уже отложив ручку Скалли, спокойно и немного грустно смотрела на длинное неподвижное пламя, хлеставшее вверх с фитиля свечи. Острый сухонький подбородок она положила на сцепленные кисти и не шевелилась, но время от времени язык огня, как бы своею волей и не меняя очертаний, вдруг стремительно прогонял сквозь себя все цвета радуги — и вновь делался оранжевым.

— Джим утратил веру, — сказал Пит. — И предал храм. Он наказан именно за это. Если мы… — у него перехватило горло. Он сглотнул и твердо продолжил: — Если мы покажем, что верим по-прежнему… нет, даже крепче прежнего, крепче!.. Тогда у нас есть шанс уцелеть.

— Мы давно не приносили жертв, — сказала Дебора Браун.

— Сегодня мы все поправим, — сказал Пол. — Молдер должен умереть, — сказал Пит.

— И тогда никто ничего не узнает во веки веков, — сказал Пол.

— И все станет, как прежде, — сказала Дебора Браун.

В слитном гуле дождя шума подъехавшей машины не было слышно. Но сквозь щели жалюзей на окнах вдруг потек, быстро усиливаясь и немного смещаясь, яркий свет фар. Остановился. Погас.

И снова стало темно.

— Это они, — сказал Пит.

— Лампы не горят, — сказала Скалли и несколько раз впустую пощелкала выключателем в коридоре. — Видишь, миссис Пэддок сказала правду. Электричество действительно выключили из-за сильной грозы.

— Ты очень упорный работник, Дэйна, — чуть улыбнувшись, сказал Молдер— Очень настойчивый. Действовать в паре с тобой — одно удовольствие.

И снова она не поняла, иронизирует он или говорит всерьез. Поэтому только встряхнула головой, сбрасывая застрявшие на пышных волосах осколки дождя, и шагнула вперед.

— Сначала класс, — сказала она первой.

Два луча запрыгали по полу и по стенам.

Они вошли в класс. Каких-то девять часов назад они вошли сюда впервые. Окно, в которое пытался выпрыгнуть Дэйв, было по-прежнему открыто, и рев ливня здесь слышался сильнее, заглушая звук шагов. В воздухе стояла мелкая водяная пыль от раздробленных о подоконник капель.

Зачем мы пришли сюда, с недоумением подумал Молдер. Нам же нужна миссис Пэддрк. Что-то не то мы делаем. Что-то не то. Так он думал, — но, как и Скалли, тщательно осматривал помещение, она по левой стене, он по правой; высвечивал поверхность столов, нырял под них, гоняя световое пятно по полу, бессмысленно трогал дверцы запертых шкафов… Что со мной, думал он с отстраненным недоумением. Почему я сегодня все время ошибаюсь? И не находил ответа. Не находил никакого иного ответа помимо того, который был очевиден и напрашивался с самого начала.

— Молдер! — едва перекрыв голосом шум снаружи, с ужасом позвала Скалли.

Он был рядом с нею рке через мгновение.

— Посмотри, — совершенно чужим голосом произнесла она. И показала лучом своего фонаря в выдвинутый ящик учительского стола.

Там лежала тоненькая пачка тестов. Перечирканные ученическими галочками и крестиками бланки со стандартным набором вопросов и ответов…

Пачка была насквозь пропитана кровью.

Потому что она лежала на человеческом сердце. Обыденно и просто, слегка провиснув по краям и наполовину прикрывая этот нелепый, совершенно неуместный здесь, в школьном столе, багрово-бурый мясной бугор…

Молдер сдвинул листы.

Оба глаза тоже были там.

— Это какое-то безумие, — чуть слышно в гуле сказала Скалли. — Может быть… Молдер. может быть, с ума сошли — мы?

И в этот миг на них напали.

За спиной у Молдера, сразу ослепив Скалли, вспыхнул свет еще одного фонаря — и тяжелый стул с размаху обрушился Молдеру на плечи и на затылок. Молдер успел, не оборачиваясь и каким-то шестым чувством угадав направление удара, уклониться — но тут почему-то повалился стоявший рядом стеллаж; из него, как кирпичи из самосвала, посыпались книги, и все это деревянное, картонное и бумажное месиво накрыло и припечатало к полу ошеломленную Скалли, сразу и бесповоротно выведя ее из строя.

Позже, анализируя свое позорное поражение — поражение двух опытных агентов в потасовке с тремя учителями, одним из которых, вдобавок, была женщина, — они оба склонны были именно этой роковой случайностью объяснять нелестный для себя исход. Скалли, хоть она никогда не говорила об этом вслух, была уверена, что это Молдер, поднырнув под первый удар, случайно задел локтем или плечом громоздкий стеллаж и потому косвенно виновен именно он. Ее грела эта мысль. Видимо, ей было приятно его прощать. Особенно за профессиональные ошибки. Он зачастую вел себя странно и то и дело попадал в нелепые ситуации, без зазрения совести взывая тогда к ее помощи, — но явные ошибки допускал так редко… Слишком редко. Молдер же вписывал этот проигрыш в череду всех иных нелепостей этого вечера, нелепостей необъяснимых и унизительных, — и, таким образом, честно отказывался искать конкретную причину конкретного прокола. Все было одно к одному. И этим все было сказано.

Но анализ был позже.

Оставалось совершенно непонятным, сколько врагов таится в темноте между лихорадочно запрыгавшими, а потом повалившимися на пол лучами фонарей. Молдер кого-то отшвырнул, потом кого-то свалил. Потом он кинулся к широко развалившейся рыхлой груде, чтобы помочь Скалли, — и тут ему на затылок рухнул, казалось, весь потолок и все три верхних этажа.

Дальше был бред.

Скалли и Молдера, как тяжелые мусорные тюки, проволокли, взяв за ноги, по полу класса, потом по коридору, потом по лестнице. Молдер немного пришел в себя лишь в душевой, когда в лицо ему ударила тугая струя холодной воды. Он понял, что связан. Скалли со стянутыми за спиной руками лежала рядом, и в щеку ей так же нескончаемо и свирепо хлестал ледяной поток. Слепящий луч был направлен на них, и все, что за ним, было видно едва-едва, темными контурами в седом тумане.

— … И омоете всю кровь с рук ваших и душ ваших… — торжественно говорила какая-то женщина, возвышаясь в позе королевы или жрицы, с кинжалом в руке и торжеством в глазах. Длинный мркчина в очках, холодно улыбаясь, заряжал ружье.

Скалли отвернулась. Смотреть в черные зрачки двустволки было свыше ее сил. Луш бил ей теперь в затылок, — и ее роскошные волосы бились под его потоком полураздавленной каракатицей с бессильно обвисшими рыжими щупальцами.

Женщина обеими руками медленно и сладострастно подняла кинжал.

— Доминус верус вобискум… — говорила она.