Пограничник (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич. Страница 17

А я… Что ж, раз уж меня сюда, в этот мир, определили, не думаю что за тем, чтобы грохнуть от случайной стрелы. Только если сам подставлюсь, по дурости, как в Аквилее. А значит, продолжаем переть дуром на танки и доты.

Дали. Горожане согласились. И пики, и арбалеты, причём последние в аренду, как я и хотел. Правда, цену заломили за последние конские, ну да бог с ним, всё дешевле, чем покупать. Феррейрос будет моим, а значит, сколько я им денег отдам — столько потом и награблю, не надо жмотничать. Но вот то, что четыре сотни пик должны иметь длину двенадцать шагов… Это почти пять метров между прочим! Это горожан ввело в ступор. Ну, сотня стандартных пик семи с половиной метров нашлась на складах ополчения, а вот четыре сотни пятиметровых палок надо сделать. Благо материал есть, есть из чего. И это хорошо — мы облазили сегодня три деревни, но палки такой длины были только на заборах, и они… Мягко говоря оказались не в той форме, чтобы использовать в качестве копья. И совсем не в нужном количестве. Мы, конечно, заборы эти разобрали — дал команду будущим легионерам, их много, быстро справились. Пусть хоть такие будут, в качестве временных тренажёров. Ну и городские будем ждать. За городские лучше заплачу, не надо аренды — потом из этих деревяшек наши мастера реальные пики сделают, а я спишу расходы по статье «создание легиона», а не «баловство».

Бургомистр ездил ко мне четыре следующих дня, но его в лагерь не пускали. Я ещё не всех людей из шахт забрал, хотя крестьян уже всех к себе переправил. Причём тех, кто решил строить виа, определил ехать в замок Пуэбло и работать там, на земляных работах под руководством Илоны Харальдовны (за четыре дня, сколько я тут, получил на неё уже четыре доноса, какая это стерва беспринципная, работать заставляет, делать, что раньше не делали). Почему туда, ведь виа здесь? А потому, что завтра набегут степняки, войска дёрнутся с места, а горожане вновь окружат посёлок… Ну вы поняли. Грабить его больше не рискнут — не после окрика из Альмерии, но своих крестьян уведут обратно со спокойной совестью, и наши ничего не смогут сделать. Нафиг мне такой убыток, сворованных крестьян назад отдавать?

Не на всех шахтах шахтёры расправлялись с тюремщиками. На некоторых не догадывались, что так можно. А может там условия содержания были божеские, получше. Но и там, где убивали, там тоже не всех — вспомогательный персонал не трогали, только начальников и охрану в основном. Так что из шахт потянулся к Феррейросу люд, который мы не то, что не пускали — напротив, дали полную свободу, идите куда хотите. Все шли домой, в Железногорск. И на пятый день бургомистр занервничал настолько, что из города снова вышла сотня Лютого. Вся такая сияя латами, мать их тридцыть три богатыря (больше сотни), и стала перед воротами в боевой порядок строиться, типа щас атаковать начнут — нас пугают. Угу, смешно. Но на самом деле опасно — сколько случаев лихих вылазок малых сил, делавших крупные разрушения в лагере осаждающих, знает ТА история?

Моим потребовалось десять минут, и перед городским войском на безопасном расстоянии встало три сотни тяжёлых рыцарей, и две подтянулись с флангов — коннолучники. Я выехал вперёд и стал ждать. Явился, Гай Валерий, собственной персоной. В сопровождении бургомистра и памятной тройки — это какие-то старшины города, наверное.

— Сеньоры, если вы думаете, что напугали нас — вы сильно ошибаетесь, — резко, с плеча, встретил я их. — Нас в разы больше. Всех вас положим. Но только если между нами прольётся кровь, это будет не милый добрососедский конфликт, а полноценная война. И тогда мне будет плевать, кто ваш сеньор. Я буду воевать до полного уничтожения последнего горожанина.

— Граф, ты называешь свои действия «добрососедским конфликтом»? — фыркнул бургомистр. — Ты, убивший наших сограждан в шахтах и уведший всех наших людей?

— Убивал сограждан не я. — Выкуси, не на того напал. — Их убивали освободившиеся кандальники. Мы лишь не стали защищать их — мы что, их слуги? Или контракт на защиту ваших людей взяли? Они большие мальчики, пусть сами решают свои проблемы, всё, что мы сделали, это освободили их пленников от кандалов.

Переговорщики зафыркали, позеленели от злости, возмущённо зашушукались. Я же сделал ещё более непрошибаемый вид.

— Крестьян ваших я тоже не трогал. И тем более никуда не угонял. Они бежали, сами. Да, на территорию моих владений, но согласно моему же новому правилу, действующему для ВСЕГО КОРОЛЕВСТВА, сеньоры. Вот пергамент. — Я протянул тубус Лавру, который отвёз и передал его переговорщикам. Сеньоры тут же открыли и начали читать, но я всё равно озвучил содержимое сам:

— Отныне в Пуэбло ЛЮБОЙ может получить свободу. Абсолютно. Пройдя по любой из трёх дорог. Ваши крепостные ушли в полном составе, кто в Лимессию, кто на стройку, а некоторые даже в легион захотели, хотя очень мало, единицы. Мне всё равно как к этому пергаменту отнесутся в остальном королевстве — недовольные пусть присылают войска, встретим. И для особо одарённых: я не собираюсь менять свои правила ради вас. Правила — для всех!

— Принципиальный юноша. — Это Лютый, зло щурясь.

— Помолчи, Валерий, — осадил его сосед. Того аж перекосило.

— А вот шахтёров забрал, да, — согласился я. — Но так вы же пытались меня ограбить — в ответ я ограбил вас. Один-один, сеньоры! — Хитро улыбнулся. — Однако подчеркну, я никого не убивал, кровь не проливал. Это именно что добрососедская война. Которую начали вы, я лишь втянулся, но мне, сеньоры, понравилось. — Залихватски улыбнуться.

— Иногда противодействие не входит ни в какое сравнение с действием! — яростно воскликнул один из горожан слева от бургомистра. Скорее всего, кто-то связанный с гильдией шахтёров, в смысле владельцев шахт и кузниц — по ним мои действия больше всего ударят.

— Сеньоры, знаете, что я сказал совету падре Магдалены, когда поставил их «на счётчик» за нападение на меня на их территории? — скривился я. — Что эти деньги не компенсация, и не контрибуция. Эти деньги — их плата за ОБУЧЕНИЕ, за науку жизни. Заплатив свою цену, они научились думать прежде, чем что-либо делать. Научились оценивать риски. Вот и мы с вами повоюем, вы заплатите и научитесь делать то же самое, и больше не будете бузить на ровном месте. Дураков учить — только портить, но при наказании солидом процесс становится весьма доходчивым. Вы, вот, его всей шкурой ощутили.

— Ваши условия, сеньор Пуэбло? — вскинул голову бургомистр.

— Условия чего? — Я сделал вид, что не понял.

— Условия мира. Мы зарвались, перегнули палку и готовы на отступные. — Эк его проняло. А в прошлую встречу наоборот, сам компенсацию требовал. Прогресс!

— Я соглашаюсь на выдвинутые вами условия и подтверждаю конскую аренду территорий, — как можно надменнее фыркнул я. — Более того, я удваиваю эту сумму, и остаток заплачу до конца месяца Декабря. Но взамен здесь, под городом, будет, кроме посёлка, располагаться военный лагерь, охраняющий работников виа. На вас у меня надежды нет, вы в случае нападения орков перед ними ворота закроете, так что это вынужденная мера. Но, поскольку я уступил, вы меня прогнули под свои хотелки, я также прогибаю вас — отныне ставка на провоз еды и фуража для города будет зависеть от вашего хорошего поведения, и только попробуйте сделать какую-либо гадость! Для начала, чтобы отбить выплачиваемые вам солиды, на каждую ввозимую в город с моей территории меру зерна вы должны будете четыре меры отдать в качестве пошлины.

— А не треснет, Пуэбло? — А это авторитет справа, который самого Лютого осаждает.

— С учётом, сколько я вам заплачу — не думаю. — Медленно покачал головой, нагнетая. — Я подчеркну, это вынужденная мера. Мне нужно заплатить неким гопникам дань, которую они с меня требуют… Впрочем, кому я это рассказываю — вы их и без меня знаете. Не поверю, что в Феррейросе нет ни одного зеркала.

— Очень смешно, ваше сиятельство! — А это растерянный, но злой как чёрт бургомистр. — А что потом, когда вы отобьёте солиды?