Развернуться на скорости (СИ) - Николаева Елена. Страница 34

Фары внедорожника бандитов заливают салон ослепительным блеском. Это конец! Господи, за что..?

— Тимочка, родной, закрой глазки, — обречённо молю, прижимая ребёнка лицом к груди и следом ору, как ненормальная, едва не подыхая от ужаса. Всё тело бьется в истерике, словно его прижали к электрошокеру.

— Переезд закрыт!!! Тормози!!! Мы же врежемся в «товарняк»! ААААА!!!

— Давай, подрезай уродов! — стальное рычание слышится, словно в бреду.

В глазах резко меркнет свет. Оглушающий треск снесённого на скорости шлагбаума врезается в сознание, заполняет сплошным шумом голову и продолжается нескончаемым гудком поезда. Мощнейший взрыв позади завершает адский аттракцион, посыпая крышу всё ещё летящего автомобиля обломками металла, стекла и камней.

— Мать вашу! Даааа!!! — гонщик бьёт по рулю с садистским удовольствием, приводя меня в сознание своим громовым возгласом. Резко выкручивает на повороте руль, выезжая боком на примыкающую к городу автомагистраль, выравнивает автомобиль и мчит в полнейшей тишине ещё несколько километров по прямой, затем резко бьёт по тормозам, соскальзывая на обочину, тем самым поднимая за собой завесу мокрого гравия.

В салоне повисает минута полного затишья…

Глава 23

Столкновение душ

Евгений

И встретишь ты, когда не ждёшь, и обретёшь, не там где ищешь…

Как чувствовал, что нуждается в помощи. Весь оставшийся день после похорон что-то внутри жрало безбожно душу, не позволяло расслабиться, спокойно дышать.

После обеда наведался в свой новый офис. Стянул с себя «удавку», расстегнул ворот рубашки пошире, закатал рукава и принялся разбирать навалившуюся за пару дней почту. Помимо рекламных кампаний брендов, в которых мне предстоит участвовать в ближайшее время, имеется личный бизнес, требующий максимального внимания и вложения денежных средств. Раньше удавалось управлять на расстоянии, сейчас же, с расширением дополнительных сфер деятельности, необходимо моё очное присутствие.

Полдня занимался делами, рассматривал сводки по прибыли, а мыслями был с ней. Едва не напортачил в документах. Сто раз принимался за договора и сто раз брал паузу, пичкая организм лошадиными дозами кофеина. В конце концов, я вернулся к работе ближе к вечеру, но цифры больше не складывались. Пришлось отложить сметы и набрать номер Яны.

Девчонка, недолго думая, сбросила вызов, затем и вовсе пропала из сети. Внезапная волна ярости накрыла меня с головой, захлестнула настолько мощно, что не помня себя, через минуту я уже мчался к дому Исаевых, вспоминая всевозможные матерные слова и прокручивая в голове предстоящий разговор. Тогда я ещё не знал, что после сегодняшней ночи мне предстоит заняться организацией нашей личной охраны. Опоздай я на секунду, и жизни Яны с Тимом оборвались бы как нити тонкой паутины под натиском мизинца…

«Твою мать!» — опускаю лоб на руль, не в силах разжать одеревеневшие пальцы. Мышцы окаменели, дыхание далеко от нормы, в голове до сих пор вибрируют сотни мыслей, растворяясь в её крике и плаче напуганного мальчишки. — «Найду заказчика, разорву на части голыми руками. Живьём кожу сдеру и заставлю сожрать. Если ещё хоть одна тварь к ним прикоснется, грех на душу возьму, но не оставлю безнаказанной…»

Яна

Гудок паровоза всё ещё стоит в ушах. Ужас не отпускает. Это чувство острыми когтями вцепляется в каждую клеточку моего тела и вынуждает трястись. Даже последние несколько километров без погони не в силах внушить мне спокойствие, не смотря на то, что гонщик с нами рядом.

Начинаю задыхаться в душном салоне. Здесь очень тесно. Воздух, наполненный запахом новой кожаной обшивки, забивает легкие, провоцируя тошноту. Даже дырка в стекле от пули, сквозь которую струится свежий воздух, не помогает насытиться кислородом.

Бедный ребёнок уснул. Отключился у меня на груди, как только выскочили на ровную автомагистраль. Ему хватило пары минут, чтобы притихнуть в воцарившийся тишине.

Опускаю дрожащие пальцы на дверную ручку, поглядывая на Женю. Мужчина словно окаменел. Лишь частое и тяжёлое дыхание подсказывает мне, что он всё ещё жив, как и мы.

Слегка надавливаю ладонью на рычаг и тотчас вздрагиваю от негромких щелчков. Даже этот незначительный шум бьет по нервам сродни оглушительному взрыву. Тишина настолько невыносимо давит на грудь, что я готова взорвать её рыданием прямо сейчас.

— По… по… подержи р-ребёнка, п-пожалуйста… — начинаю заикаться, наполняясь до краев подступающей истерикой. Шок, притупивший её на короткое время, выветривается окончательно. Эмоции, сбиваясь в горле в тугой узел, перекрывают дыхание, пугая меня до чёртиков.

— Яна, всё позади, малыш. Дыши глубже. Слышишь? — в салоне раздаётся его хриплый полушёпот, только вот ни черта он меня не успокаивает. Ещё сильнее разжигает внутреннюю панику.

Освобождаюсь от ремней безопасности. Отодвигаюсь на край, аккуратно укладывая Тима на своё кресло, резко толкаю дверь, практически вываливаясь из машины в грязь.

— Нечем… дышать… — едва шепчу, улавливая позади себя негромкое ругательство и хлопок закрываемой двери.

Мокрая листва со снежным месивом до судорог обжигает ладони с коленями.

Игнорирую неприятные ощущения, сминая горстки ледяной грязи в небольшие комочки, захожусь судорожными рыданиями. Содрогаясь в ознобе до зубного стука, едва не опускаюсь грудью на землю. Сильный рывок поднимает меня вверх, словно из ледяной бездны, припечатывает спиной к мокрому металлу. Больно и отрезвляюще вдавливает в него лопатками.

— Яна! — сокрушительное рычание оглушает. Столкновение горячего и твёрдого тела с моим приводит в чувство. — Всё кончено! Посмотри на меня! Глаза открой!

— Н… не… не… не трогай меня… — вырываюсь, упираясь ладонями в мужскую грудь под распахнутой до середины рубашкой. Царапаюсь. Захлёбываюсь всхлипами. Едва втягиваю воздух и снова выталкиваю его из груди. Там, внутри, словно онемело всё, в сердце давит острый кол. — От… пусти… — цежу по слогам.

Мокрые ноги заледенели, как и всё тело. Холод пробирает до костей. Сердце, внезапно слетевшее с катушек, скачет под рёбрами, покрываясь болезненными трещинками.

Женя поднимает меня за бёдра и усаживает на себя, прижимая пахом к машине.

Пытаюсь с него сползти, но каждая попытка заканчивается жестким давлением на промежность. Обжигающе ледяная пряжка ремня врезается в оголившийся живот, словно клеймо.

— Приди в себя! Ну же! — хватает рукой за затылок, подтягивая к себе ближе, не позволяет отталкиваться.

— Ты н-нас чуть не убил! Ты псих! — кричу ему, глядя на расплывчатый силуэт его лица. Слёзы катятся беспрерывным потоком. — Сумасшедший! Псих! Ты не человек! Ты — робот!

— Псих! — соглашается он, врезаясь громким выкриком в ухо.

Вздрагиваю. А дальше ещё хуже! Его губы касаются вены на шее. Обжигают, жалят током, вытаскивают из-под кожи дрожь, рассыпая её мурашками по телу.

— Ещё какой! Потому что решил спасти вас любой ценой! — повторно вдавливает в меня твёрдый пах, сжимая на бедре сильную хватку.

До сознания не сразу доходит, насколько он возбуждён. Лишь после нескольких фиксирующих толчков бёдрами, когда кожа под трусиками начинает гореть от трения с каменным пугающим бугром.

— Потому что непрерывно думал о тебе все эти дни, а ты сбрасывала звонки! Что не так, Яна? Хотела под пули? Ответь! — рычит, прихватывая зубами взбесившуюся жилку на шее. Содрогаюсь в неожиданно нахлынувшем исступлении. По телу мгновенно проносится жар.

Боже, зачем он это делает… сейчас? Зачем будоражит меня, применяя уловки обольщения?

— Нас чуть в лепёшку не расплющило, — продолжаю паниковать, но уже по другой причине. Мне хочется его ненавидеть, а вместо этого я начинаю чувствовать приятные импульсы по всему телу.

— Всё не так! Всё! Не так! Не так, как надо! — выкрикиваю каждую фразу и тут же срываюсь в пропасть, потому что гонщик прихватывает губами мочку уха, вызывая в груди невероятный трепет.