Вместе (не) навсегда (СИ) - Витина Элина. Страница 3

— Что? — я, кажется, даже рот от удивления открываю. Никто и никогда не задавал мне такой вопрос. Даже в детстве меня не спрашивали стандартное “кем ты хочешь стать, когда вырастешь?” потому что этот вопрос был решен заранее.

— Ну же, принцесска, только не говори, что в голову не приходит ничего кроме круглосуточного шоппинга и СПА. Не разочаровывай меня.

— Я бы открыла школу танцев, — выпаливаю я. Причем, не знаю кто из нас удивился больше.

— Надеюсь, что-то типа пол-дэнса или как там танцы у шеста нынче называются? — с глумливой улыбкой уточняет Марат.

В первую секунду меня сковывает страх из-за того, что Скалаев знает о моей маме, но глядя на его веселье я понимаю, что он просто сказал первое, что пришло в голову.

— Папу бы удар хватил, — улыбаюсь я.

— Могу представить, — мечтательно произносит он.

— Лучше не надо, — все еще улыбаясь прошу. Что-то мне подсказывает, что причин недолюбливать моего отца у него нет, а значит представлять он собирается непосредственно мои танцы. У шеста. Предполагаемого, разумеется.

— Ты совсем не такая как я себе представлял, — вдруг заявляет он.

Почувствовав как щеки заливаются румянцем я отворачиваюсь от его сверлящего взгляда. Кожей ощущаю, что он продолжает изучать мое лицо, но сама с усердием вывожу узоры на пыльном столе, гадая что он имел ввиду. Я не такая холодная, как кажусь? Не такая высокомерная? Или может, он надеялся, что я придумаю себе какое-то более “высокое” и благородное занятие типа присоединиться к миссии красного креста. Спасать жизни это вам не задом под музыку крутить.

Даже не глядя на него, я уверена — Марат в курсе как меня смущают его слова. И да, он наслаждается моей неуверенностью и робостью.

В какой-то момент я сдаюсь и смотрю прямо в его глаза. Я хочу доказать ему, или может самой себе, что не боюсь. Несколько секунд мы просто смотрим друга на друга. Я с вызовом, он — с интересом.

Тень падает на его лицо отчего острые скулы выделяются ещё больше, а глаза светятся опасным блеском. Он медленно наклоняет голову вперёд и пока я завороженно смотрю на его губы, он накрывает ими мои. На мгновение мы оба замираем, его губы мягко вжимаются в мой рот, но не двигаются, а серый взгляд следит за моей реакцией.

Это так интимно, что от страха я закрываю глаза и в следующую секунду мое сердце пускается в дикую пляску потому что он легонько проталкивает свой язык внутрь и проводит им по моей верхней губе. Горячее дыхание обжигает меня и снаружи и внутри, а всякие мысли словно от штормового порыва ветра вылетают из головы.

Через несколько секунд Марат отрывается от меня и глядя на мои пылающие щеки произносит:

— Надо же, не растаяла! Я боялся что поцелуй будет летальным для Снежной королевы.

Это заявление быстро помогает мне прийти в себя и я резко отталкиваю его от себя.

— Что ты творишь, кретин? — цежу я сквозь зубы и для наглядности бью его ладонями в грудь. — Как ты посмел?

— Ты вроде бы не особо сопротивлялась, — заявляет он с самодовольной ухмылкой.

— Ты… ты, — я чувствую как начинаю задыхаться и на глазах предательски выступают слезы. — Все должно было быть не так! Я не так себе представляла первый поцелуй.

Со злостью окидываю взглядом темную аудиторию, пыльные парты, сломанные стулья… нет, это должно было случиться иначе.

— Ты представляла себе наш первый поцелуй? — Марат посылает мне самодовольную улыбку.

— Мой первый поцелуй, идиот! Мой!

— Это был твой первый поцелуй? — он ошарашено смотрит на меня и кажется даже делает шаг назад. — Прости, я не знал.

Конечно он не знал. Во вселенной Марата Скалаева вряд ли есть девятнадцатилетние девушки, которые ещё ни разу не целовались, да что уж там — девятнадцатилетних девственниц в его вселенной тоже нет.

— Я понимаю, что было бы вежливо сейчас сказать, что мне жаль… но мне не жаль, принцесска. Совсем не жаль.

Глава 4

Всю последующую неделю мне приходится прятаться не только от Яна, но и от Марата. Хотя, не то чтобы он особо настойчиво искал со мной встречи. Я бы даже сказала — вообще не искал. Но тем не менее, завидев его в холле университета я старательно делаю вид, что увлечена чем-то другим и даже не смотрю в его сторону.

А вот Грушевский не теряет надежды поработать над совместным проектом и к середине недели я сдаюсь. Тем более, что задание действительно пора начинать.

По дороге к парковке Ян объясняет мне как проехать к той самой кофейне и когда я сажусь в машину, случайно встречаюсь взглядом с Маратом. Он стоит возле крыльца и слегка прищурившись от яркого осеннего солнца смотрит прямо на меня. Я успеваю заметить на его лице приветливую улыбку, которая тут же сползает как только он замечает Яна.

Парень как раз вспомнил правила этикета и поэтому зачем-то решает помочь мне устроиться на водительском сиденье. Он слегка, будто случайно касается моего плеча и пообещав, что поедет сразу за мной, садится в свой громоздкий внедорожник.

Я делаю глоток кофе под испытующий взгляд Яна и замечаю:

— Неплохо.

— Я же говорил, — улыбается он, будто собственноручно сварил мне напиток. От этого мне почему-то хочется добавить, что капуччино с халвой в моей любимой кофейне гораздо вкуснее, но я сдерживаюсь. Парень не сделал ничего плохого и он явно не виноват в том, что у меня плохое настроение.

Мы легко справляемся с заданиями, но приходится признать, что львиную долю работы делает все-таки Ян. Я же скролю ленту соцсетей, переписываюсь с Аленой и всячески отлыниваю от нудной работы. Но Грушевский никак не выказывает свое недовольство даже когда у меня звонит телефон.

— Мы уже в городе, — радостно заявляет Динара. — И я с нетерпением жду встречи, чтобы лично поблагодарить тебя за свою победу. Серьезно, подруга, спасибо.

— Прекрати нести чушь. Эта победа — исключительно твоя заслуга, — в который раз повторяю ей.

— Я крута, не спорю, — смеется она, — но если бы не ты, я бы ни за что не смогла поехать в Стокгольм.

К сожалению, это правда. Родители Динары в разводе и отец полностью занят своей новой семьей, на старшую дочь у него не находится ни времени, ни денег. Мама — обычный инженер и поездку на соревнования не могла бы оплатить при всем желании. В детской секции большую часть расходов на себя брали спонсоры, но сейчас Динара совершеннолетняя и увы, участие в фестивалях ей приходится оплачивать из собственного кармана. Точнее, из моего.

— Это моя подруга, — поясняю Грушевскому и с гордостью добавляю. — Она заняла первое место на соревнованиях по танцам.

— Что люди только не придумают, лишь бы не работать, — вздыхает он с улыбкой.

— Ты считаешь, что танцы — это несерьёзно? — уточняю на всякий случай.

— А ты? — не замечая моей растерянности продолжает он. — Что хорошего в танцах? Два прихлопа, три притопа и все, я звезда, приходите посмотреть на меня и несите ваши деньги? На завод бы их всех отправить.

— Это же искусство, — возражаю я. — Что насчет музыкантов?

— Выучить семь нот и тупо переставлять их туда-сюда создавая при этом “гениальные” произведения большого ума не надо, — смеется он. Затем он, видимо, видит мое лицо и примирительно добавляет: — Ладно-ладно, я не хотел обидеть твою подругу, прости. Просто терпеть не могу эти творческие натуры.

— Все в порядке, — киваю я. — Давай закончим с заданием.

Следующие полчаса я не могу отделаться от мысли, что мне хочется поскорее оказаться дома. Я прекрасно понимаю, что он не хотел обидеть Дину, ни тем более, меня, но тем не менее от его слов во рту остался неприятный осадок, который не в силах смыть даже его хваленый кофе и творожные пирожные. Поэтому, когда он огорченно заявляет, что если на этой неделе я занята, то придется ждать еще дольше, потому что потом он уезжает в Венгрию с родителями, я вздыхаю с облегчением.

Однако, облегчение длится не долго, потому что на следующий день Марат находит меня на большой перемене и под удивленные взгляды одногруппников отводит в сторону.