Длань Одиночества (СИ) - Дитятин Николай Константинович. Страница 82

— То Значит, Яблоко Не Прячет? — не унимался Все.

— Нет, — Котожрица скрестила ладони на груди. — У него нет яблока. Это не тот Аркас, которого вы ищите. Вас надул прима-образ… М-м-м, клянусь фантазией, как же объяснить? Вот что: есть злые духи. Они лгут, чтобы сеять вражду. Убивают хороших духов. Мы — хорошие. В нашем мире…

— Неизвестность! — гаркнул Все, ударив кулаком по земле.

— Не поняла.

— Мир Ваш — Это Неизвестность!

Быстро обдумав эту реплику, не терпящую возражений и расспросов, Котожрица решила, что проще будет поддерживать заблуждения Все, чем пытаться объяснить ему суть Многомирья.

Она хотела сказать что-то еще, но в этот момент Аркас слабо заявил о себе:

— Максиме. Борись.

После этого он снова провалился в беспамятство.

Котожрица заметила новые повязки, но не смогла объяснить их появление. Прислушиваясь чутким кошачьим ухом к сердцебиению Никаса, она вела сбивчивый диалог с Все. В основном он сводился к тому, чтобы убедить того не атаковать все, что он видит в Неизвестности. Выслушав рассказ о темных духах, Все уверенно заявил, что это прихвостни некоего Змея. Котожрица не поняла его, но подумала про себя, что Максиме в душе как раз похожа на хладнокровную хищную рептилию.

Сложнее было объяснить происхождение позитива. Все уверял, что не узнает светлых духов. В том числе Котожрицу. А ведь он лично создал каждого.

— Где Крыла Твои? — строго вопрошал он.

— Меня пытали, — немного подумав, соврала жрица. — И отрезали их под корень. Мы сильно изменились под влиянием темных духов. Но мы все еще твои отпрыски.

— О, Несчастные! — взревел Все и обнял Котожрицу жилистыми руками.

Та сдержанно похлопала его по звериной шкуре.

— Мы не сдаемся.

Все посмотрел на человека.

— Но он настоящий? Это смертный человек?

Ответив утвердительно, Котожрица ввела создателя в состояние неистового веселья и одновременно глубокого сожаления. Он возносил хвалы Аркасу, и одновременно казнил себя за поспешное нападение. Потом он уселся на краю ниши и принялся неотрывно наблюдать за хрипящим человеком.

Котожрица сидела рядом с журналистом и не отпускала руку, пока тот не очнулся вновь. Человек долго смотрел в пустоту, облизывая потрескавшиеся губы нездоровым языком.

— Сколько же я не пил, — прошептал он. — Все бы отдал за глоток воды.

Над ним нависло зеленоглазое веселое лицо.

— Привет, — сказала Котожрица.

Она не удержалась и хихикнула.

— Иди на хрен, — выплюнул Аркас.

Пока образ любви приходил в себя после такой грубости, Аркас повернул голову и увидел Все, замершего на полушаге.

— Ну что смотришь? Ищешь еще случай ранить безоружного? Скотина. Ну, давай! Разозли меня сильнее, и я тебя зашвырну за последний мир, ушлепок.

Он зашевелился.

— Тебе нужно… — промямлила Котожрица дрогнувшим голосом.

— Заткнись! — гаркнул Аркас. — Я знаю, что мне нужно. Найти Максиме и помочь ей стереть вас, уродов, в порошок.

Он скривился от боли и с отвращением осмотрел перевязки. Старые, испачканные в мазуте брюки. Просто отлично.

— Ты, — Котожрица дрожала. — Альфа совсем не то рассказывал о тебе…

— Альфа. А он не здесь?

— Нет! Он потерял концентрацию, чтобы я смогла найти тебя. И спасти!

Аркас подышал, готовясь, а потом встал на колено.

— Сука! Как же больно. Спасти меня? Не знаю, что ты за существо, но больше никто не сможет срать мне в уши этими историями о благородном самопожертвовании. Свободном разуме и прочем. Вы используете нас как контейнеры для перевозки опасных материалов. Просто заливаете в нас этот океан дерьма и ждете, пока мы не погибнем от страданий. Если бы Альфа был здесь, я бы спросил у него и другое. Например, какого хрена вы закопали в мусор сущность, которая могла избавить нас от почетной обязанности носить в себе Одиночество?

Преодолевая острую боль в засохших порезах, Аркас поднялся на ноги, но не смог распрямится. Его перекосило влево.

— Я… — смешалась Котожрица. — Мы…

— Вы! — резко повторил Аркас. — Вы ничем не отличаетесь от негатива. Я даже не знаю, кто из вас опаснее.

— Мы Други Твои, — решил заговорить Все.

Глаза Никаса сделались бешеными.

— Ты чуть меня не заколол, безумный ты неандерталец! Еб вашу мать, что вы несете?! Вы говорите, что вы хорошие ребята, но сами тут же опровергаете это. За одного только ЛПВВ я бы дал вам всем погибнуть, если б это не касалось и моего мира! Вы прячете разложение за милыми мордашками. Это что у тебя, кошачьи уши? Любишь, наверное, когда о тебе думают миллионы задротов?

Пощечина была звонкой, хоть и не прицельной. Котожрица явно повредила кисть, но скрывала боль, быстро моргая покрасневшими веками.

— Нет, не люблю, — процедила она. — Хорошо, что ты не один из тех, кто сделал мое актуальное воплощение таким. Думаю, тебе больше нравятся кровососущие твари! Я успела поговорить с ней, пока она не убила себя ножом, которым сама же тебя и изрезала!

Сделав паузу, девушка оттолкнула Аркаса подальше от себя.

— Да, один из вас смог вызвать из небытия ЛПВВ. Но им двигало такое тщеславие и жажда стать учителем для миллиардов, что его детище могло стать тираном и диктатором! Позитив не стал помогать ему не из зависти, а потому что содержание Произведения было угрожающим. И, да, в нас проникает тьма, мы можем скрывать и не договаривать. Можем закрывать глаза на дела негатива. Но мы лучшее, что у вас есть! Представь себе, Никас Аркас, у людей вообще осталось мало хорошего.

Образ любви сдался и потер ушибленную ладонь.

— Управление Многомирьем в ваших руках. Вы — движущие начало. Но все, что вам нужно, это похоть и возлияния. Власть и жестокость. Ты всего лишь натыкаешься на свои же потаенные желания. Можешь дать себе по морде еще раз, если хочешь напасть на виновного!

После этого все трое долго молчали. Котожрица не выдержала и расплакалась. Все сопел, поглядывая на человека. Никас, скорчившись, стоял возле прорыва реальности и глядел, как медленно плывут созвездия.

— Черт с вами, — сказал он глухо. — Меня не слишком убедили твои слова. Но я не должен был намекать, что… Ну, что ты королева мастурбирующих малолеток. Я уверен, что твоя сущность глубже.

— Это тоже прозвучало так себе, — откликнулась Котожрица.

К Никасу подошел Все. Он держал руки поднятыми.

— Отомсти Мне. Чтобы Спрведливость Была.

— Уйди с глаз моих.

Я мог бы уже найти то существо, о котором говорил ЛПВВ, подумал журналист. Надо сосредоточиться. Мерзкая сковывающая боль. Господи, неужели Френ оказалась способна на это? Она чуть не выпотрошила меня. Но я сам виноват. Нужно было дать ей уйти. Отпустить. Кстати, а где тот нож, которым она меня била? Это была кость? Или мне показалось.

Его разум наполнил белый шум. Потом он осмотрелся, выискивая направление.

— Я Думал Ты Темный.

Да отвяжись ты, — рявкнул Никас. На самом деле он молча развернулся и нанес Все сокрушающий удар в челюсть фантомной клешней. Тот неплохо принял удар, но попятился и запнулся о камень. Котожрица успел поймать его до удара затылком, и повалилась вместе с ним. Теперь она полулежала, придерживая Все. В ее взгляде был страх и осуждение.

— Так и есть, — сказал Аркас.

Прилив тонизирующей злобы прошел, и он снова сгорбился. Но удовлетворение от удара все еще согревало.

— Позволь нам пойти с тобой! — крикнула Котожрица.

Скособочившись, Аркас уходил все дальше. Он не отвечал. Девушка помогла Все встать на ноги. Тот с ужасом глядел на кровь, капающую с верхней губы. Ряса Котожрицы была сильно потрепана после бесполезной перевязки Аркаса, но она оторвала от полы еще немного и дала Все, чтобы тот промокнул нос.

— Мы должны быть с тобой! — не отставала она.

— Не вижу причин, — холодно ответствовал Никас.

— Тем не менее, они есть! Я защитник Многомирья. Я должна сопровождать и охранять тебя…

— Куда?! — Аркас остановился. — Куда сопровождать?! Ты меня вообще слушаешь? Вашим процедурам по обработке дурачков пришел конец.