Мир для его сиятельства. Пограничник (том 2) (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич. Страница 10

Чёрт знает. Но то, что я — первый, на чьё предложение они откликнулись за многие столетия, похоже на правду.

— Я понимаю, что у наших народов в прошлом много всего, — решил я вскрыть карты. — Но прошлое нужно оставлять прошлому. А в будущем не вижу причин для нашей вражды друг с другом. У вас своя, очень высокоразвитая цивилизация с уникальными технологиями, у нас — своя, со всеми её достоинствами и недостатками. Вы не мешаете нам, и я не вижу необходимости мешать вам. Орки же — наш общий враг. И совместная война против общего врага может породить добрососедские отношения, коих нашим народам так не хватало. — Теперь церемониально поклонился я.

Судя по вспыхнувшему огню в глазах старшего длинноухого, имели они нас, людишек. В гробу видали со всем нашим добрососедством. Вот уж фашиствующие уроды! Но, видимо, в Лесу смирились с нами, как с постоянной экзистенциальной угрозой и реально хотят если не дружбы, то хотя бы понимания, для этого решили начать контактировать. Хотя бы не со всеми людьми, а с отдельными представителями вроде меня. Уже немало. И надо не испортить этот уровень отношений — на меня сейчас смотрят все людские земли, все королевства, бурги и республики этого мира. Неудача аукнется всем. А потому буду с ними предельно искренен, иначе почувствуют фальшь и всё насмарку. Сколько столетий эльфы потом не будут хотеть с нами общаться?

Я подошёл к перцу, взял протягиваемый им нож. Поднял над головой, внимательно посмотрел на лезвие и склонил голову, как сделала при расставании Натанириэль.

— Я принимаю вашу помощь и надеюсь на удачную совместную охоту. — Убрал нож за пояс. — Арони… — сбился.

— Аронионарон, — подсказал главный эльф.

— Аронионарон, приглашаю вас в свой замок. Разделить со мной кров.

— Благодарю, граф, но лучше мы подождём тебя в выделенном нам лагере на лоне матери Природы. Нам так привычнее. Камень давит.

— Как хотите. — Моё дело пригласить. — Я планирую пробыть в замке два дня, после чего еду на запад, основать порт на реке, по которому в дальнейшем моё графство будет получать военную помощь, а оттуда на юг — собственно воевать со степняками. Приглашаю вас с собой в путешествие, хоть этот крюк и займёт немного времени.

Ага, неча им без моего пригляда по графству шариться. Особенно в наводнённом войсками Лимесе. Там горячих голов хватает, пусть лучше со мной едут.

— Крюк не будет большим, если позволишь моему народу помочь вам с лошадьми. — Эльф расплылся в надменной победной улыбке — их технологии круче наших. — Магия смерти, ты знаком с нею. Она лечит и даёт силы. Мы можем помочь твоему войску, если оно не будет большим, доехать до реки за три дня. Прости, но я умею слушать и знаю, что те, кого вы называете степняками, готовят очень большой и опустошительный набег, а тебе нужно заручиться поддержкой своего Владыки.

Владыка — это титул короля Леса. У нас Владыка — король Карлос.

— Да, мне нужна поддержка, — не стал отрицать. — Жизнь не закончится этим набегом, нужно будет жить и завтра. И без некоторых вещей эта жизнь будет скучна, сера и уныла. Я с удовольствием приму вашу помощь в путешествии, Арони….

— Аронионарон.

— Аронионарон.

Три дня. ТРИ!!! Мать его ДНЯ!!! На дорогу, которая занимает минимум неделю! Охренеть, вот это у них магия!

А магия, как сказал старик Азимов, это технологии, которые отличаются от понимаемых тобой на порядок. Я не верю в магию, я просто плохо знаю реальную физику.

Коняшек, скорее всего, придётся оставить там, отъедаться. Наташа рассказывала, всё имеет цену. Если после воздействия животина не пала, она должна с неделю-две отдыхать и отъедаться. «Но зато воин успеет доставить донесение».

Баня, то бишь терма. Помыться с дороги — больше двух недель на войне. Удавалось нагреть воды и сполоснуться один раз в лагере виа (привилегия военкома), второй — в дороге, в деревне, мимо которой ехали. Но это всё не то. Потом отлежаться с часик, и на ужин. Как раз темнеть начало. Астрид зашла, пригласила. Ей не по себе, и, в общем, всем в замке не по себе. Ладно, пора брать себя в руки и начинать мыслить трезво. А потому попросил организовать после ужина магистратов. И мастеров. Кстати почему она, а не Илона распоряжается в замке?

Ужинали спокойно, без эмоций. Из гостей стола, кроме семьи, присутствовали Вермуннд с Вольдемаром, Прокопий и Клавдий. Падре уехал в Овьедо, сразу после моего отбытия на войну (и я боялся, что больше его не увижу), остальные магистраты стеснялись. Ладно, пусть их. Рассказывал о ратных подвигах, о том, как кто из баронов себя проявил, о военных планах на будущее.

— Как там наш, этот, парнишка… — Напряг память. — Ну, кому поручено камнемёты разработать? Справляется?

— Андроник что ли? — нахмурил брови Вермунд.

— Вот, точно! Он! — Помнил, что имя греческое, но, блин, местным на слух это ни о чём. Не понимают они где греческое, где латинское, где ещё какое, у них нет народов и наций, а старые из памяти со временем ушли.

— Как не справиться? — Консул, ответственный за всё, что касается войска и оружия, расплылся в улыбке. — Девять досок исписали расчётами, стервецы. Лунарии на исследования лопатами у меня гребут, благо Астрид подписывает. Третью сиракузку уже мастерят. Шагов на семьсот, наверное запуляют каменюку. А новую машину обещают, на ней и тысяча будет. Так что, наверное, сможем, Рикардо, к зиме осадной парк собрать. Только вот толку-то, если ты сам говоришь, что главным бойцом против купчишек будет голод? Сиракузка, да и любой камнемёт, может в городе шороху навести, попугать, но и только. Стену же никакая сиракузка не пробьёт. А те стены, что там, в Феррейросе… — Тяжелый вздох, друг отца озадаченно покачал головой. — Там вообще всё бесполезно. Разве насыпь насыпать и по насыпи на штурм — они-то толстые укрепления сделали, да вот невысокие больно. Но на это королевская армия нужна, мы не потянем.

— Почему «сиракузка» — уцепился я за незнакомое слово. Что пропустил?

— Рикардо, так ведь эта машина нарисована на гербе нашего института, — ответила мне Астрид. — Который имени Архимеда из Сиракуз. Ты рассказывал много про него. Про воду, рычаги, насосы. Значит, он и её изобрёл, в этом городе? Правда же? А значит «сиракузка», так и назвали.

Ё-моё! А звучит-то логично.

Ладно, где-то было «требюше», у нас «сиракузка» — нормальный заход. Могло и хуже название всплыть.

— Верно, молодцы! Просто на слух непривычно, — признался я. — Так ведь, Вермунд, голод ещё не всё. Надо чтобы люди не просто голодали. Нужно, чтобы боялись. Страх и безысходность, когда работают вместе, гораздо круче, чем если по отдельности. Да, лишения, но у них в городе будет много хлеба — на последние деньги этой осенью запасут всё, что можно, сколько в амбары влезет. И ещё немного сверху. Но надо чтобы каждый божий день, каждую божью ночь, просыпаясь или засыпая, они знали, что смертны, что им может прилететь, в прямом смысле слова. Каменюкой в дом. И не важно, магазин у тебя, лавка, казарма, церковь или здание магистрата — каменюки будут падать повсюду. И не столько убивать нерасторопных и невезучих, сколько вгонять их везучих сограждан в унылую тоску.

Войско, в котором лишения, но которое стойко верит в свои силы и в свою мощь, очень сложно победить. Нет хлеба? Урежем пайку, крыс съедим. Но победа всё равно будет за нами, ибо мы — это мы! — патетически воскликнул я, вспоминая блокаду Ленинграда или героическую осаду Смоленска поляками. — Войско же, в котором бойцы пали духом, сдастся, даже имея провиант и воду, и нормальные условия. Ибо моральный настрой — вот наше всё.

— Брат, такое чувство, что ты только и делал последние двадцать лет, что возглавлял войска, причём не менее королевской гвардии, — улыбнулась Астрид. — Столько всего знаешь и понимаешь!

— Имеющий уши да услышит! — пафосно произнёс я. — А имеющий мозги — да поймёт, что услышали уши. Только и всего, Рыжик.