Ц 7 (СИ) - Большаков Валерий Петрович. Страница 27
— Буду учиться только на «отлично»! — пообещал я, наполовину в шутку, наполовину всерьез.
— Тогда начнем, — построжел наставник. — Закройте глаза… Расслабьтесь… Готовы?
— Всегда готов!
Нервный взрыв сотряс меня, отзываясь болью в каждой клеточке, и я поневоле разжмурился. Тяжело дыша, смаргивая пот, огляделся. Тихо, мирно, спокойно. В камине потрескивают поленья, солидно щелкает маятник в напольных часах «Эрдлей Нортон». А рядом сидит Котов, улыбается и кривит губы в сочувственной улыбке.
— Пропустил… — сипло вытолкнул я, перхая. — А неслабо шарахнуло!
— Слабо, Миша, очень слабо, — покачал головой Игорь Максимович. — Но вы не переживайте, Миша, успехи ваши просто фантастические! То, чего иные добиваются годами, вы освоили за какой-то вечер. Это очень, очень хорошо! Но давайте сделаем перерыв… Сейчас я чайку организую!
Котов суетливо убрел, а я, малость отдышавшись и утерев лицо влажным полотенцем, включил телевизор — вот-вот должна была начаться моя любимая «Международная панорама». Больше всего мне нравилась подача материала — с любопытными подробностями, через личное мнение, и без сухой выжимки, как во «Времени».
В полном согласии с боем часов, на телеэкране заиграли, задрожали «Vibrations», фоном озвучивая анонсы, и вот из телестудии глянул на меня толстый, лохматый, усатый Бовин. Развалясь в кресле, он заговорил слегка задыхающимся голосом, словно удерживал на весу немалую тяжесть:
— Добрый день, товарищи! Прошедшая неделя принесла немало сюрпризов на международной арене, но самое пристальное внимание мировой общественности обращено сейчас к Ближнему Востоку…
Под жесткий ритм пошла картинка: танки с зелеными флагами, нарисованными на башнях, валко катятся по барханам… Хищные силуэты «Ми-24» преследуют их, беспощадно жаля НУРСами… Арабы в белом радостно вопят, а мимо печатает шаг королевская гвардия Хусейна, иорданского монарха…
— Саудовская Аравия с первых лет своего существования сшивалась на гнилую нитку, — вещал голос Бовина за кадром. — Практически все земли вокруг Эр-Рияда были захвачены в грабительских войнах, а их население низведено до третьесортного, порой рабского состояния. Неудивительно поэтому, что жители Хиджаза встречали иорданцев и йеменцев, как освободителей. Именно этим объясняется столь быстрый исход конфликта. По соглашению, подписанному на днях в Аммане, Северному Йемену отошли бывшие саудовские провинции Наджран, Асир и Джизан, а Иордания восстановила суверенитет над Мединой, Меккой и остальной территорией Хиджаза. Что любопытно, — камера вернулась в студию, — ни из Вашингтона, ни из Лондона, Парижа или Бонна не последовало резкой реакции на происходящее. Туземные разборки не заинтересовали белых господ. Но вот вторжение иракских войск и захват приграничных, теперь уже бывших саудовских провинций Хаиль и Эль-Худуд-эш-Шамалия вызвали настоящую бурю негодования. Европа и Америка испугались потери важнейшего источника нефти! Боевые корабли с военно-морских баз США Джуфейра и Манама, что в Бахрейне, вышли в море, с аэродрома на острове Диего-Гарсия поднялись «Б-52», но все эти страсти-мордасти не испугали Багдад. Наступление на Эль-Хасу, где сосредоточены основные нефтепромыслы, успешно продолжается, саудиты драпают, бросая оружие и танки…
— Очень занимательно, — прокомментировал Котов, выставляя поднос на столик. — Угощайтесь, Миша. Очень занимательные новости… Если Ираку удастся занять Эль-Хасу, он сосредоточит на своей территории богатейшие запасы нефти, а Москва дружна с Багдадом… Нам легче договориться. Будем удерживать высокую цену на «черное золото»! — он отхлебнул чаек из тончайшей фарфоровой чашечки, и довольно засветился.
— …Мутная волна чудовищной лжи буквально смыла с телеэкранов и страниц западной прессы любые позитивные факты о положении в СССР и странах социалистического содружества, — продолжал ведущий, вздрагивая брыластыми щеками. — Нас обвиняют в агрессии, забывая упомянуть, что СССР снизил военные расходы почти вдвое. Красочно описывают развал плановой экономики и тотальный дефицит, но не приводят красноречивую цифру — за последний год ВВП Советского Союза вырос на одиннадцать с половиной процентов. Ударными темпами идет демонополизация — уже треть отраслевых министерств разукрупнена, тысячи предприятий вышли из-под мелочной опеки государства и переведены на ленинский хозрасчет… — на экране чередой прошли цеха «КамАЗа», «Счетмаша», «Уралвагонзавода». — Социалистическая предприимчивость, социалистическая конкуренция становятся сильнейшими факторами развития. И нетрудно догадаться, что именно усиление СССР, небывалый рост народного богатства стали причиной хорошо организованной кампании очернения нашей страны…
— Да-а… — задумчиво покивал Игорь Максимович, прихлебывая. — Воистину, ничего нового. Всё это уже было… Нас боятся — и не дают расти. Что Крымская война, что Великая Отечественная — это всё попытки Запада ослабить, обессилить Россию, истребив миллионы лучших!
— Вывод, — сказал я спокойно, вертя в пальцах баранку, — нужно Запад опередить. Чтобы не мы их, а они нас догоняли! И самим их ослабить — до разрухи и полного отстоя! Пусть нищают, дерутся за кусок хлеба, пусть черные гоняют белых, а мигранты — коренных!
— Вы, Миша, пришли к верным выводам. Теперь пора принимать меры… — Котов тонко улыбнулся, и качнул чашкой, как бокалом: — Слабый пользуется ситуацией, а сильный создает ее!
Суббота, 10 декабря. День
Псков, улица Профсоюзная
Я, как зашел в Центр, сразу затопил необъятную печь, изукрашенную изразцами до самого потолка. Местные умельцы отлили вычурную дверцу из бронзы — она затворялась с коротким звоном, а не с обычным чугунным скрежетом. Охапка за охапкой, дрова исчезали в топке, исходя дымом — печка гудела негромко и солидно, нагоняя тепло.
Подметя ошметки коры, я разогнулся и довольно, по-хозяйски осмотрелся.
Реставраторы — просто молодцы, палаты не узнать. Своды распускались причудливыми каменными букетами из кряжистых витых колонн, как из вазонов, сплетаясь в перекрестьях на потолке. Ковровые дорожки укутывали холодноватый каменный пол, и даже мебель, тяжеловатую, основательную, выточили в стиле русской готики, а на длинном монастырском столе в рядок стояли позеленевшие от времени подсвечники.
Порой даже мурашки по спине, до того воображение разгуляется. Вот сейчас… Сейчас обернусь, а Олександр корпит за столом, пером чиркая по неотбеленному листу…
Я вздохнул, но долго предаваться «многим печалям» не удалось — дверь отворилась, впуская девичье хихиканье да законцовки веселой болтовни.
«Красота-то какая! — мои губы поплыли в ухмылке. — Лепота!»
Рита, Светланка, Наташка, Альбина, Тимоша… Все тут.
Надбавив голосу величественности, я прогудел, с достоинством кланяясь:
— Исполать вам, красны девицы!
— Гой еси, добер молодец! — еле выговорила моя половинка, и прыснула в ладошку. — Испуга-ал! Я уж думала — всё, Средние века!
— Ой, тепло так! — воскликнула Ефимова, приближая ладони к печному боку. — И смолкой пахнет, как у бабушки в деревне!
Светлана первой скинула пальто мне на руки, и чмокнула в щеку. Со стороны это выглядело легковесно, по-приятельски, но я один ощущал глубину чувств, скрытую за мимолетной лаской.
— Девчонки, раздеваемся!
— Совсем? — игриво засмеялась Зина.
— Не, пол холодный! — отшутился я, принимая «экологичную» шубку из красивой, но негреющей синтетики.
— Мы не зря собрались именно в палатах моего пра-пра-пра…
— Ой, тут так интересно!
— А еще здесь легко думается…
— Да-а! — теперь меня прервала Рита.
— Девочки, — укорила подружек Наташа, — дайте Мише договорить.
Девочки моментально приняли чопорный вид, и уселись за стол, сложили руки, как примерные ученицы.
— Вы сами почувствуете здешнюю… не знаю даже, как сказать… Ауру, что ли? Но это чуть позже… — я вздохнул.
— Ну-ка, ну-ка… — потянула Рита заинтересованно.
— Ой, можно, я! — затрясла рукой Альбина, будто на уроке. — Можно, я! Миша-а… Ты как будто стыдишься…