АН. Том 9 (СИ) - Тарс Элиан. Страница 42

Я ответил на рукопожатие этого с виду щупленького паренька с вихрастой причёской.

Вопреки моим предположениям, он не стал «показывать мужика» и пытаться продавить мою ладонь. Пожал вполне вежливо и без выкрутасов.

– Мы тоже весьма рады приветствовать вас, – коротко проговорил я.

– Большая кремлёвская арена – это место, где встречаешь много достойных людей, – поддержала моё лаконичное приветствие Соня.

– Что же до ваших слов, – я всё-таки должен был лично ответить словоохотливому чемпиону Варшавы этого года, – то не стоит думать, Людомир Викторович, что раз уж ни я, ни княжич Новочеркасский не участвуем, вам будет легко победить, – я добродушно улыбнулся.

Он не перестал лыбиться.

– Ах, Аскольд Андреевич. Я понимаю, что как брат и студент «Алой Мудрости» вы желаете поддержать Яну Андреевну, а как князь – своего чемпиона. Но давайте будем объективными. Им ни за что не составить мне конкуренцию. Один – молод и весьма посредственен. Другая… талантливая, но всё же девушка. Ваша супруга, пожалуй, была на этой арене последней достойной девушкой-бойцом.

– А как же княжна Самарская? – недобро прищурилась Соня. Пусть ей и сделали комплимент, слова и поведение великого княжича Варшавского постепенно выводили ей из себя. – Валентина Ивановна показала себя весьма достойно на прошлом и позапрошлом турнире.

– Ну, хорошо-хорошо! – тут же поднял обе руки Людомир, словно признавая поражение. – Может быть, княжна Самарская тоже неплохо сражалась. Просто я так легко её победил, что не запомнил, – улыбаясь, он пожал плечами.

Казалось, что ещё немного, и Соня вспыхнет. Ага, не запомнил он. Избил её, как боксёрский мешок и рёбра сломал!

Однако Соня, хоть слегка и дёрнулась, всё же удержала невозмутимое выражение лица. Она холодно произнесла:

– В любом случае, Людомир Викторович, на этом турнире собрались сильнейшие. Полагаю, найдётся тот, кто сможет удивить вас своим мастерством.

– Я тоже на это надеюсь, Софья Ивановна.

– Мы все верим в победу наших чемпионов, – неожиданно вмешалась в эту перепалку великая княжна Варшавская Лаура. – И знаем, что победа эта будет честной и заслуженной.

Она недобро прищурила свои большие карие глаза и уставилась на меня.

Что совершенно не понравилось Софье.

– Простите, госпожа Лаура, поясните, что вы имеете ввиду? – строго спросила моя жена.

– А то, что на всеимперском турнире обычно побеждает тот, кто обладает большей силой. Тот, кто наделён ей от рождения. Тот, кто развивал её в себе путём долгих тренировок. А не тот, кто использует новейшее оружие! – её глаза недобро сверкнули.

– Ну конечно, – совершенно спокойно произнесла Софья. – Это ведь спортивный турнир. Подобные состязания издревле использовались для того, чтобы воины могли попрактиковаться в мирное время. Им далеко до настоящих войн. А вот на войнах – да. Там правил нет, кто бы что ни говорил. И побеждает тот, кто сильнее. Вот только сила эта не только в объёмах жи́вы заключается, а в стратегии, тактике, лучшем вооружение. Да вы сами все знаете, госпожа Лаура, – Соня холодно улыбнулась.

– Соглашусь с вами, – прежде чем франко-испанка успела что-то прорычать, или Людомир брякнуть очередную колкость, слово взял наследник княжества Варшавского. – Но рассуждать о войне, на мой взгляд, неуместно на сегодняшнем празднике жизни.

– Аристократ всегда должен быть готов к войне, – возразил я. – Вне зависимости от пола и возраста.

– Да. Для людей, воспитанных аристократами, правильно и достойно так рассуждать, – решила ткнуть в моё простолюдинское прошлое Лаура. – Но быть готовым к войне и говорить о ней постоянно – не одно и то же.

– Быть воспитанным аристократом и быть аристократом тоже не одно и то же, – с улыбкой парировала Соня.

– Бесспорно, Софья Ивановна, – быстро проговорил наследный великий княжич Варшавский, понимая, что эта перепалка может затянуться. – С радостью бы пообщались с вами ещё чуть-чуть, но, увы, времени до начала церемонии открытия осталось совсем немного, а хотелось бы ещё успеть поприветствовать представителей других княжеств.

После его слов последовала довольно быстрая церемония прощания. Людомир не мог расстаться с нами без очередной подколки и напоследок произнёс:

– Очень прошу вас, как бывшего чемпиона, наблюдать за мной на этом турнире, Аскольд Андреевич. Это очень важно для меня. Ведь только вы, увидев мои бои, сможете понять, по силам бы вам было взять титул в этом году или нет.

Глава 24

Наконец-то представители великого княжества Варшавского, возглавляемые тремя членами правящей семьи, оставили нас в покое и пошли выводить из себя кого-то другого.

Проводив их спины взглядом, Соня потянулась за очередной тарталеткой. Утолив нахлынувший голод, она равнодушно проговорила:

– Скажу Яне и Михаилу Архиповичу, что если кому-то из них удастся выбить из турнира Варшавского чемпиона, то подарю персональный космодоспех. Ты ведь не против, дорогой?

– Нет, – хмыкнул я. – Оба будут рады такому подарку.

– Ну ещё бы… Твои космодоспехи никого не могут оставить равнодушным. Взять хотя бы великую княжну Лауру… Её родительский клан воевал против нас в Швеции. Вы убили кого-то из её родственников?

– Да вроде нет, – пожал я плечами. – Может быть, какого-нибудь друга детства или бывшего возлюбленного…

Соня покачала головой.

– Варшава… – недовольно произнесла она, будто бы одно это слово должно многое говорить собеседникам.

Затем мы с супругой продолжили прогулку по холлу Кремлёвской арены, периодически переговариваясь со знакомыми и заводя новые знакомства. В основном разговоры велись в ровном вежливом тоне, а некоторые наши собеседники так и вовсе выказывали преувеличенное почтение.

Тем контрастнее чувствовалось колкое обращение со мной отдельных индивидуумов.

Как, например, единственного маршала Российской Империи, министра вооружённый сил и главы боярского рода Волынских – Михаила Артёмовича. Между прочим, это именно с его Слугами два года назад у меня был конфликт. Когда два Мастера пытались не допустить до очередного турнирного боя простолюдина Аскольда Сидорова, потому что как раз с сынишкой Волынского мне и предстояло сражаться. Но благодаря хлопотам Софьи, а затем великой княгини Тверской и целительницы Андрея Оболенского, я смог выйти на бой.

И немножко поломать Волынского-младшего…

Его отец с матерью, разумеется, поостыли за прошедшие с того момента два года. Но я для них до сих пор точно бельмо в глазу. Ещё и князем стал…

Вот Волынский-старший и не удержался:

– Знаете, ваше сиятельство, – титульное обращение он, пусть и самую малость, но выделил язвительными нотками. – По долгу службы я наслышан о том, что происходило в Северном королевстве. Я горжусь нашими соотечественниками, доблестно сражавшимся там. Но мне немного жаль, что вам, несмотря на высокотехнологичное вооружение и личную силу, столь огромную для вашего возраста, не хватило навыков командующего, чтобы достигнуть победы.

Скажи он те же самые слова с иной интонацией, получилось бы нечто, похожее на поддержку с нотками сочувствия.

Но боярин Волынский и не думал сочувствовать мне. Он почти открыто глумился.

– Мы сделали все, что было в наших силах. Вряд ли кто-то другой был способен сделать больше, – сдержанно ответил я.

– Союзной армии удалось остановить продвижение врага, – добавила Соня. – А скоро холод и время начнут воевать на стороне шведов. Но вряд ли молодой женщине стоит напоминать маршалу империи о столь очевидных вещах, – она мило хлопнула глазками.

Форкх меня дери! Я чувствую, как расходятся волны невидимой яростной силы от моей супруги. Хех, я не забыл, что Волынские пытались сломать меня и не допустить до турнира. Я не простил их за это и прощать не собираюсь. Но если у «не простил» была бы градация «не прощения», то Соня определённо «не простила» их на максимальном уровне. Отлично помню, как два года назад её вывела из себя выходка Волынских.