Отступники (СИ) - Шувалов Антон. Страница 40

Инфраструктура Гиганы — это лотерея. Никогда не знаешь, каким образом окажешься в десятке кварталов от того места, в которое тебе действительно нужно было попасть. Благодаря тому, что Гигана стоит сразу на двух реках, Льве и Ефврате, которые текут в разные стороны, город пронизан системой каналов. По ним курсируют знаменитые Крокодильи каноэ. Крокодилы — существа скрытные и тактичные. Они не имеют ничего общего с теми шумными постоянно подтапливаемыми посудинами, которые похищают людей с пристаней-остановок и выбрасывают их в центре с дырявым листочком испещренном маггическими циферками.

Тот, кто не хочет плыть по вонючим пенистым каналам, ощущая себя частичкой урбанистической грязи, может воспользоваться услугами полуразумных зверей яхи. Эти добродушные гиганты, похожие на чешуйчатых приматов, издревле приживались в людских селения, работая за еду и сеансы игры в покер и «двадцать одно». Некоторые даже доверяли им нянчить детей. Разумеется, отдавая себе отчет в том, что их дитя начнет выкладывать роял-флеш раньше, чем говорить. Яхи возят за собой двухуровневые повозки красного цвета, на которых в последнее время модно стало огромными корявыми буквами писать что-нибудь вроде «Маи куры, самые яйцастые, чесна-чесна! Пакупайте маих кур и ихних курят! Маис Курко, куриные фермы».

Чтобы прокатиться, нужно взобраться по лестнице на крепкую широкую магистраль, которая нависает над улицами и служит исключительно для перемещений транспорта. Плата за проезд всегда одинакова и не зависит от инфляции. Два профиля. Первоначально яхи-таксисты брали плату едой, но пассажиры жаловались на запах и прочие последствия того, что водители постоянно ели, и делали это на ходу.

Но самый экзотичный способ передвижения, к которому прибегали опаздывающие на собственную свадьбу неудачники, были, конечно, аэролинии короткого радиуса «Нетопырь». Эта компания обнаружила свой потенциал еще тогда, когда первая летучая кошка схватила и подняла в воздух свою первую человеческую жертву. Прирученные летучие кошки очень выносливы и готовы питаться всем, что хозяин сможет соскрести с мостовой любого пищевого рынка. Стандартная нагрузка кошки три человека плюс пилот, который сидит у нее на загривке. Пассажиры во время полета отдыхают в кожаном гамаке.

Недавно люди начали приручать для передвижения новых животных, так называемых ло-ша-дей, что в переводе с плебского наречия означает «помоги мне забраться». Выглядят они довольно странно и постоянно стригут ушами, что чрезвычайно нервирует. Популярностью ло-ша-ди не пользуются, зато поездка стоит сущие гроши. Все равно многие считают, что у этих животных в транспортной сфере нет никакого будущего. Куда как лучше привычные седловые игуаны, у которых ушей нет вообще. Кроме того, игуаны не потеют, не так сильно пачкают мостовые и могут обходиться без еды по нескольку месяцев.

— Клянусь Первым! — скажет высадившийся на незнакомой улице и окончательно потерявшийся гость столицы. — Это действительно город!

Ничего подобного.

— Гигана не город, — сказал незнакомец, протирая собственную рюмку с рисочками собственным носовым платком, таким же раздражающе белым, как и все его одеяние. Тугие перчатки, дорогой вечерний костюм и широкополая шляпа с сетчатой паранджой, которая покрывала медный затылок с татуировкой в виде широко открытых глаз. — Гигана не город, — повторил он и поднял рюмку на свет. — Мне сюда, — он поставил рюмку на салфетку. Сам он тоже сидел на горке салфеток, которые аккуратно разложил на стуле, прежде чем сел.

Бармен «Золотой струи» № 8 посмотрел на него с плохо скрываемой враждебностью. Гость контрастировал с бурой палитрой зала настолько резко, что хотелось окатить его грязью из помойного ведра, дабы непривычный очаг белизны и санитарии не отпугивал посетителей.

— Ага, — донеслось из нечесаной бороды трактирщика. — Это мы знаем.

Он предпочитал не спорить с клиентами. Особенно с такими. Глаза гостя, бесцветные, казалось, совершенно матовые, напоминали расплавленный воск. Лицо словно вытесано из дерева. Ничего не происходило на нем, неподвижно лежали невыразительные угловатые черты. Только слабо шевелились губы, пропуская неожиданно четкую речь.

— Вы даже не спросите, почему я так считаю? — спросил гость, наблюдая, как бармен взбалтывает содержимое бутылки.

— Вам виднее, — сказала борода, слегка встопорщившись.

Трактирщик наполнил рюмку и только тут сообразил, что не поинтересовался у клиента, что именно нужно было налить. Он даже не подумал об этом. Годами натасканный рефлекс не сработал. Бармен просто взял белый коньяк Брунно и наполнил рюмку ровно до второй рисочки. Все это произошло так, словно его с утра донимали указаниями по поводу алкогольных предпочтений человека в белом.

Трактирщик суеверно упомянул Первого и сказал:

— Извините, милейший, не удосужился спросить…

— Это именно то, что мне необходимо, — мягко приостановил его человек в белом.

Борода мелко задрожала. Бармен знал, что бывает, когда наливаешь маггам. Даже если у них в печени целый выводок паразитов. Церковь скармливает некуморкам руку дающую так споро, что не успеваешь даже как следует наложить в штаны.

— Не волнуйтесь, — сказал магг, чуть смочив губы коньяком. — Это моя единственная рюмка на сегодня. Никто ни о чем не узнает.

— Бу… — подобострастно колыхнулась борода.

— Так на чем мы остановились? Ах, да… Гигана не город. Это огромный зверь, который давно уже живет независимо от нас. Это и есть воплощение Первого. Темный, зловещий аватар. То же самое можно сказать о других мегаполисах, в которых из-за перенаселения человеческое лицо теряет значимость своей уникальности. Обесцененный инфляцией душ, человек превращается в крохотную кровяную клеточку, которая слепо течет по артериям города. Отныне он способен только на стихийные решения. Он полностью подчиняется биению сердца, которое сокрыто где-то в каменной груди Гротеска. Некоторым это кажется достойным сожаления. А вам?

— Гы…

— Ну, разумеется, моя маленькая кровяная клеточка, — магг пил, окуная кончик языка в коньяк. Язык был раздвоен как у змеи. Трактирщик выкатил глаза. — Сейчас ты думаешь лишь о том, как бы я поскорее убрался отсюда. Ох, как же я устал от этого. Вот ты, кудлатая обезьяна, неужели тебя ни разу не посещало желание задуматься хоть над чем-то за границей твоей стойки? Ты представляешь себе, насколько ты инертен? Нет. И это твое единственное спасение. Я не виню тебя. Ваша Гигана — эталон безнадежности. По всему Авторитету действуют маратории на рождаемость — вас не должно быть много. Запрещена эмиграция — вы должны сидеть на месте. И только здесь в столице, поощряется и первое, и второе. Потому что Гигана должна быть хорошо защищена невежеством, злобой и деньгами. И чем больше здесь народу, тем прочнее скорлупа безнадежности. Никто из вас не в силах увидеть общую картину. Церковь не дает вам этого сделать. А картина такова — уже несколько веков вы топчитесь на месте. Цензура проглатывает любые новшества, которые пытаются разбавить засыхающую грязь вашей цивилизации. Гигана сегодняшняя почти ничем не отличается от гиганы четыреста нерестов назад. Представляешь, клеточка? Еще несколько сотен нерестов, и вы начнете откатываться назад. Это будет время, когда званные вечера в высшем свете начнут вонять рыбой и шкурами.

— М-му…

— Да-да. Извини. Мне не стоило все это на тебя взваливать. Знаешь, в действительности я ведь просто хотел поболтать. А тут опять ваши предрассудки. Страх перед огнем. Перед всем, что вы не в силах подмять под себя.

Магг закрыл восковые глаза и вылил остатки коньяка, несколько капель, на стойку. Потом подумал и затер их салфеткой.

Трактирщик сунулся влево, чтобы взять бутылку Брунно, а когда снова повернулся к маггу, того уже не было. На стойке лежал идеально круглый золотой шарик. Трактирщик тут же прихлопнул его ладонью как муху и алчно спрятал в карман. Потом хлебнул из горла и отер тыльной стороной ладони холодный пот.