Разлюбить князя (СИ) - Хан Ирма. Страница 32

— Потому что мнение пленницы значения не имеет. — Просто сказал кузнец.

— И тебе даже всё равно, что я тебя не люблю?

— Полюбишь. Я даже не сомневаюсь, что полюбишь. — Петраш погладил её по щеке. — Дай только срок.

— А тебя не смущает то, что ты посягаешь на собственность князя?

— Пришлю потом ему свои извинения и немного золота. Хотя, нет… За такую сноровистую женщину, как ты, пришлю много… — хохотнул мужчина и, взяв женщину за руку, посадил на кровать:

— Я сейчас соберу всё самое необходимое, а ты посиди тихонечко. Только, пожалуйста…

— А если я всё-таки опять попытаюсь сбежать?

— Вот не хотел я, да ты меня вынуждаешь. — Покачал головой.

Кузнец подошёл к комоду и вынул оттуда верёвку. Со вздохом отвёл ей руки за спину…

— Эй, эй! Я пошутила! Я не буду убегать.

— Нет тебе веры после твоего коварства. — Затягивая верёвку, проговорил Петраш. Потом повернул к себе Таню и поцеловал в губы. — Как ты меня провела… — смеясь, он опять покачал головой. — Красота вместе с умом очень опасна.

— Так, может, откажешься от такой опасности?

— Нет, не смогу. После твоих ласк при всём желании не смогу… не получится…

С этими словами он опустился на одно колено и, приподняв подол сарафана, связал ей ноги. Потом отошёл к шкафу, вынул большой холщёвый мешок и стал укладывать в него только самое необходимое, при этом ненужные вещи бросал прямо на пол. Потом надел на предплечья рук ремни с ножами, а на пояс — широкий ремень с коротким мечём. Затем в другой такой же мешок упаковал сундучок с деньгами. Зашёл за печь. Видно, у него тоже была там кухня. Что-то прошуршало, прогремело, и он вышел с плетёной корзиной в руках.

— Тут провизии на пару дней. Как раз доберёмся до Синей Дали.

— Послушай, Петраш, я сказала тебе не правду, — решила Таня пустить в ход последний козырь.

— Да? И в чём же она заключается?

— Я не пленница, я женщина князя.

— Да. Конечно. Кто бы сомневался, — хмыкнул Петраш.

Подхватив мешки, он вышел из дома. Таня лихорадочно думала, что можно предпринять для попытки к бегству, но ничего не приходило в голову. Она с трудом встала и допрыгала до окна. Внимательно осмотрела стол и подоконник, в надежде найти нож или что-то острое, но, видно, Петраш хранил холодное оружие где-то в другом месте. Она видела в окно, как кузнец подготавливал лошадь для дальней дороги. Он, перекинув через седло связанные мешки, хлопал лошадку по крупу, гладил по гриве и что-то приговаривал при этом. Потом пошёл в сторону дома. Таня не стала возвращаться к кровати. Было ясно, что не успеет. Поэтому и стояла около дверей. Увидев её, Петраш улыбнулся:

— Ох, и беспокойная хозяйка мне досталась!

— Руки развяжи, пожалуйста.

— Руки развяжу, а ноги не буду.

Перерезал верёвки на руках. Потёр слегка ей запястья.

— Затекли руки, да? — глядя, как морщится при этом женщина, спросил он. — Ничего, скоро отойдут. Ну, что, сиятельная Таня? В путь?

— В путь, — вздохнула в ответ.

Кузнец легко подхватил её на руки и понёс к лошади. Осторожно подсадил:

— Держись пока за гриву, чтоб не упасть.

И с лёгкостью сам вскочил в седло. Тане ничего не оставалось, как обнять его. Так было намного удобней ехать. Петраш слегка сжал бока лошади, и она пошла по чуть заметной тропинке, унося Таню в неизвестность.

Часть 5 глава 6

Как только поселение осталось позади, Буршан и Карушат пришпорили лошадей. Так как тропка, ведущая к кузнице через редкий лесок, была узкой, им пришлось скакать друг за другом. Когда они подъехали к кузнице, то с удивлением увидели, что дверь закрыта на засов. Буршан спешился и открыл дверь.

— Пусто, — сказал он отцу. — Давай к дому.

Дверь в доме была распахнута. В комнате всё разбросано. Стало ясно, что Петраш собирался впопыхах и брал только самое необходимое.

— Что же получается? Он Таню похитил?

— Они не могли далеко уйти. Надо пустить собаку по следу, — сказа Карушат.

— Бурт! Ищи Таню! Ищи!

Собака поводила головой из стороны в сторону, нюхая воздух. Замерла на время и бросилась вглубь леса по едва заметной тропке. Всадники, насколько это было возможно в лесу, поспешили за ней. Через некоторое время конь под Буршаном стал вести себя беспокойно. Он тряс головой и фыркал. Потом заржал. В ответ послышалось ржание.

— Это конь Петраша! — воскликнул Буршан и пришпорил Карута.

Вскоре они увидели, как между деревьями мелькает лошадь кузнеца. В густом лесу тяжело было быстро передвигаться не только преследователям, поэтому кузнец со своей пленницей уехали не очень далеко.

— Стой, Петраш! Не заставляй меня калечить твою лошадь! — крикнул Буршан, когда они приблизились на расстояние, с которого князь мог попасть дротиком в круп животного.

Кузнец послушно остановился. Соскочил на землю. Буршан, подъехав к ним, тоже спешился и бросился к Тане.

— Ты как? — спросил он, снимая её с лошади.

— Хорошо. Только ноги надо развязать.

Буршан опустился на колено и перерезал верёвку на ногах у Тани.

— Зачем связывал? — бросил он через плечо Петрашу.

— А ты думал, твоя пленница сама ко мне в седло прыгнула? — ответил вопросом на вопрос кузнец. — Она несколько раз пыталась бежать. Что мне оставалось делать?

— Зачем ты вообще похищал её!? — Буршан был так зол, что пропустил слово «пленница» мимо ушей.

— Как это — зачем? Хотел к Алтарю её повести. В Синей Дали никто не знает, кто она, а я, сам понимаешь, не стал бы распространяться, что у князя пленницу увёл.

— Да почему пленницу!? Она моя женщина! — прорычал Буршан.

Кузнец побледнел:

— Прости, княже. Если бы я знал… если бы только… я бы не посмел… никогда не посмел… — бормотал он растерянно.

— Почему ты не спросил у неё, кто она?

Петраш молчал. Сваливать всё на женщину, даже если она и виновата, было не в его правилах.

— Он спросил. И я сказала ему, что я пленница, — спокойно смотрела Таня князю в глаза.

Карушат тоже спешился, и стоя рядом с сыном, только хмыкнул.

Таня взяла Буршана под локоть и отвела чуть в сторону от насупившегося кузнеца:

— Какое наказание за похищение пленницы предусматривается в вашем клане?

— Если за пленницу будет дан достойный откуп, то никакого.

— Петраш собирался отослать тебе золото после того, как мы пройдём Обряд соединения двух начал. Так что думаю, все условия соблюдены, и он может вернуться в кузницу.

— То есть, ты считаешь, что твоё похищение должно остаться безнаказанным!?

— Это не я так считаю. Это в вашем клане…

Договорить Таня не успела. Буршан перебил её:

— Но он похитил не просто пленницу, а пленницу князя!

— То есть, ты всё-таки признаёшь, что я пленница? — Таня смотрела на него с усмешкой. — Значит ли это, что собственность князя должна оплачиваться как-то по-другому?

— Да… то есть… — Буршан растерялся. Умела эта женщина поставить его в тупик своими каверзами! — Почему собственность?

— Так возьми с него денег больше, чем положено, — проигнорировала его вопрос Таня. — Хотя… Если разобраться, похищение не состоялось.

— Но попытка была! — не сдавался Буршан.

— Попытка была, но это я ввела его в заблуждение. К тому же, все вина его заключается только в том, что он в меня влюбился. И, если он должен понести за это наказание, то пусть бесплатно отработает неделю на благо клана. Я ему кое-что заказала, вот пусть и изготовит.

— Ты понимаешь, что если бы мы тебя сейчас не спасли, то он бы насильно повёл тебя к Алтарю, и тогда уже ничего не возможно было бы изменить!?

— Не повёл бы. Я бы сбежала или нашла способ избавиться от этого обряда. Да, он в меня влюбился, но я-то нет! Неужели ты думаешь, что я бы стала связывать свою жизнь с мужчиной, которого не люблю? — с пылкостью сказала она.

Буршан посмотрел на отца. Карушат усмехался и весь его вид словно говорил: «Что поделать!? Чужеземка!».

— Петраш, — подошёл молодой князь к кузнецу. — Возвращайся домой. Сегодня я обдумаю твоё наказание, а завтра утром ты придёшь в харуш и узнаешь моё решение. И не вздумай податься в бега. Не то я объявлю тебя вне закона. А это, сам понимаешь, не в твоих интересах.