Отступники (СИ) - Шувалов Антон. Страница 125
Вилл замер, не веря своим глазам.
— Накат! — прокричал он сквозь ладонь. — Накат, Ики, где вы?! На…
Он шлепнулся в черные буруны.
— Тихо, — приглушенно сказал киллер. — Надень это.
Вилл с облегчением приложил к лицу белую маску и завязал тесемки.
Он поглядел на мрачного Наката и спросил:
— Где ты их взял?
— Снял с засохших трупов, — сообщил тот.
— А… Насколько они был засохшими?
— Когда я дотронулся до них, — пух! Они превратились в эту светящуюся мерзость.
— А где Ики? — спросил Вилл, приподняв голову, чтобы осмотреться.
Все вокруг смутно сияло и переливалось. Пустыня плесени тихо дышала, наполняя пространство спорами. Да, здесь было тихо: шум гибнущего Торкена почему-то не проникал в царство Великого Оно. Споры мягко расчерчивали мрак, томящийся над сиянием, проносились мимо причудливых наростов и разноцветных рощиц. Застревали в белом ворсе.
Пух-пух… Пух… Это дышали ульи.
На кончиках прозрачных игл дрожали перламутровые капли.
— Где Ики? — переспросил Вилл.
Накат шмыгнул носом.
— Он… — начал варвар.
Молчание.
— Мне жаль. Он был хорошим креслом…
— И насколько хорошим креслом я был? — довольно спросили откуда-то сзади.
— Ики?
— У меня проблемы с колесом. И на этот раз большие, мистер Я-Смажу-Тебе-Оси-Завтра.
— Замолчите вы оба, — огрызнулся Накат. — Клянусь дохлым Кошкиным, кого мы должны здесь атаковать? Тут же нет ничего кроме этой чудовищной плесени.
Пух-пух-пух… Пух…
Рядом с отрядом Альфа показалась из неопрятных узлов бледная макушка большого черепа. Накат медленно наставил на нее саламандру, но череп тут же скрылся в плесени, взмахнув извивающимися шейными позвонками. Оставляя за собой след, он уползал вглубь пустыни.
— За ним! — сказал Накат.
— Ты побежишь на руках? — холодно спросил Ики.
Он со скрипом выкатился из своего укрытия в темном ворсе. Правое колесо кресла вихляло и душераздирающе взвизгивало.
— Я могу понести тебя, Накат, — скромно предложил Вилл.
— Змея с два! — вскинулся тот. — Что б меня тащили на закорках как какого-нибудь калеку!
— Но ты ведь…
— Что?! — мгновенно взбесился бывший инквизитор.
— Я хотел сказать, — медленно проговорил стотри, опасно балансируя над новым для него понятием толерантности, — что ты ездишь на Ики, а он в своем роде личность.
— В своем роде? — вмешался Ики. — Я и есть личность!
— Вот именно! — с готовностью согласился Вилл. — Как и я. Так что, в сущности, я отличаюсь от Ики только тем, что у меня нет колес. Следовательно, нет ничего зазорного, если ты в тактических целях воспользуешься мной как Ики.
Накат взглянул на него с подозрением.
— Ну, хорошо, — наконец произнёс он. — Но если ты кому-нибудь…
— Ни в коем случае!
— Если хоть одна живая душа…
— Никогда! Серьёзно, я нем как могила.
— Могила, — повторил Накат. — Вот именно.
Когда неловкий и официально несуществующий момент был преодолён, Атряд Альфа выступил в путь. Следуя за удирающим черепом, они пересекали крохотную и одновременно бесконечную пустыню, захватившую центр Торкена. Мысли героями Поздней расы владели разные.
Например, Вилл внутренне удивлялся тому, какие тяжкие испытание посылают своему хозяину благородство и альтруизм. А взамен спасенного мира можно получить всего лишь приключение, о котором будет известно паре людей и одному креслу. И грыжу. «Я спаситель цивилизаций». Это лучшее, что можно сказать на людях, не имея тому доказательств.
Накат пытался вспомнить, не сводила ли его судьба с ползучими черепами до этого. Его раздражала неуверенность в том, что врага можно уничтожить обычным оружием. Параллельно он думал о том, чем займется позже. При этом Рем Тан’Тарен удивился бы, узнав, что Накат вовсе не был оптимистом. После своего перерождения бывший инквизитор стал просто неспособен к фатализму. Смерть в бою была уделом дураков и неудачников. Такова была философия Наката.
Ики размышлял о прекрасных креслицах эпохи Древних королевств. Он вовсе не был скрытым гедонистом и бабником, но дух сайского полицейского печалило то, что никто не вспомнит его героическую гибель. Невидимой глазу слезой, и неслышным вздохом. И незаметной истерикой. Большинство кресел, как известно, глубокие флегматики.
А Великое Оно было в ярости.
И думало в основном о поганой человечьей натуре. Подняв костлявой лапой прибывший череп, Оно посадило его на плечи и с хрустом размяло их.
Эти двое…
Споры вспыхнули вдвое сильнее.
Нет.
Эти двое не подчинялись плесени.
Великое Оно было готово ко всему. Плесень нисколько не сомневалось в мудрости светозверя и его смекалке. В конце концов, в Кодексе светозверей были указания на такой случай. Вполне ожидаемы были армады жнецов, вооруженные огромными каменьями. Какие-нибудь хитрые манипуляции с земной корой. Может быть, немного диковинных кислотных дождей, в конце концов!
Великое Оно поняло, что переоценило своего создателя.
Оно соорудило множество маггических ловушек, щитов и сигнализаторов как раз на эти случаи.
Но светозверь послал двух людей, которые почему-то не подчинялись приказам плесени. Они уже так надышались спорами за все это время, что должны были по крайне мере лишиться воли. Вместо этого вторженцы двигались вперед как маленькие тщедушные танки.
Великое Оно могло бы засомневаться, если б эти двое не выглядели так… не по-геройски. В действительности, они больше походили на двух доходяг из-под моста.
Можно было бы пристукнуть их прямо сейчас, обратить в ничто, измельчить тоньше пустоты. Но разум Великого Оно поразило любопытство. Кто эти двое, что за судьба ковала их, раз их воли достаточно, чтобы противостоять Плесени?
Шаги становились все ближе, и Великое Оно затаилось, закутавшись в одеяло собственного тела.
— А это место имеет свое очарование, — говорил Ики. — Если бы не кости под колесами, я, наверное, остался бы тут. На время. Как легко тут должно быть сочиняются хайку. Вот например:
Зеленая дрянь
С белою тесно
Плесень цветет
— Что это? — осведомился Вилл.
— Лучше не спрашивай, — запоздало предупредил Накат.
— Ты не знаешь? — снисходительно скрипнул Ики. — Это поэзия моего народа.
Вилл понял, что снова чуть не угодил в опасную ловушку. На этот раз на его пути затаился капкан национальных чувств. Чтобы не дай Марлей, не ляпнуть лишнего, он просто уважительно кивнул и добавил:
— Отличные рифмы.
Ики остановился.
— Сейчас начнется, — проворчал Накат. — Там не должно быть рифм.
— Там не должно быть рифм!
— Вы ничего не понимаете в тонком искусстве.
— Вы ничего не понимаете в тонком искусстве!
— Коротких, но всеобъемлющих строк.
— Коротких, но всеобъемлющих строк!
— Похожих на секущие взмахи меча.
— Похожих на секущие взмахи меча!
Сбитый с толку, Вилл хотел извиниться, но его перебил поднявшийся шелест ветра. Никли бледные рощи, колтуны и ульи закачались, и трепетала мелкая поросль под ногами. Ветер все усиливался, споры поднялись в еще выше, они закрыли собой темноту невидимого потолка.
— Это плесневая буря! — крикнул Накат. — Ики, не отставай, а то потеряешься!
— Как же мы теперь найдем след черепа?! — голос Вилла едва преодолевал вой ветра и шорохи плесени.
Ему никто не ответил, ветер взбеленился, он снимал с места целые пласты растительности и зашвыривал их вверх, словно коврики. Обдирал перламутровые капли с ломающихся игл и разорял ульи, продувая их насквозь.
Сильными лапами порывов он подхватил Атряд и разметал его в разные стороны.
В жилом отсеке было тихо и безлюдно.
С едва различимым свистом катались в створках взбунтовавшиеся двери. Можно было различить шепотки водяных струек, и почти неслышимые тона странной мелодии. Пространство смутно угадывалось в тумане, наползающем из банных комнат.