Тайна короля (СИ) - Савченкова Алена. Страница 27

При виде нас она замерла. Не присела в поклоне и не засуетилась. Лишь кинула на меня быстрый взгляд и осталась стоять неподвижно, не отрывая тоскливых глаз от Омода.

— Идемте, миледи, — поднялся король, подавая мне руку. — Пора продолжить урок.

Приняв помощь, я вышла из-за стола и, обогнув служанку, которая так ничего и не сказала, последовала за королем.

— Как странно она себя вела, — произнесла я, когда мы отошли от кухни.

— В самом деле? Я не заметил.

— Да. Ей следовало поклониться, и не следовало так долго смотреть на вас. Вы избранник Праматери, и она должна знать свое место. Каждому следует действовать сообразно своему положению.

Омод повернулся ко мне. В полутьме коридора у его глаз было странное выражение.

— Вы правы, миледи.

Вернувшись в покои его величества, мы продолжили урок.

— Наконец-то, — поспешила Алекто к Каутину, когда тот вошел в комнату.

— Ты еще не отказалась от своей идеи?

— А ты еще хочешь прислуживать ее величеству?

Молчание брата было красноречивее слов.

— Тогда идем, — взяла его за руку Алекто.

— Ты уверена, что ее величество сейчас в розарии?

— Да. Я слышала, фрейлины говорили, что она обычно работает там одна перед ужином.

— А почему ты не можешь обратиться к королеве после мессы или в рабочей комнате?

— А почему ты не можешь подойти к ней и сам предложиться в помощники? — передразнила его Алекто и, вздохнув, пояснила: — Потому что в эти моменты рядом со мной мать. А я хотела бы спросить у ее величества кое о чем… личном, о чем не нужно знать больше никому.

— Постой, — Каутин замер. — Это не нанесет урон репутации нашей семьи?

— Нет, просто в этом вопросе сведуща из всего моего окружения может быть лишь королева, и я надеюсь, что она ответит на него.

— И тебя не могла сопроводить леди Рутвель?

— Так ты хочешь идти или нет? Леди Рутвель очень достойная леди, но, боюсь, она может обмолвиться об этом посещении матери, а если я попрошу этого не делать, то решит, что тут какая-то тайна.

— Так тут и есть тайна, раз ты даже мне не хочешь сказать, о чем собираешься спросить.

— Каутин, если ты всегда будешь вести такие речи, у тебя никогда не появится леди сердца.

За пререканиями они дошли до крытой галереи. В конце ее показались стражники, и Алекто быстро накинула капюшон.

— Ты уже был в розарии? — шепнула она, когда те миновали, и Каутин, оглядевшись, подал ей руку, помогая спуститься во двор.

— Нет. Его величество имеет другие интересы.

— И какие же? — с любопытством спросила Алекто.

— Это не предназначено для твоих ушей.

— Они настолько ужасны или неприличны?

Каутин с возмущением посмотрел на нее.

— Не предназначены, потому что это мужские дела, а у вас, женщин, свои.

— С каких это пор ты превратился в мужчину, который не может делиться со мной самыми обычными делами? Или я никогда не слышала о метании ножей или обучении собак, или игре в кости?

— Его величество предпочитает проводить время более… интеллектуально.

Тут Алекто невольно замедлила шаг при виде сооружения с куполом в центре.

— Они будто танцуют, — благоговейно прошептала она, любуясь арками.

Садящееся солнце проникало сквозь витражи, рождая переливы цвета. Рисунки были дополнены морозными узорами, и казалось, от сооружения исходит сияние.

У входа они наткнулись на стражу. Алекто ощутила досаду. Ну конечно. То, что ее величество будет одна, не подразумевало, что без охраны.

— Мы к ее величеству, — произнес Каутин. — От рода Морхольт-Уилфред.

Те переглянулись, покосились на них и снова переглянулись. Алекто показалось, что один из стражников отодвинулся, словно не хотел, чтобы ее одежды коснулись его. Тем не менее оба сделали шаг в сторону, освобождая путь.

— Ты заметил? — шепнула она, когда они переступили порог. — Такое ощущение, что они испытывают к нам неприязнь, даже не зная нас.

— Тебе показалось.

— Да нет, они словно… Впрочем, неважно. Тебе лучше побыть тут.

Каутин покорно остановился рядом со входом. А Алекто двинулась вперед.

Девы-скульптуры с любопытством смотрели на нее. А сама она оглядывалась вокруг, не веря, что все это многообразие цветов — дело рук одной женщины и, быть может, нескольких служанок. Женщины, чьи заботы, казалось бы, должны были ограничиваться ношением красивых платьев и отдаванию приказов. По крайней мере, раньше Алекто представляла, что королевы живут именно так: блистают и повелевают. В какой-то момент она, признаться, даже была разочарована, поскольку ее величество напоминала самую обычную женщину, даже проще чем мать, потому что ту нельзя было увидеть за занятиями, вроде работы в саду.

Пройдя еще немного, Алекто заметила склоненную над центральным цветником фигуру. На этот раз на королеве было не привычное светлое блио, а простая котта. Разве что отороченное мехом сюрко с широкими проймами, одетое поверх для тепла, указывало на ее положение. Плаща не было, но, похоже, занятой работой королеве было совсем не холодно.

Какое-то время Алекто наблюдала за быстрыми ловкими движениями, а потом решилась обозначить свое присутствие.

— Добрый вечер, ваше величество.

Королева обернула голову и прижала тыльную сторону ладони ко лбу, словно приходя в себя. Какое-то время она вглядывалась в Алекто, не узнавая ее и вообще пребывая еще где-то не здесь, а потом взгляд стал осмысленным.

— Леди Алекто? У вашей матери ко мне какой-то вопрос? — спросила она, поднимаясь. Взгляд стал встревоженным. — Это касается моего сына?

— Нет, ваше величество. Простите, если невольно родила такие мысли. Признаться, с вопросом пришла я.

Королева чуть кивнула, успокоившись, и снова повернулась к цветам.

— Вы простите меня, если я, слушая, продолжу работу? Хочу закончить этот цветник до ужина.

— Конечно, ваше величество.

— Так какое у вас дело? — мягко спросила королева, потянувшись к инструменту для рыхления.

— Я нашла одну… фигурку.

— Фигурку?

— Да, необычную. И заинтересовалась.

Алекто порылась в кошеле и протянула на ладони подарок незнакомца.

— Это существо о четырех головах. И мне стало любопытно, быть может, вы слышали о таких? Кто это?

Королева аккуратно взяла ее.

— Если это один из Покровителей, тогда мой вопрос нескромен и исчезает сам собой, — поспешно добавила Алекто.

Королева медленно задумчиво крутила фигурку. Меж бровей пролегла вертикальная складка.

— Тварь о четырех головах…

— Что ваше величество?

— Песня — это единственное, что приходит мне в голову.

— Какая песня?

— Я слышала ее однажды от Старого Тоба — менестреля, что играл, когда я еще была маленькой девочкой. Сейчас он живет в столице и уже давно стал столь немощен, что не появляется при дворе. Слова из его песни — единственнное, что я помню о подобном существе, — заключила королева, возвращая Алекто фигурку. — А где вы ее нашли, миледи?

— В галерее. Я подумала, ее слепил кто-то из детей, дурачась. И хотела удовлетворить любопытство.

Королева медленно кивнула.

— Простите, что отвлекла вас от работы.

Та улыбнулась.

— Вы так… непохожи на свою мать.

Алекто растерялась. Обычно принято отмечать сходство с родителями и преподносить это, как комплимент, поэтому она не знала, как реагировать на замечание королевы.

— Спасибо, ваше величество…

— Я имею в виду, что вы просто не похожи. Это и не плохо, и не хорошо. Ваши волосы…

— Да, знаю, для леди приличнее иметь более приглушенный оттенок, — быстро произнесла Алекто, коснувшись своих прядей.

— Тогда нас обеих не назовешь приличными, — снова улыбнулась королева и вдруг потянула с головы покров.

Соскользнув, ткань открыла горящие медью в лучах солнца волосы, и Алекто ахнула. На месте ее величества любая другая находила бы способы показывать другим такое богатство. В конце концов, покров, полностью скрывавший их, уже довольно старомоден, и никто не стал бы осуждать, если бы королева решила укладывать их в одну из сложных причесок, вроде тех, что носит леди Рутвель.