Кто тут хозяйка? (СИ) - Волховец Вера. Страница 44

– Дельная моя коза, – бабуля с какой-то затаенной гордостью вздохнула, – давай о делах и правда.

– Моя прабабушка – Матильда Елагина?

– Ди Бухе, – поправила ба спокойно, – покинув ковен, мама отказалась от их фамилии и оставила себе титулярную. У неё вообще очень плохо было с родственниками. Мы с ними не общались. Только какой-то двоюродной тетке она писала письма. Я помню, её дочь, Отраду, мы даже как-то принимали в гостях. Я только-только посвящение прошла, а она – совсем девочкой была. Смешная была девчонка. 

– Сейчас она очень дельная т… девушка, – назвать Отраду теткой язык не повернулся, – слушай, скажи пожалуйста. Было ли у меня хоть что-то, что может доказать, что мы действительно состоим в родстве с ди Бухе? Может быть, какой-то артефакт? Семейный портрет, где есть ты и Матильда?

– Портреты все остались в доме мамы, – ба качнула головой, – то есть твоей прабабки. Но они, разумеется, есть.

– Дом сейчас опечатан, и забрать из него хоть что-то, – я вздохнула, – мне нужно что-то не из дома. Что могло принадлежать только ди Бухе. То, что я могла получить только от тебя?

– Занятно, – ба постучала пальцами по колену, – но если ты испытываешь в этом необходимость, значит, ведьмину книгу ты с чердака так и не забрала.

Занятно, что только сейчас я поняла, что вообще-то… Об этой книге мне ба говорит не в первый раз. Больше того, на самом деле, о ведьминой книге, скрытой на чердаке бабушкиного дома, я от неё слушала чуть ли не все сознательное детство.

– А она точно может послужить доказательством того, что я – ди Бухе?

– Ведьмина книга, пропечатанная Матильдой ди Бухе, подаренная ей лично старшей дочери и предназначенная для передачи следующей ведьме в этой ветви? – бабуля глянула на меня как на дурочку. – Девочка моя, если это не доказательство, то ничто в мире – не доказательство.

Что ж, дело осталось за малым. Добраться до моего старого мира и забрать из бабушкиного дома книгу.

На словах – так легко, для ведьмы способной открывать чудо-двери.

На практике – насколько я помню, двери именно между мирами легко и просто открывались только в определенных местах, вроде моего дорогого и любимого домика. Да и как это сделать без “входящего вызова”, скажите на милость?

– Вижу, по делам мы с тобой еще не наговорились, – кашлянула бабушка, – не морщи лоб, Марь. Время до рассвета есть. Так что думай вслух, чай вместе – докумекаем.

18. О том, что за магию нужно платить большими деньгами

– Меня зовут Искариэль,и может быть я могу вам чем-нибудь помочь, магесса? – ослепительной красоты совершенно невозможная эльфийка улыбнулась мне так лучезарно, что я натурально начала задумываться о смене ориентации.

Осиная талия, огромные бездонные черные глаза, нежно-голубая кожа, золотые веснушки и белоснежные волосы, такие длинные и шелковистые, струятся аж до самых … колен стоящей за прилавком девушки.

Нет, эти эльфы это… хуже чем вампиры?

Нет, определенно, не хуже. 

При воспоминании о пакостных, запавших мне в душу глазах цвета темных сапфиров, красота продавщицы в самой большой Завихградской оранжерее ощутимо потускнула.

Ну, хоть какой-то прок есть от того, что Марьяша втрескалась в упыря, да?

– Мне, пожалуйста, – заглянула в бумажку, – Эулариозу Висцениана.

– Висцелиана, – с благожелательным видом поправило меня небесное создание, – какой вам цвет? Лазурный? Ячменный? Коралловый? Индиго?

– Индиго! – снова сверилась с бумажкой. Бабуля сказала – для восстановления запасов пространственной магии нужна именно эта эула… мимоза глубокого синего цвета. 

– Ох надо же, какая редкость, – продавщица эльфийской оранжерее восхищенно хлопнула длиннющими ресницами и мне показалось, что воздух вокруг меня заколебался, – одну секунду, магесса. 

Искариэль скрылась меж высоченных прилавков заставленных цветками, а я осталась ждать. Думать.

С бабушкой разговаривали до самого утра. Сначала обсуждали мою проблему, потом – бабушка вдумчиво и педантично, как может только учительница, разъясняла мне как именно открывать дверь между мирами без внешнего запроса.

Потом – просто говорили.

Говорили о том, почему она ушла из Велора. О том, как этот дивный сказочный мир, которым я не могу налюбоваться вдруг стал моей бабуле невыносимо серым, и одним прекрасным утром она просто встала, подошла к первой попавшейся двери материнского дома и вышла… В другом мире.

– Мама навещала меня, когда я уже осела на Земле, – припомнила бабуля, – навещала, звала обратно, но я… Я сначала растила Кристину. Потом Диму. Потом Кристина привезла мне тебя. Знаешь, так забавно вышло. У ведьминских ковенов есть такая традиция. Первую девочку мать отдает ковену. Чтобы соблюдалась преемственность поколений. Мама не соблюдала этой традиции, она была вольной ведьмой и не собиралась создавать ковен. Но когда ты оказалась у меня… Это было так по ведьмински, что даже смешно. Хотя на Земле такое бывало и просто так. Без традиций. Но в общем, ты у меня была, колдовать не умела, в Велор я тебя увести не могла, и сама не спешила. Назад меня не тянуло. Даже когда деда твоего проводила.

– А он знал? 

– Что я ведьма?  – на этот вопрос бабуля насмешливо фыркнула, – знал. Причем можешь себе представить – сам догадался. Как первый раз зашел ко мне домой, увидел черного кота и стены мастерской, завешанные вениками сухих трав. Сказал, что если я не ведьма – то он готов сожрать первую попавшуюся сковородку. Ну как я могла это допустить? Пришлось сознаться.

– Сковородка была такая любимая? – съехидничала, не удержалась. Ба рассмеялась и махнула на меня рукой. Ей было прекрасно известно какую ехидну она воспитала. Да и что деда я любила, правда – очень плохо помнила, она была в курсе. Настоящая любовь – она ведь чувствуется даже в шутках.

Прощались в самую последнюю минуту. Уже спокойно, без слез. 

– Я навещу тебя в День Мертвых, Марь, – предупредила бабуля, – так что будь добра, к этому времени навести в доме порядок.

– Наведу, будь спокойна. Всех тараканов по струнке построю и заставлю запросить политического убежища в другом месте, – кивнула серьезно, хотя твердо знала, что в этот самый День Мертвых сама бабушку увидеть уже не смогу. Таков уж был колдовской закон.

Ушедшего призвать ты можешь только раз…

– Ваша Эулариоза, магесса, – Искариэль вернулась, бережно удерживая в тонких хрупких пальцах тонкий стебелек яркого цветка. 

Никогда не видела таких необычных цветов… Двадцать восемь лепестков насыщенного синего цвета, каждый – скручен в спираль, и все они собраны на одной тонкой ножке, образуя шарик, совсем слегка похожий на головку одуванчика.

Прелесть. А уж если учитывать, что семь таких лепестков должны восстановить мне полностью магический запас – совершенно бесценная штука. Вот бы таких штук пять купить – потому что я почти уверена, что с первого раза нужная мне дверь попросту не откроется.

Да и бабуля посоветовала запастись этой штукой. Однако…

– Сколько с меня? 

Когда Искариэль с нежнейшей улыбкой озвучила сумму – мои пальцы аж замерли на подлете к тонкому стеблю цветка.

Сколько-сколько?

Господи, это же половина всего того, что лежит у меня на счете в банке.

За один цветок? Точно не за одну оранжерею?

Судя по всему местная инфляция со времен моей бабули побила все рекорды. Или у них тут и девальвация была? Раз десять, да?

– Простите, магесса, – заметив мою оторопь, Искариэль с таким искренним сочувствим понурила голову, – но цвет индиго – востребован только магами пространства. Дар редкий, наш товар – тоже. От того и цена.

И с эльфами торговаться бесполезно. Меня уже предупредили. Они вообще не понимают смысла и азарта в торге. Есть вещь – есть цена. К чему все эти длительные споры о грошах? Вечность ведь можно потратить и поинтереснее, так ведь?

– Ну что, заворачивать? – сочувственно вздохнула эльфийка, глядя на меня, внутри которой схлестнулись огромная внутренняя жаба и одно неуверенное “надо”.