Духи Рождества на Трэдд-стрит - Уайт Карен. Страница 8

– Давай я тебе помогу, – сказал Марк, наклоняясь, чтобы поднять лампу, чудом уцелевшую при падении.

– Я сама, – сказала я. – Честное слово. Я бы предпочла, чтобы ты просто сказал мне, зачем ты здесь, а потом ушел.

Он поставил лампу посередине моего стола. Абажур на ней сидел криво. Перехватив мой взгляд, когда я это заметила, он улыбнулся мне. Чтобы не потянуться и не поправить ее, я стиснула кулаки и лишь чудом не начала распевать песни группы ABBA задом наперед.

– Ты всегда так разговариваешь со всеми своими клиентами, Мелани?

– Ты же не клиент, так что это не в счет.

Он сел на стул, на котором обычно сидели мои посетители, и улыбнулся. Сходство с братом было очевидным: такой же цвет волос и глаз, такое же телосложение, такая же обольстительная улыбка. Правда, с одной разницей: глаза Энтони изучали тепло, а глаза Марка напоминали холодные, безжизненные камни. Все его внимание и любовь были направлены внутрь, на самого себя. Я не могла вспомнить, были ли они такими, когда я когда-то встречалась с ним, или это было что-то новое. Впрочем, женитьба на Ребекке способна сделать такое с кем угодно.

Марк вытянул перед собой и скрестил длинные ноги в итальянских мокасинах.

– А почему нет? Что мне мешает им стать?

Я вернулась к своему креслу.

– Я сомневаюсь, – сказала я, демонстративно избегая смотреть на кривой абажур, и вместо этого взглянула на часы. – Боюсь, у меня назначена встреча с клиентом…

– Я хотел бы купить дом, – сказал он, как будто не слышал моих слов. – Хороший, большой, старый, к югу от Брод-стрит. И я готов заплатить гораздо больше, чем он действительно стоит.

Внезапно я вспомнила, что сказал Энтони о том, что Марк положил глаз на мой дом, и леденящий холод распространился от моего затылка до пальцев ног. Я расправила плечи и приготовилась к бою.

– Если ты имеешь в виду наш дом на Трэдд-стрит, боюсь, он не продается. Более того, он вряд ли будет доступен для покупки как минимум лет сто.

Марк оперся локтями на подлокотники кресла и сцепил пальцы.

– Когда мы встречались, – сказал он, слегка наклонив голову, – я не помню, чтобы ты была такой… упертой.

Он подчеркнул последнее слово, сделав его особенно мерзким. Я почувствовала, как мои щеки тотчас покраснели. Его улыбка стала шире, он явно достиг своей цели. Я встала.

– Поскольку нам больше нечего обсуждать, я прошу тебя уйти. У меня много работы…

– Джек сказал тебе, что его редактора уволили? – перебил меня Марк.

– Что? – Я с трудом сдержала стон. И как только я позволила ему застать меня врасплох?

– Ах, я вижу, что он не упомянул об этом. Произошло это на прошлой неделе. Не хочу повторять слухи, но, если им верить, он был в слишком дружеских отношениях со стажером. Кстати, это моя родственница… мир тесен, да? А теперь и другие жертвы выползают из всех щелей, стремясь добавить к растущей груде обвинений свои собственные. Учитывая нынешний социальный климат, касающийся домогательств на рабочем месте, издателю ничего не оставалось, кроме как уволить его. – Марк вновь усмехнулся. – Независимо от того, имелись ли для этого реальные основания. Известные компании слишком дорожат своим реноме, не так ли?

Я вздрогнула – либо от холода, который никуда не делся, либо от того, с каким видом он сказал, что обвинительница приходится ему родственницей. Мой мозг пронзило что-то сказанное Энтони. У Марка множество связей. Он имеет большое влияние даже в издательском мире. Я изо всех сил постаралась придать голосу спокойствие.

– Я уверена, Джек об этом не упомянул потому, что это никак не повлияло на него или его работу. В его издательстве много действительно хороших редакторов. Я уверена, что, имея такой ценный актив, как Джек, они непременно постараются найти равноценную замену редактору.

Марк сел с выражением притворной озабоченности на лице.

– Я не уверен, знаешь ли ты, но когда редактор, который был единственным и самым громким борцом за конкретного автора или книгу, внезапно увольняется, автор фактически становится сиротой. Конечно, Джеку назначат нового редактора. Но ведь все будет уже не то, верно? Если только новый редактор не разделяет ту же страсть и энтузиазм по отношению к книге, что и предыдущий. А это, моя дорогая Мелани, бывает редко, если вообще бывает.

Я подошла к двери и приоткрыла ее, чтобы мое намерение было очевидным.

– Я уверена, что с Джеком и его проектом все будет в порядке. Извини, я ничем не могу тебе помочь.

– Ах, Мелани. Ты все такая же наивная!

Марк встал, но не сдвинулся с места и не торопясь принялся рассматривать вещи на моем столе.

Когда я заговорила, мой голос слегка дрожал:

– Я не наивна. Я знаю, что Джек очень талантливый автор с солидным послужным списком, и его новый издатель это знает. Идея его новой книги великолепна, и она воплотится в жизнь у любого редактора, которого ему назначат. У него потрясающий агент, который верит в него и поддерживает его. Так что перестань бросаться своими глупыми угрозами и уходи. Мы не продаем наш дом, и твой фильм там сниматься не будет. И ты ни за что не можешь сказать или сделать что-то такое, что заставит нас изменить наше мнение. Ты уверен, что твое крупное пожертвование школе «Эшли-Холл» позволит тебе заполучить снимки или кадры, или что там делают киношники, но я буду стоять до конца и не сдамся без боя. И ты не снимешь в моем доме ни единого кадра. Даже не надейся!

Когда он не сдвинулся с места, я покрутила дверную ручку, напоминая ему, что он собирался уходить.

Он больше не улыбался.

– Я вежлив с тобой лишь потому, что у нас с тобой когда-то был роман. Но эта любезность ограничена по времени. – Он медленно подошел ко мне и встал рядом, давая понять, как ему наплевать, что он вторгается в мое личное пространство. Я не сдвинулась с места. – Я не люблю ждать, Мелани. И я всегда получаю то, что хочу. Тем или иным способом.

– Ты не смог получить алмазы Конфедерации, – напомнила я, имея в виду сокровище, спрятанное в доме в конце Гражданской войны его бывшим владельцем Вандерхорстом. Мы с Джеком нашли их раньше Марка, к великой злости последнего. Я не собиралась злить его сейчас, но не сдержалась. Его самодовольство в придачу к тому, что он сделал с Джеком – с нами! В общем, искушение щелкнуть его по носу было слишком велико.

Его ноздри раздувались.

– Ты можешь сделать это легко, а можешь – сложно. В любом случае, в самом ближайшем будущем мы с женой переедем в дом номер пятьдесят пять на Трэдд-стрит и с радостью распахнем наши двери съемочной группе, которой не терпится приступить к съемкам фильма, и он, я уверен, станет грандиозным блокбастером. – Он наклонился ближе, и я увидела ореховые точки в его глазах. – Так что можешь сказать своей подруге-профессору, помешанной на исторических домах, что у меня самые разные мысли о том, чем я хотел бы заниматься в доме, когда он станет моим, и что она не сможет меня остановить. Просто знай, что это потребует удаления большей части внутренних стен и всей этой безвкусной лепнины, как будто снятой со свадебного торта.

Из всего, что сказал Марк, это задело меня больше всего. У меня все еще ныла спина, стоило мне вспомнить, как я вручную шлифовала деревянные полы, перила и шпиндели. У меня начиналась головная боль, когда я вспоминала, сколько денег я угрохала на замену крыши и сколько времени и стараний Софи потратила на то, чтобы восстановить в фойе старинные китайские шелковые обои. А прекрасный сад, который отец с такой любовью восстановил! А воспоминание о том, как мы с Нолой спустились по парадной лестнице в день свадьбы, а как отнесли близнецов в детскую в первый день возвращения из роддома! То, что предлагал Марк, было нескрываемым осквернением, чистым святотатством. Учитывая, что когда-то я вообще не хотела покупать этот дом, для меня стала не-ожиданной боль в моем сердце при одной только мысли о том, что Марк и Ребекка въезжают и разрушают его.

Я наклонилась вперед, так что мы оказались почти нос к носу.