Сладкий грех. Падение (СИ) - Mur Lina. Страница 28

— Давай, вернёмся к причинам, почему я здесь. Остальное меня не касается, — медленно предлагаю я.

— Хорошо.

— Ты сказал, что не смеялся двадцать лет, — напоминаю я.

— Да.

— Не выражал никаких эмоций?

— Да.

— Но ты смеялся. Я видела это. Я слышала это.

— Да.

— Ты проявлял немного эмоций.

— Да. Всё именно так. Ты теперь понимаешь, почему я выбрал тебя?

— Потому что… закончи за меня, иначе я могу ошибиться, — взмахиваю рукой, чтобы он продолжил мою мысль.

— Потому что я хочу почувствовать снова себя живым. И я знаю, что ты будешь смеяться не надо мной. Я сам не заметил, как это случилось. Я забыл о контроле и о своём страхе, когда это произошло. Я видел только тебя и думал только о том, что чувствуешь ты. Также я хочу тебя. И мне нужен двадцать один день, чтобы испытать это в последний раз. Мимику. Живые эмоции. Радость. Счастье. Смех. Удовольствие. То, что я забыл. Ты эмоциональна. Ты кричишь, ты бегаешь, ты не боишься быть злой или хмуриться. Ты смеёшься и не следишь за тем, что будет с твоим лицом. Ты не оглядываешься на людей, чтобы проверить, как они воспримут тебя. И я не смеялся двадцать лет. Двадцать чёртовых лет. Я был роботом, который мог лишь сказать глазами трупа о своих чувствах, но зачастую они были мёртвыми.

Я вслушиваюсь в его слова и хочется обнять его, убедить, что люди дерьмо и они недостойны, вообще, внимания. Они не могут ломать людей вот так. Нет ничего плохого в смехе или в демонстрации эмоций. Но я сижу на стуле, опасаясь своих же желаний. Если я это сделаю, то соглашусь на его предложение. А оно меня пугает.

— За двадцать лет ничего смешного с тобой не случалось? — Тихо спрашиваю его.

— Случалось, но я просто смотрел на это и внутри улыбался. Я не смеялся. Даже глубоко внутри мне не хотелось этого. Улыбка, да. Но смех нет. Последний раз я видел себя смеющимся, как чёртов конь, на том слайде.

— И ты простил за это его. Уму непостижимо, — качаю головой. Взгляд Слэйна становится режущим.

— Ладно, я поняла. Мы не говорим о нём. Хорошо, но я не на твоей стороне в этом вопросе. Я против, — вскидываю руки, защищаясь.

— Мы сейчас говорим не о Каване, а о нас с тобой, Энрика. Я хочу знать, готова ли ты дать мне то, о чём я прошу.

— Я не знаю, Слэйн. Это всё… пугающе. Ладно эмоции, думаю, я с этим справлюсь, но… но…

— Секс? Ты боишься его?

Киваю на его вопрос.

— Кто он?

По позвоночнику проносится ледяной поток.

— Никто. Мне не нравится это, вот и всё. Я не готова к этому.

— Ты готова. Со мной. Я знаю. Не ври мне. Ты хочешь попробовать, но боишься, что я скажу что-то плохое. Очень плохое тебе. Оскорблю тебя. Причиню боль. И я могу это сделать. Боль. Я о ней. Но я никогда не оскорблю тебя и не унижу. Я очень голодный в плане секса. Мне всегда мало, потому что я нечасто его себе позволяю. А когда мне девушка нравится, то я хочу его постоянно.

— И часто тебе нравятся девушки?

— Мои любовницы довольно милые. Это красивые женщины. Ухоженные. Опытные. Они все умные, с ними можно поговорить, если я захочу. Но я этого не хочу. Их глаза светятся умом, и они боготворят меня. Они боготворят то, что выдумали себе. Они придумали образ, мой образ, и поклоняются ему. Но больше они боготворят мои деньги, мой член и мой сексуальный опыт.

— А где ты учился этому опыту? Ведь если… хм, редко встречаться с женщинами, то в принципе не так много можно узнать.

— Я учился на них же. Я много думаю о том, что сделаю. Я изучаю женщин. Я замечаю то, что им нравится и повторяю это, пока не нахожу то, отчего они кончают. Мне нравится видеть это. Удовольствие от секса. Я сплю с ними только в презервативе, а это больно. Зачастую я не могу кончить, когда внутри них. Поэтому ещё одно правило — никакой защиты с тобой. Тебя отвезут к врачу и проверят, а потом сделают укол, чтобы ты не забеременела. Но никаких презервативов с тобой. Нет. Я хочу кончать в тебя. Кончать столько, пока не буду пустым. И я хочу получить полный доступ к твоему телу. Отсюда вытекает правило — никакой одежды. Я повышу температуру в квартире. Ещё одно правило — никакой лжи и никаких мобильных.

— То есть ты хочешь заниматься сексом постоянно? Я имею в виду… не вылезать из постели? Я не понимаю. Я немного смущена твоими словами и чувствую…

— Возбуждение, — заканчивает он за меня. Мои щёки и так горят, теперь на них можно жарить яйца.

Я облизываю губы и опускаю взгляд, чтобы он больше ничего не понял. Возбуждение. Мурашки на коже и словно внутри, пробегающие по моим венам — возбуждение?

— Мы это обсудим позднее, хорошо, Энрика? Ужин готов.

Поднимаю взгляд на Слэйна, держащего противень с картошкой. Это самая настоящая картошка, внутри которой бекон, помидоры и соус.

— Боже мой, как же вкусно пахнет, — восхищённо шепчу я. На лице Слэйна появляется улыбка и у меня от неё захватывает дух. Теперь, зная, как ему сложно это даётся, то я ценю его улыбку больше, чем раньше. Просто улыбка, а сколько тепла от неё.

— Мы будем ужинать за столом? — Интересуюсь я, пока он достаёт тарелки.

— Если ты хочешь. Обычно, я ужинаю один за столом. Я, вообще, принимаю пищу один очень давно. Даже на встречах с семьёй я стараюсь не есть, заранее поев, чтобы не врать им о том, что не голоден, — говорит Слэйн.

— Ты не ешь на людях, потому что боишься, что они высмеют тебя? — Подавленно спрашиваю его. Его плечи на несколько секунд напрягаются, и он кивает.

— Фотографии того, как я ем, там тоже были. Я играл с едой. Мне нравилось представлять, что это химикаты, которыми пичкают людей, чтобы они стали супергероями. Я противился, но якобы мне впихивали еду.

— У тебя богатая фантазия и в этом нет ничего плохого. Я, когда была маленькой, обожала есть по утрам шоколадные хлопья с молоком. Я опускала голову к тарелке и ловила их языком, представляя, что я хищница, а это рыбы, которых я должна убить, — хихикаю я. Слэйн тихо смеётся и его глаза наполняются благодарностью.

— Хм, ты не против поесть за стойкой? Мне нравится здесь, — предлагаю я.

— Нет, я не против. Я могу есть с тобой, где угодно, Энрика, — кивает он.

Слэйн не просит меня ему помочь. Он всё делает сам. Расставляет тарелки, раскладывает приборы, достаёт салфетки. И если честно, то я ужасаюсь тому, что он всегда один. Постоянно один из-за страха, что его высмеют из-за того, что он живой. Есть в одиночестве по собственному желанию это чудовищно, как и добровольно стать затворником.

— Скажи, а ты постоянно здесь, да? Ты сказал, что работаешь отсюда, — интересуюсь я.

— Да. Я нахожусь зачастую в своей квартире. Иногда я встречаюсь с партнёрами в ресторанах, но пью там исключительно воду. Иногда меня приглашают знакомые на вечеринки и мне приходится ходить туда с Каваном. Одного туда он меня не пускает. Он как мой личный пёс, который разорвёт любого, кто посмотрит на меня не так. Травма прошлого, как и у меня. Он агрессивен к новым людям и не доверяет им. Он никому не доверяет, кроме меня. Есть причины. Но иногда я выхожу из дома. Гуляю или катаюсь на машине. Встречаюсь с людьми и с семьёй. Летаю в другие страны по работе. Но зачастую я предпочитаю проводить встречи через «Скайп». Поэтому да, я люблю свою квартиру. Мне нравится здесь быть.

Он садится рядом со мной и кладет на мою тарелку одну из нескольких картошек. Мой желудок от аромата и вида просто вопит от желания это попробовать.

— Пробуй, Энрика.

Мне не нужно особое приглашение. Я набрасываюсь на еду, подхватывая ложкой большой кусок. Сыр тянется, и я пихаю всё в рот. Закрываю глаза и издаю стон.

— Боже мой… господи, как же вкусно, — жуя, снова стону. Я не могу остановиться и ем с большой скоростью. Бекон летит мимо тарелки и я, подхватывая его пальцами, бросаю в рот. Я облизываю пальцы и губы, но потом вспоминаю, что не одна. Страх охватывает меня, и я чуть ли не давлюсь куском, застрявшим в горле. Медленно поворачиваю к Слэйну голову.

— Всё в порядке, Энрика. Мне это нравится. У тебя столько эмоций. Ты даже ешь очень красиво, — говорит Слэйн. Он дарит мне улыбку, и я широко улыбаюсь.