Бремя феодала (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич. Страница 10

— Святой отец, вы отказываетесь исполнять свой долг? — наехал я, пресекая прения. — Господь поругает вас за это. А епархия — накажет.

— А-а-а-а…? — «завис» священник.

— Вы нужны здесь для суда над сеньором бароном! — давил я. — Вы должны следить за чистотой помыслов тех, кто будет рассматривать его дело и выносить приговор. Дабы не овладел их разумом нечистый и не были они предвзяты в своём решении. Вы нужны людям, падре. Нужны этому баронству. И самому сеньору барону тоже, как и его семье. Не увиливайте от своих обязанностей, ибо кто, как не вы, должны быть лекарем душ паствы?

Отче снова «завис». Но я не издевался, я действительно считал, что священство, да ещё работа в собственном приходе, да ещё имеющем стратегическое значение, это не награда, а труд. И взялся за него — не отлынивай.

Ужинали с сеньорами баронами в малом зале. Передали ужин и семье Аранды, предупредив, чтобы через полчаса были готовы. За это время слуги оборудовали местный главный зал. Он оказался раза в три меньше, чем в Пуэбло, и внутри поместились не все, кто мог/хотел, а только кого смогли впихнуть. От войска только по нескольку человек с десятка. Не считая моей охраны — эти были три десятка в латах, мечи на боках, алебарды в руках, поддерживали порядок. Воинство Аранды стояло отдельно, за оцеплением, и при входе всех разоружили. Чтоб случись что, не забузили, не набросились. Для баронов поставил отдельный стол, боком к себе и предполагаемому месту допроса обвиняемых. Себе же поставил стул, хороший, роскошный, но стул, рядом с возвышением баронского «трона». Садиться на баронское кресло посчитал не с руки, это не моё место. Да, я — хозяин этой земли; первый барон Аранда получил её из рук моего предка. Но сейчас она в его ведении, он за неё отвечает, он платит налоги и подати и собирает арьербан раз в два года на фронтиры, и ежегодно мобилизуется при набегах. Невместно мне так принижать человека, пусть он и сука. За суку — ответит, а в остальном по понятиям я буду не прав. В итоге в зал набилось более трёх сотен человек, и, несмотря на открытые окна, дышалось с трудом.

— Уважаемые, — начал я, встав со стула, оглядев собравшихся, — прошу тишины, мы начинаем.

Массовка загудела, и тут же предвкушающе замолчала.

— Итак, мы сегодня собрались здесь, чтобы судить сеньора барона Игнасио Аранду, обвиняемого в коронном преступлении. А именно в том, что он поддерживал отряды наёмников, грабящих проходящих по королевскому тракту через его территорию купцов. Несмотря на то, что тракт королевский, он расположен на моей земле, и сеньор барон является моим вассалом, а потому я считаю, что имею первоочередное право судить данного сеньора графским судом. И если сеньор барон откажется признавать мою юрисдикцию — готов передать его в руки людей его королевского величества.

Ого выпад! Сам от себя такого не ожидал, импровизация. Обычно владетели на своей земле татей и причастных тупо мочат, и не спрашивают ни у кого разрешения. Но мне вдруг подумалось, что лучше перестраховаться. Дело сильно скользкое, а у меня кроме Аранды ещё двадцать два баронства. Тем более, королевские палачи церемониться, как я, не будут, Аранда им не вассал — выбьют все нужные показания быстро. Так что Игнасио сам не захочет в Альмерию, я не рисковал.

— Я признаю юрисдикцию сеньора графа Пуэбло, уверенно кивнул Аранда, подтверждая мои мысли. Его руки были всего лишь стянуты за спиной — кандалами и прочим унижать его не стал. Правда, его держало под руки, на всякий, два бойца Вольдемара — а вот это лишним не будет.

— Отлично. Тогда хочу представить судей, которых прошу вынести решение по данному делу, или обвинив сеньора Аранду в преступлении, признав за ним вину, или же оправдав, если сеньоры посчитают вину не доказанной, а обстоятельства — смягчающими. Итак…

Затем повернулся к столу присяжных и представил всех четверых баронов, своих спутников. Они такие же мои вассалы, как Аранда, юридически всё просто великолепно. Почему не сам? А зачем? Не хочу брать на себя лишнее. Не я должен обвинить сеньора, а обчество. Равные ему. Уже писал про двадцать два других баронства? Последним объявил падре.

— Сын мой, всё же возражу, я не принадлежу мирской жизни. На мне священный сан, — попытался-таки отбрыкаться священник.

— Падре, я не прошу вас выносить приговор. Я прошу следить за самим процессом судейства. И дать нам знать, если нашим разумом и речами овладеет нечистый, и мы в упор не будем видеть вопиющие факты. Я, падре, хочу честный процесс, непредвзятый суд. И только священник, человек, отринувший мирскую жизнь, сможет помочь, дабы свершилось богоугодное правосудие, а не подлый сговор предвзятых людей.

— Я понимаю твои опасения, сын мой, — обречённо склонил падре голову. Не вышло. — И если так — готов нести этот крест. Я готов следить за честностью процесса.

Три-ноль. А жизнь не так и плоха. Сел. Вызвал барона, которого тут же вывели вперёд. Рядом с моим стулом слуги поставили небольшой стол, на котором были разложены свитки пергамента, захваченные в Магдалене. Завизированные копии, оригиналы остались в магистрате города, разумеется.

— Итак, уважаемый сеньор Аранда, — начал я. — Против вас дали показания такие люди, как… — Перечисление, зачитал. Люди немаленькие. — На основании их показаний, вы обвиняетесь в том, что ЗНАЛИ, что на вашей территории орудуют банды наёмников. Держали с ними связь. Позволяли им совершать нападения, показно в упор их не замечая, тогда, как именно вы, как владетель, должны были обеспечивать безопасность торговли на вверенных землях.

Процесс пошёл. Естественно, отказняк от барона. Моё длительное зачитывание нюансов дела. Жаль, что те, кто дал все эти показания, уже мертвы. Я сам не уехал, пока их тела не повисли на Сенатской площади. А то мало ли, кто их, торгашей знает, вдруг сеньоры «совершат побег» после моего отъезда? Теперь же очную ставку сделать нельзя — некого предъявлять, только эти писульки.

Потом вышла Наташа. Кинжалом разрезала на спине барона рубаху, приложила к оголённому телу руку и сделала сеньору «ата-тай». Сеньора скрючило, он повис на руках конвоиров. Старался сдерживаться, но в итоге заорал. Не шибко сильно, матёрый человечище, но всё же ненависть эльфы была что надо.

«Интересно, сколько Наташе лет?» — поразила меня вдруг мысль. Судя по опыту, что продемонстрировала ночью, ей сильно за тридцать наших. Молоденькие девочки так не умеют — тут не просто уметь, тут именно чувствовать надо, а это именно опыт. И пытать тоже надо уметь, а не просто обладать способностями.

Клепсидра главного зала прилежно отсчитывала минуты, и когда прошло минут сорок непрерывных пыток, а за окном стемнело, прекратил показуху и вызвал второго обвиняемого. По барону я заранее знал — выдержит, не расколется. И ещё на выезде из Магдалены решил наносить удар не по нему.

— Альфонсо Аранда. — Мои воины вытащили бледного юношу, сына главной суки. «Сучёныш» — подсказало подсознание. Альфонсо был на три года старше меня, но уже побывал на фронтире в прошлом году, побывал в двух стычках со степняками и считался полноценным воином, а не как некоторые. Не волчара, конечно, как папа, но смутить его чем-то трудно. Смотрел баронет на меня со жгучей ненавистью: так и убил бы, если б можно было убить взглядом.

— Альфонсо Аранда, — издеваясь, после паузы продолжил я, — ты обвиняешься в соучастии преступления. А именно, в показаниях допрашиваемых террористов был указан, как связной между отцом, бароном Арандой, и одним из отрядов наёмников, а именно «Быками Басконии».

Баскония тут есть, но ничего общего с нашей не имеет. Скажем так, национальностей тут ВООБЩЕ нет. Даже в Вандалузии и всех остальных людских государствах живут… Люди. Просто люди. Даже язык один. Как пацаки и четлане, только лампочками и отличаются, а лампочки, слава богу, тут пока не изобрели. Учитывая, что тут есть орки и эльфы — сие закономерно. Наших северных басков, помнящих в двадцать первом веке времена задолго до римской империи, тут нет и близко, и, наверное, это хорошо.