Время Воронов (СИ) - Светлана Алимова. Страница 47

«Уже. Между прочим, ты должен толкать меня на проказы, а не вести душеспасительные беседы».

«Так ведь тебе одиноко, вот ты и болтаешь со мной. С тем, кого еще смеешь называть другом. Хотя меня, на самом деле, здесь нет. Но ты знаешь, где я есть. Пойдем».

«Зачем?» — Нил не спросил куда. Он знал, но ужасно не хотел идти.

«Затем, чтобы ты вспомнил, что случилось с настоящим Дирком Уайлдом. Не прятался за этим твоим «Дирк сгинул» и болтовней со мной, а взглянул правде в глаза. Прими это уже. Будет больно, но потом полегчает. Ты взрослый. Ты сильный. Ты смелый. Иди».

И Нил отправился на пепелище дома Дирка.

***

Сколько Нил себя помнил, Дирк всегда был рядом с ним: они жили на одной улице, их родители дружили, и маленького Нила постоянно оставляли с Дирком, который был на три года старше. Дирк учил его перелезать через заборы и взбираться на крыши, устраивать тайные убежища и доставать кошек с высоких деревьев. Он и сам был ловкий как кошка и совершенно не боялся высоты. У него всегда была куча идей, чем заняться, даже если Нила наказали и заставили сидеть весь день дома. Дирк забирался к нему в окно второго этажа, перелезая с раскидистой яблони, и проводил все время с ним, хотя в иные дни ненавидел сидеть в четырех стенах. Нил обожал его и тянулся к старшему товарищу, уверенный, что их дружба никогда не закончится.

Глупец.

Нил огляделся.

От дома Дирка осталась пара стен, да куча сгнивших досок. Во дворе торчал пересохший колодец. Огонь уничтожил все, до чего смог добраться.

Воспоминания накатили волной и неудержимо понесли туда, откуда Нил до сих пор до конца не выбрался. Вот он, двенадцатилетний, вбегает в горящий дом, услышав крики с улицы. Дым ест глаза, от огня идет нестерпимый жар, но он должен найти Дирка: это был его голос, он узнал его и должен спасти! Но где же он? В дыму ничего не было видно. Потом Нил споткнулся и растянулся на полу, зато наконец заметил Дирка, лежащего в паре метров от него. Бросился к нему, попытался поднять, что-то спрашивал, но тот не отвечал ему.

Дирк кричал.

Он бился, как сумасшедший и выл, а глаза у него были совершенно безумные, пустые и смотрели сквозь Нила, как у слепого. Нилу никогда в жизни не было так страшно, но он схватил нож и бросился перерезать веревки на Дирке. Сумел освободить его ноги и попытался поднять, но Дирк не мог стоять и все время падал. Тогда Нил взвалил его на плечи и потащил к окну. Было ужасно тяжело, рядом обрушилась горящая балка, но Нил упрямо тащил, почти ничего не видя от едкого пота, заливающего глаза. Легкие раздирало дымом, он едва мог дышать и ничего не понимал, что случилось, почему Дирк связан, отчего так страшно кричит? Почему дом загорелся, в нем же давно уже никто не жил?

Неважно. Он должен был спасти Дирка! Только это имело значение.

И он сделал это! Он сумел вытащить друга из пожара и спасся сам! Все должно было закончиться хорошо!

Но не закончилось.

Дирк обезумел. Огонь сжег его разум, и он так никогда и не стал прежним. Нил потерял его. Но даже годы спустя, при слове «друг» перед глазами всплывало знакомое лицо. В ушах звучал хохот Дирка, тянущего его на очередное «приключение».

А потом все вновь поглощало пламя и жгучая, нестерпимая боль.

И все это произошло именно здесь.

Нил запнулся об обломок доски и отшвырнул его в сторону. Под ногой снова что-то хрустнуло. Он поднял и очистил от грязи предмет, с удивлением узнавая его. Это был нож, который дядя Рутгер подарил Нилу на его двенадцатилетие. Им он разрезал веревки на Дирке, потом выронил и потерял. Надо же, сохранился за столько лет. Забрать? Или не стоит, ведь нож с пепелища никогда не даст позабыть, что здесь произошло?

«Мне взять его или оставить?».

Дирк-в-голове молчал. Здесь был только Нил и никого больше.

Впрочем, как и всегда.

Нил глубоко вздохнул, закрыл глаза и размахнулся, собираясь забросить нож подальше.

— Стой! Отдай мне его. Это мой нож.

Знакомый голос заставил его вздрогнуть.

Рейвен стоял в десяти шагах от него. Нил похолодел. Проклятье, давно он тут стоит? И почему не было слышно шума крыльев? Пешком что ли пришел? Черт, нельзя было так расслабляться, убить же могли!

— Тебе я и гнилого яблока не дам. Это — мой нож, а не твой.

— Разуй глаза, крот слепой, — презрительно скривился Рейвен, — ты уже не в первый раз его находишь. Взгляни на рукоять.

Нил посмотрел и неожиданно вспомнил. Вот он, семилетний сорванец, находит на улице самый потрясающий в мире нож. Блестящий, с серебряным эфесом, острый, как настоящий меч. Захлебываясь восторгом, несется показывать и делится радостью с тем, кто поймет и оценит. И в тот же день нож переходит в другие руки.

А вот ему двенадцать. Дядя Рутгер поздравляет его с днем рождения и говорит, что он уже совсем взрослый и личный нож ему пригодится. Нил рад, ему приятно, но что-то мешает насладиться подарком. Что-то неясное, трудноуловимое, тревожащее.

Сходство. Ножи были похожи.

— Сам протри глаза, безголовый тетерев, — процедил он, — твой нож был с серебряной рукоятью. Мой — с темной.

— Отдай, я сказал.

Нил зло усмехнулся. За нож, который он минуту назад собирался выбросить, он теперь готов был драться.

— Попробуй, отбери.

Рейвен явно разозлился, затем оглянулся. Поежился.

— Не здесь. Пошли отсюда.

— Именно здесь. Это — хорошее место для драки.

Лицо Рейвена окаменело, затем исказилось в безумной гримасе.

— Я заберу его с твоего трупа! И плевать, что повелитель потом со мной сделает!

— Я тебя самого убью и мне все только спасибо скажут!

В тот миг, когда они набросились друг на друга, Нил был почти счастлив.

Все снова шло правильно.

Завязался яростный бой. Место, однако, было неподходящим: под ноги попадались доски, камни, Нил постоянно спотыкался и налетал спиной на останки стен. Он уже трижды пожалел, что не согласился уйти. Удар в болевую точку Рейвена обернулся еще одной проблемой: тот был в бешенстве. Он не обращал внимания ни на что: ни на неудобство, ни на множащиеся раны. Нил задел его уже несколько раз, но Рейвен не отступал и бился исступленно, безрассудно, не позволяя просчитать свои атаки. Это было плохо: тактика Нила перестала помогать ему, он не понимал, откуда прилетит удар и чем: клинком, когтями, магией? Его жизнь могла оборваться в любую секунду.

Нил отступил и наткнулся спиной на старый колодец. Вот же глупец! Он истекал кровью, был опален чернильным огнем и совершенно выдохся. Он, что умрет здесь, так и не став Прекрасным Принцем? И все из-за какого-то глупого, ненужного ему ножа?

Он так никогда и не узнает правду.

Нил вздрогнул. Вытащил нож.

— Подожди! Хочешь получить его? Предлагаю обмен. Ответь на один вопрос и забирай.

— Давай его сюда!

— Не ответишь, выброшу нож в колодец! Доставай потом, как хочешь!

Рейвен остановился. Он понемногу начал приходить в себя: безумие в серых глазах затухало, сменяясь обыкновенным гневом.

— Твоего дядю убили Вороны. Сколько можно спрашивать?

— Не это. Ты помнишь, что случилось здесь много лет назад. Я рисковал жизнью, вытаскивая друга из огня. Так почему ты возненавидел меня за это, Дирк? Почему напал, как только я развязал тебя?

Рейвен застыл, а затем дико расхохотался.

— Ты смеешь спрашивать меня об этом? Ты?!

— Да, я! Я стольким рисковал, дружась с Вороном, за спиной у дяди! Пять лет это скрывал! Я верил, что ты не причинишь мне вреда, что ты не изменился даже после проклятья! Я спас тебе жизнь, неблагодарный ты ублюдок!

— Спас? Ты предал меня, маленький крысеныш! Это ты виноват в смерти Элдрика! Все случилось из-за тебя! Отдай нож, или я тебе все кости переломаю!

Нилу показалось, что он уже это сделал. Боль от чудовищной несправедливости мучила его сильнее физической. Синяки зажили, но это терзало его много лет. Почему друг, ради которого он был готов пойти на все, ополчился против него?