Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич. Страница 28

Зато впадала Тихверь в Волгу. Правда, понял я это позже, потому что река сперва текла на север. Только когда она начала постепенно поворачивать на юг, я спросил у проводника, мерю по национальности, что это за река, и услышал, что у его народа носит название Волгыдо (Светлая). На счет светлости и прозрачности я бы поспорил, но, в сравнение с Тихверью, вода, конечно, почище. Я сделал вывод, что мы в Волге, а в том месте, где в нее впадает Тихверь, будет город Тверь. Пока там только небольшое поселение под руководством скандинавов, что меня сильно удивило. Эти ушлые ребята расползлись уже почти по всей европейской части будущей России.

Скифы назвали великую реку Оак, древние греки и римляне – Ра, плывшие со мной скандинавы и славяне вслед за хазарами – Атилем. Она становилась все шире и полноводнее. Когда-то я проходил эти места на жабодаве, но не узнавал их. Разве что высокий правый берег показался мне знакомым: вроде бы там будет Нижний Новгород. Пока что больших городов на Верхней Волге нет, хотя поселений валом. Не даром скандинавы называют Гардарикой территорию будущей Руси. Они привыкли жить на хуторах, каждая семья (род) сама по себе, а здесь люди предпочитали сбиваться в кучу, чтобы легче было защищаться.

Впрочем, с защитой у них не всё было в порядке. Заметив днем на правом берегу на высоком мысу довольно большое поселение, защищенное со стороны суши всего лишь рвом высотой метра три, мы миновали его, скрылись за поворотом, после чего сделали остановку и в утренних сумерках вернулись пешком вдоль берега. Если грести по реке, то ночью скрип весел о борт будет слышен за несколько километров. На подходе к объекту разделились на три отряда: один остался на берегу реки с этой стороны мыса, второй отправился на противоположную, а третий спрятался в лесу напротив него, чтобы напасть оттуда. Несмотря на то, что викинги огибали мыс по большой дуге, собаки услышали или учуяли, хотя ветра не было, и полаяли, правда, не долго. Если и была ночная стража, тревогу она не подняла.

С детства меня учили, что на чужом несчастье не построишь счастье, но жизнь постоянно убеждала в обратном. Допустим, нашел ты на улице денежку. Для тебя счастье, а для того, кто потерял, наоборот. Или поступил я в институт – и какого-то несчастного, сдавшего экзамен чуть хуже, не приняли. Или завалил на спину красавицу по ее согласию – нам с ней улёт, а влюбленным в нее горе. Примерам нет числа. Может быть, имелось в виду целенаправленное причинение кому-то несчастья, чтобы осчастливиться? Так в последних двух случаях я точно знал, что кого-то мои действия сильно огорчат, но не имел желания поменяться местами. Иногда мне кажется, что неудачник – этот тот, кто стесняется делать других несчастными. Или просто не умеет.

У викингов слюнявых размышлений и сомнений не было. Когда открылись ворота в валу и сперва вышло стадо коров, коз, овец и свиней, а за ними люди, которые направились кто в сторону леса, кто к лодкам, вытащенным на берег, скандинавы с трех сторон кинулись в атаку. Я был в первом отряде, бежал по глинистому берегу реки, покрытому пожелтевшей травой, объеденной почти под корень. Нам надо было преодолеть метров пятьсот. В полном снаряжении и с щитом в руке это не просто. С противоположной стороны расстояние от леса до мыса было короче, поэтому второй отряд уже ворвался в поселение, когда мы добежали. Третий отряд гнал в нашу сторону скот и людей. Несколько человек, и среди них девчушка, которая бежала, высоко задрав подол бледно-зеленого сарафана и оголив тонкие молочно-белые ноги до ягодиц, успели проскочить между отрядами, спрятаться в лесу.Сопротивление было подавлено быстро, Когда я вошел в поселение, там валялось несколько длиннобородых мужчин с телами, проколотыми копьями, или головами, разрубленными топорами, и трупы собак, которые, как догадываюсь, сражались отчаяннее людей. Остальные представители сильного пола вместе с женщинами и детьми стояли на коленях на площади, образованной полуземлянками, крытыми тростником и расположенными двумя кривыми овалами, разорванными напротив ворот в валу. В центре площади был вкопан темный от времени, деревянный истукан с длинной, почти до ступней, бородой. Безухая голова, черты лица и ступни вырублены кое-как, а над бородой трудились долго и тщательно, будто каждый волосок мог исполнить заветное желание.

Одна часть викингов охраняла пленников, вторая отправилась за ладьями, а остальные шмонали полуземлянки, выкидывая из них всё ценное. Впрочем, жила здесь нищета хроническая. Нашли мы всего несколько серебряных монет и тонких браслетов, которые, как понимаю, тоже служили деньгами. Зато набрали много зерна нового урожая, в основном пшеницу-двузернянку, которая в Скандинавии встречается редко, там преобладают «мягкие» сорта, и овощей – капусту, чеснок, лук, репу. Кстати, первые два овоща известны не всем викингам и даже для «эрудитов» пока не являются часто употребляемыми продуктами питания. Спиртное, к сожалению, не нашли, даже бражки незамысловатой. Наверное, всё было выпито до нас после сбора урожая. Сейчас это главный праздник у всех народов. Мы заставили несколько женщин молоть пшеницу на ручных зернотерках, из которых всего одна была из двух круглых камней с отверстием для засыпки зерна и деревянной рукояткой в верхнем, напоминающая жернова мельницы, а остальные – из большого твердого камня с овальным углублением и меньшего, округлого, которым терли. Часть муки пойдет на лепешки, а из остальной будем на привалах готовить болтушку, как я называл блюдо из воды, муки и дичи и/или рыбы. Викинги в большинстве своем были предельно неприхотливыми. Другие женщины варили для нас в небольших бронзовых котлах мясо забитых бычков. В это время девушки на виду у родственников обслуживали в разных позах захватчиков. Две были очень красивы, и к ним выстроилась очередь из сексуально озабоченных воинов. Горе побежденным, как говорили римляне.

Я уже перестал сострадать, превратился в фаталиста. От судьбы не убежишь. Удобная позиция, чтобы жить в ладу со своей совестью. Разве что не зверствовал особо. Ведь главное отличие хорошего человека от плохого в том, что первый с неохотой делает плохие дела, а второй – хорошие.

Вечером определились, кого из захваченных возьмем с собой – девушек, молодых женщин и подростков обоего пола, а остальных выгнали за пределы поселения, предложив катиться на все четыре стороны. Выставив усиленные караулы, чтобы с нами не проделали то же самое, выспались. Поутру, доев остывшее вареное мясо, погрузили добычу в ладьи и отправились в путь.

Как только мы завернули за излучину, где-то в районе разграбленного поселения задымил костер. Столб серо-белого дыма был широк и поднимался высоко. Вскоре впереди на левом берегу загорелся второй костер, за ним третий, а на правом четвертый. Дымы сопровождали нас и следующий день, и поселения, мимо которых мы проплывали, были пусты. Наверное, аборигены из леса наблюдали за теми, чьи добрые дела постучались к их соседям.

Волгу я знал, как судоводитель, до южной окраины Волгограда, где начинался Волго-Донской канал, состоявший из девяти однокамерных шлюзов, ведущих верх, и четырех таких же, ведущих вниз, в Дон, который выше Волги. Бывал я в школьные годы в этом городе и как турист. Запомнил часового, молодого парнишку, который стоял с калашом на груди в нижней части мемориального комплекса Мамаев курган. Меня, правда, больше интересовал автомат, который впервые видел так близко и имел непреодолимое желание пострелять из него.

Мечта сбылась через несколько лет, когда преподаватель по начальной военной подготовке вывез пацанов-девятиклассников за город, к тому самому Кордону, где я сопляком учился рубить саблей бурьяны. Каждому выдавали по пять патронов. Мишени были на удалении метров сто пятьдесят. Я, конечно, промазал, потому что не учел сильную отдачу, что ствол резко уйдет вверх. В общем, только раззадорили. Во второй раз стрелял уже в мореходке. Там давали по десять патронов. Гильзы можно было унести с собой, что многие и сделали, чтобы потом у нижнего обода прорезать ножовкой дырочку, начинить гильзу серой со спичек, сжать и загнуть верхнюю часть, привязать пару спичек напротив дырочки, которые в нужном месте и в нужный момент чиркнуть о терку и кинуть бомбочку под ноги кому-нибудь. Желательно было сделать это ночью и незаметно подкравшись сзади. Для справки: памперсов в те времена еще не было, а туалетная бумага являлась дефицитным товаром.