Недетские игры (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна". Страница 7
Потом осень. Терпеть ее не могу. Сыро, холодно и мрачно. Самое то для каких-нибудь маньяков, а нам их потом лови.
А если она к нему вернется? Может же. Ее вон до сих пор от одного упоминания о нем колбасит.
Эта мысль вышибает меня на раз. И так убогий день становится окончательно мерзотным.
Выкручиваю руль. Разворачиваю машину на перекрестке. Минут через десять бросаю тачку у Тайкиного дома.
Вообще, не планировал сегодня заезжать, когда по телефону с ней разговаривал, больше на Олину реакцию хотел посмотреть. Но че-т как-то сейчас, походу, самое время…
— Не ждала, что ли? — переступаю порог маленькой студии.
— Я тебя всегда жду.
Тая улыбается. Привычной и вполне понятной мне улыбкой. Кладет ладони мне на плечи и, чуть подпрыгнув, скрещивает лодыжки за моей спиной.
Я ее не держу, она сама инициативу проявляет. Стаскивает с меня куртку, целует.
Закрываю за собой дверь и практически вслепую тащу ее на кровать.
Как там говорят? Утро вечера мудренее? Так вот сегодня работаем именно по этому сценарию.
— Здорово, — пожимаю Панкратову руку. — Я смотрю, вы помирились, — говорю, пропаливая в его тачке рыжую девчонку.
Андрей улыбается, как мартовский кот.
— Поздравляю.
— Я, вообще, к тебе по делу, — тянется в карман пиджака и достает конверт.
— У, чувак, вижу, тебя амур окончательно покусал. Считай, жену я тебе во имя любви нашел.
— Помни, я предлагал.
— Мне не надо, а пацаны не напрягались, так что все прошло тихо.
Поворачиваюсь на шум. Жена Панкратова хлопнула дверью в тачке и идет к нам.
Встает под бочок к мужу и, прищурившись, представляется:
– Есения.
Смотрит заинтересованно. Не может, видимо, вспомнить, где видела. Ладно, дам девочке подсказку.
– Мы знакомы, – улыбаюсь. – Вспоминай, красотка.
Бросаю беглый взгляд на Андрюху. Знаю, скотская привычка. По моей манере поведения ошибочно может показаться, что я всегда и ко всем подкатываю. Хотя это далеко не так.
Рыжулю осеняет быстро.
– Олькин знакомый! Да? Как тебя…
– Кир, хорош, – встревает Андрюха. – Есь, сядь в машину.
– Да пожалуйста, — фырчит мадам.
Панкратов наблюдает за тем, как жена возвращается в машину, и поворачивается ко мне.
— Ты бессмертный, что ли? — ржет.
— Что-то вроде того. Вали давай, к жене и детям.
Вытаскиваю из кармана мобильник. Мать наяривает. Быстро пожимаю Андрею руку и иду к своей тачке.
— Привет, мам, — отвечаю и снимаю ее с сигналки.
— Кирюша, ты вечером к нам заедешь?
— Мам, дел по горло.
— Кирилл, у Олега день рождения. Вы же братья, загляни, поздравь для приличия.
— У меня нет приличия. И желания его поздравлять тоже. Но я буду. Только ради тебя.
Мама улыбается. Чувствую это. И сразу же скатывается в заботу, которой у нее хоть отбавляй.
— Ты кушал сегодня?
— Кушал-кушал.
— Я сто раз говорила, чтобы перед сутками домой заглядывал. Я бы тебе нормальную еду собирала. А то питаешься одним фастфудом и газировкой.
— Не пять лет, — напоминаю, медленно выруливая на проезжую часть.
— Желудок испортишь.
— И гастрит получу. Помню.
— Все тебе смешно, — мама вздыхает. — Приезжай, я тебя жду. Соскучилась же. А то, если сама в гости не нагряну, ты и не подумаешь меня навестить, — вздыхает.
— Мам, не говори ерунды.
— Ладно, не буду отвлекать. Хорошенько выспись. Столько часов на ногах.
— Хорошо.
Мама прощается и кладет трубку. Хочу уже бросить телефон на соседнюю сидушку, но в соцсетке приходит сообщение.
Притормаживаю на красном светофоре и открываю послание от…
Ольги Грицай? Даже в друзья не поленилась добавится, чтоб написать.
Это уже интересно. Бью пальцем по полоске с сообщением и зависаю.
«И ты после этого мужик? Пфф».
Нормально…
Сзади начинают сигналить. Поднимаю взгляд, над перекрестком уже давно зеленый.
Плавно отпускаю педаль тормоза, продолжая посматривать то на Олькину предъяву, то на дорогу.
И с чего вдруг?
«Ты адресом, случайно, не ошиблась?»
Отвечаю после недолгих раздумий.
Олька что-то долго печатает. Надпись курсивом рядом с ее фоткой то пропадает, то исчезает.
Ладно, потом. Бросаю телефон в подстаканник. Утро задалось, конечно.
Притормаживаю на очередном светофоре. В башке какая-то каша от происходящего. Ощущение, что на пару лет назад вернулся. Фонтанирующая клоунада.
Хожу, улыбаюсь, а внутри раздирает от понимания, что я снова, добровольно лезу в этот замкнутый круг, где главные роли давно отданы брату и Ольке. Оно мне надо?
Я ведь на полном серьезе поначалу думал, что она с ним из-за денег. Потому что терпеть по отношению к себе то, что делал Олег, граничит с тяжелофазной шизой. Потом дошло, что деньги тут абсолютно ни при чем. Просто Грицай у нас блаженная. Вбила себе в голову какую-то красивую сказку о любви и жила счастливо, пока мой брат ее с ног до головы помоями обливал.
Даже на эту долбаную свадьбу пришла. Олежу тогда чуть инсульт не долбанул на нервной почве. Это его новоиспеченная жена так соригинальничала, прислала Ольке приглашение на свадьбу. Видимо, хотела добить. Даже не предполагала, что Грицай придет на этот праздник жизни. Еще и в белом платье.
Пока гоняю в голове мысли из смеси прошлого с настоящим, успеваю добраться до дома. Медленно начинает вырубать. Больше суток на ногах.
Тачку бросаю с внешней стороны, у проезжей части. Во дворе все наглухо забито. Воскресенье.
Кладу ключи на тумбочку в прихожей. Разуваюсь. На ходу расстегиваю куртку и бросаю ее в кресло.
На кровать заваливаюсь поверх одеяла. Чувствую, как дергается рука, но уже через плотную дымку сна. Вырубает мгновенно. Только ненадолго.
В щеку тычется что-то мокрое и холодное.
Чьих лап дело, догадаться нетрудно. Отпихиваю котячью морду ладонью и переворачиваюсь набок. Только этот мохнатый обжора не успокаивается. Продолжает диверсию. Открываю глаза. Пару секунд прихожу в себя, прежде чем столкнуть этот сугроб на пол.
— Пошли, животное.
В кухне насыпаю в миску корма и придвигаю ногой ближе к коту. Этот монстр появился у меня год назад. Сидел у подъезда полудохлый. Откуда пришел, черт его знает. В ветеринарке сказали, что еще бы день-два, и пушистые лапы отправились бы прямиком на небеса.
— Давай, Холифилд, работай челюстями. И только попробуй еще меня разбудить, — треплю плотную шерсть на холке, задевая слегка обглоданное ухо.
Глаза открываю уже ближе к вечеру. После суток всегда так. Дни недели в башке путаются. Про ночь и утро я вообще молчу.
Тянусь к телефону. Восемь часов.
Минут двадцать на то, чтобы сделать из себя подобие человека. Снимаю смартфон с авиарежима, и на него одно за другим сыплются сообщения.
Все та же Ольга Грицай. Открываю.
Последнее от меня: «Ты адресом, случайно, не ошиблась?»
Дальше все от Оли:
«Очень бы хотела, но нет. Зачем ты это сделал?»
Минуту спустя.
«У нее были серьезные проблемы с мужем!»
«Ты ее подставил. И меня тоже».
«Он ей изменял. Ты вообще понятие имеешь, что такое, когда тебе изменяют? Хотя о чем я…»
И финалочка с разницей в час от первого сообщения:
«Проще ведь самому делать больно другим. Чего я вообще ожидала от такого, как ты?»
Бегло читаю поток Олькиного сознания. Абсолютно ничего не понимая спросонья. Кроме того, что меня заочно записали во враги.
Откладываю телефон и оставляю ее сообщения без ответа. Оправдываться не привык. Если я что-то делаю, то изначально думаю.
В ситуации Панкратова все было именно так. Лезть в это болото без пруфоф я бы не стал.
Относительно измены — это лично дело каждого. Но чисто по фактам жена ушла от него вровень с банкротством. На что есть официальные выписки, да и слухи в определенных кругах. Ушла, забрала месячного ребенка. Ни родителям, ни подругам, куда свалила, не сообщила.