Ледяная принцесса (СИ) - Вайнир Кира. Страница 6

— Мы благодарны императору за проявленную им заботу о единственном оставшемся в живых ребёнке моего брата, принцессе Арабелле. И заверяем, что сделаем всё возможное, чтобы девочка оправилась от пережитого горя. — Спасал своё положение дядя. — И конечно, не только закон велит мне принять бремя опеки над юной принцессой и регентства, но и кровные узы с погибшим братом. Я сам никогда не интересовался наследованием, так как не было никаких предпосылок полагать, что старшая ветвь Сарнийских так трагично прервётся. Да и лорды, я думаю, в растерянности от произошедшего. Поэтому упустили из виду некоторые моменты, что и привело в итоге к, скажем так, преждевременной коронации.

Главы нескольких родов королевства согласно закивали, словно подтверждали, что да, всего лишь досадная оплошность. Но я запомнила фразу дяди про преждевременную коронацию. То есть, немного поспешили, но итог ожидается тот же самый.

— И я надеюсь, — продолжал разливаться южной теплолюбивой птахой дядя, — что император отнесётся с пониманием к тому, что принцессе легче будет перенести потерю в родных стенах и среди знакомых лиц. Я же, как опекун и регент, приложу все усилия, чтобы она ни в чём не нуждалась и получила достойное воспитание. К тому же, всем известно, что принцесса очень активный и здоровый ребёнок. Так что забота лекарей императора излишня.

— А тёте не надо помочь? — воспользовалась я тем, что отношение ко мне при дворе как к ребёнку только что сделали официальной политикой. — А то она всё на полу…

Лица многих присутствующих скривились, дядя же напротив, как будто закаменел. Его лицо застыло, губы плотно сжались. Как же! Он тут так старался рассказать как готов заботиться о племяннице — сироте, и при этом так неосмотрительно забыл о тихо скулящей от боли супруге.

— Лекари! — рявкнул он, и мнущиеся у порога, но не решающиеся подойти и помешать церемонии, целители, наконец-то получили возможность оказать помощь леди Ирлид.

Когда мимо меня, всё ещё сидящей на троне, пронесли носилки с леди, я поразилась тому, какую рану она получила, просто одев корону, не имея на это право. И в то же время, именно сейчас, пришло понимание, что путь, который я сама себе выбрала, лёгким не будет и случиться может абсолютно всё.

Могла ли предполагать леди Ирлид, ещё хотя бы полчаса назад, что для неё желание быть королевой закончится изуродованным лицом? И вряд-ли это пройдёт бесследно. Даже я в своём детском возрасте знала, что раны, нанесённые магией, вообще почти не лечатся. А самое страшное, что пришло понимание, что без жертв на этом пути не обойдётся.

Гонец остался ждать официального ответа императору. Моя мама, присев в глубоком церемониальном поклоне на прощание, отправилась в окружении сестёр помнящих в обитель.

— Моя принцесса! — подчеркнула она, что теперь она только моя подданная, перед тем, как скрыться в портале.

Взгляд лорда Дартана, направленный в спину уходящей королевы и который я случайно перехватила, был полон яда, как он только сдерживался ещё.

Уже вечером стало ясно, что хоть леди Ирлид и останется жива, но появляться при дворе более не сможет. Вердикт лекарей звучал ужасно. Кожа на голове, там, где раньше были густые, чёрные волосы, обгорела, и местами проглядывали кости черепа. Большая часть лица была изуродована ожогом и леди лишилась одного глаза. Уже вечером её отправили в обитель к исцеляющим, потому что ей нужны были постоянный уход и обезболивающие заклинания.

Однако, она была жива, а значит лорд не смог бы жениться повторно. К тому же, именно леди принесла в их семью земли и замок, за счёт которых жил лорд Дартан. В случае её смерти или признания брака недействительным, так как она теперь до последнего вздоха будет жить в полусне, земли, как её приданное вернутся её семье. Ведь дочерей, которые могли бы наследовать материнскую долю, как например я за своей мамой, в семье лорда не было.

Так что лорд будет выворачиваться из кожи вон, но продлевать жизнь леди Ирлид как минимум до моего совершеннолетия. Но это лишало его возможности получить ещё одного законного наследника. А у его сына дар толком не пробудился. Как и у отца, у Гардена лишь вырывались небольшие искры.

Ни лорд, ни его сын не могли даже открыть замки в кабинете отца, где почти всё завязывалось на сочетание крови и магии. К сожалению, в законе ничего не говорилось об обязательности пробуждения дара у мужчин, чем и пытался воспользоваться теперь уже регент. Регент и мой опекун.

Только это было совсем ни тем, чего желал дядя, подстраивая гибель моих отца и брата! Сейчас, когда я замерла у того самого слухового отверстия, благодаря которому узнала о роли дяди в том горе, что пришло в нашу семью, я прекрасно слышала и видела, как он вымещал свою злобу на мебели и даже стенах. Подставка для ног и даже тяжёлое кресло валялись обломками у стены, в которую их швырнул лорд Дартан, сыплющий проклятиями в адрес моего отца, матери и императора.

Ведь теперь он не мог убить бывшую королеву, не мог начать готовить моё убийство, распуская слухи о моём слабом здоровье. Иначе император тут же заберёт меня ко двору, выдаст замуж за кого следует, и как минимум до совершеннолетия моих сыновей, он может и не мечтать даже о месте регента. Потому что наместником этих земель император явно поставит своего человека. Видела я, и как дядя отдал приказ тщательно за мной следить. Он хотел узнать, с кем я дружу, к кому привязана, на кого рассчитываю.

— Она всего лишь ребёнок, глупая девчонка! — повторял он престарелой служанке, которую моя мать уже грозилась отослать от замка за склочный нрав и рукоприкладство. Старая Марти часто позволяла себе оттаскать за косы младших служанок или нахлестать по щекам служкам. — Она сама себя выдаст. Да даже просто и не догадается скрывать!

Следующие несколько месяцев были для меня тяжёлыми. Старуха Марти всё время была рядом, старалась сунуть свой нос в мои вещи, присутствовать при каждом моём разговоре. Приходилось капризничать и закатывать истерики, крича, что я принцесса и мне не нравится Марти, потому что она старая, страшная и плохо пахнет.

Были у меня и учителя. Я учила этикет и танцы, были занятия по верховой езде, словесности… Но ничего и близко похожего на экономику или управление государством в моём обучении не было. Даже история шла по моему желанию. То есть хотела, читала, хотела, нет.

Помня о словах дяди, я не заводила питомцев и старалась со всеми держаться на расстоянии. И так несколько слуг стали жертвами различных неприятных случайностей. Причём именно те слуги, что открыто были добры ко мне. После этого я старалась избежать подобного. Не улыбалась, не разговаривала, ни как не выделяла никого и не показывала хорошего отношения. Очень скоро я приобрела репутацию высокомерной и капризной девчонки.

Но со временем контроль за мной снизили. Опекун даже заменил старую Марти на Хеллу. И заодно выдал мне в руки козырь, который я тщательно берегла.

Тогда пришло первое из десятков приглашений провести очередные праздники при дворе императора. Дядя тогда даже растерялся. А я, укрепляя мнение о себе, как о глупенькой и недалекой, соскочила со стула и подпрыгивала, хлопая в ладоши.

— Конечно, конечно, конечно! — верещала я, изображая восторг. — У меня будут красивые платья, красивая причёска, красивая комната и красивые служанки! А на завтрак будут пироженные! Наверняка! И не одно! А не эта ваша гадкая молочная каша! Да ещё и с противным маслом!

О том, что я не люблю кашу, я говорила уже не впервые, и именно поэтому на завтрак подавали именно её. Откуда бы дяде знать, что овсяную и рисовую кашу, сваренную на молоке и с топлёным маслом, я могла есть десять раз в день и за обе щёки? А вот повар знал. И видимо догадывался о моём актёрстве. Потому что каша была всегда неизменно вкусной и именно как я люблю, едва-едва подслащённая.

А вот дядя тогда задумался. Вела я себя ровно как и должна вести себя избалованная девчонка, учиться не хотела, заявляя, что этикет это скучно, и капризничала. Только начни я гостить у соседей, не ровен час вернусь с женихом или не вернусь вовсе. Тогда и случился мой первый разговор с дядей в его кабинете.