Их любимая игрушка (СИ) - Хрустальная Анна. Страница 21

— Честно говоря, я мало чем могу ответить на данный вопрос. Но, как и говорила вам раньше, Высшие — существа социальные и коллективные. Никто из них не живёт по одиночке. Очень часто им приходится собираться в более обширные группы на какой-нибудь нейтральной территории. Чем они там на самом деле занимаются, этого не знают даже те, кто на них работает в созданных ими клубах.

— Как это не знают? Им что… завязывают глаза и затыкают уши?

— Скорее, стирают память. Или как-то программируют по-своему.

— Стирают память?.. — мне снова стало не по себе, так как я до сих пор не могла вспомнить, когда и как попала сюда из сада. — А, если я не захочу туда ехать?

— С вами ничего дурного или ужасного там не сделают. Высшие не делятся с другими своими избранными людьми. Но и не могут проигнорировать приглашения от более влиятельных среди них лиц. Да и вам бы самой не помешало немного размяться. Разве вам не хочется после стольких лет снова побывать в городе?

— Так меня повезут в город?

— Да. Многие заведения и закрытые клубы Высших располагаются в центре мегаполиса. И вы сильно удивитесь, узнав, что очень много людей стремится туда попасть и не только на работу.

— Да уж… удивительно. Хотела бы я сейчас поменяться местами с этими ненормальными желающими…

— Не драматизируйте, мисс Сандерс. Вы здесь всего второй день и ничего плохого с вами за это время не сделали, и навряд ли когда-нибудь сделают.

— Тогда зачем им меня куда-то везти и кому-то показывать? Я не понимаю!

— Считайте, это их неофициальные традиции, которые они не могут ни игнорировать, ни отвергать.

Имани за весь наш разговор успела не только отнести пустой стакан к столику, но и подойди к стенке, за которой скрывался мой новый «скромный» гардероб.

— Значит… моё мнение и нежелание они отвергать могут, да?

— Пожалуйста, Алана. Мы же уже столько раз говорили с вами на эту тему. Не всегда открытой агрессией или прямым неповиновением можно добиться поставленных целей. Поэтому, большинство дипломатов применяет другие навыки для достижения желаемого. И терпение с вынужденной кротостью — это один из немаловажных примеров данных навыков. Нельзя построить дом, не изучив перед этим местность и выбранную почву. Как и нельзя напасть на кого-то, не зная досконально слабые места своего противника. На всё нужно время и… терпение.

А вот тут я как-то даже слегка ошалела, совершенно не ожидав услышать от Имани нечто подобное. Хотя по её поведению и выражению абсолютно спокойного лица хрен разберёшь — говорила ли она всё это всерьёз или же просто пыталась меня успокоить. Правда, на счёт успокоить я была уже совсем не уверена, больше склоняясь к мысли о её завуалированном наставлении на путь истинный. Пусть она в последствии и сделала вид, что забыла о предмете наших «споров», как только с помощью нажатия её пальчиков на невидимой панели стенки к ней подплыл ряд вешалок с особым кроем женских платьев.

Недолго думая, Имани выбрала ближайшее к ней плате тёмно-бордового цвета и возможно из трикотажного бархата, поскольку оно было полностью расшито переливающимися всеми цветами радуги чешуйчатыми стразами. Я и сама уставилась на эту пока ещё бесформенную тряпку даже не представляя, как её надевать и как оно будет впоследствии на мне смотреться. Если так подумать, я ещё ни разу до сегодняшнего дня не надевала и не носила подобных вещей. Правда, с таким же успехом, ещё пару дней назад я не спала с мужчинами и не считала себя способной на самые безрассудные подвиги шлюшкой.

— Думаю, господину Велодору и господину Адию должно понравиться…

***

— Как ты себя чувствуешь, как настроение?

— А вы что… Не можете меня просканировать и узнать всё сами?

Наверное, это был самый странный эпизод в моей не такой уж и богатой на шокирующие события жизни. Плохо, что в последнее время их стало как-то слишком много. Как и в этот раз, когда меня хорошенько отмыли в ванной, потом накормили плотным ужином, а после вырядили в вызывающее платье, больше похожее на костюм танцовщицы-гимнастки из лас-вегасского кабаре. Не забыв, правда, сделать мне идеальную укладку и нанести относительно сносный макияж. А затем под бдительным конвоем Имани и ещё какого-то молчаливого мордоворота провели на улицу во фронтальный двор, где уже стоял внушительный внедорожник премиум-класса тёмно-вишнёвого цвета с тонированными окнами и, возможно, бронированным кузовом. Там-то я и увидела своих владельцев в более строгих, чем у меня, костюмах, восседающих немного поодаль друг от друга на задних креслах пассажирского салона, как два негласных хозяина и машины, и положения в целом.

Самое интересное, ни на ком из них я не увидела ни галстука, ни какого-либо иного вида шейного аксессуара (или удавки). Хотя их шёлковые сорочки, подобранные в тон их безупречных пиджаков и брюк, имели необычную форму воротников и были украшены необычными формами чёрных то ли брошей, то ли «заклёпок» из незнакомого металла. В любом случае, выглядели они как всегда безупречно и элегантно. Чего не скажешь обо мне, учившейся, можно сказать, впервые жизни ходить на высоких каблуках и чувствующей себя в новом амплуа, как корова в балетной пачке на льду.

— Судя по твоим ответам и поведению, ты явно не в настроении. — сделал своё очевидное заключение Дэй, скользнув по мне почти бесчувственным взглядом, от которого меня всё равно тут же бросило в жар.

Как-никак, но ещё и дня не прошло после того нашего тройного безумия, которым мы так самозабвенно занимались в садовой беседке каких-то пять или шесть часов назад.

— Даже сканировать ничего не нужно.

— Имани сказала, что это может быть связано с гормональным всплеском из-за предменструального синдрома. — я попыталась выдавить ироничную улыбку, удивляясь попутно той раскованности, которая меня сейчас переполняла, и не имея никакого представления, откуда она вообще во мне взялась.

— Всё может быть. Но исключать другие варианты ответов тоже не стоит. — Найт тоже не остался в стороне, рассматривая меня слишком проницательным взглядом, от которого тоже невозможно было ни спрятаться, ни защититься как-то ещё.

Права была Имани. Иные реально созданы из какого-то отличительного от нас «теста», и их физическую близость, иначе, как радиоактивной не назовёшь.

— И что это за ответы?

— А ты сама разве не чувствуешь? Никаких в себе непривычных изменений?

Видимо, после пробуждения я была настолько поглощена своей эмоциональной нестабильностью, что не обратила на своё странное состояние никакого существенного внимания. Я и в недавней своей интернатской жизни частенько могла срываться, как и любой другой подросток, чей периодический всплеск гормонов не так-то уж легко и контролировать.

— Не знаю… — я передёрнула плечами, но при попытке прислушаться к самой себе, ничего конкретного так и не выявила. — Просто злюсь и не без причины!

— Не без причины? Нам показалось, тебе очень понравилось то, что мы с тобой сегодня делали в саду.

Как у них, оказывается, всё просто. Если я стонала и бурно под ними кончала, значит, обязана радоваться и всему остальному, что они со мной будут делать дальше.

— Физическое удовольствие едва ли бывает схожим с моральным. Я знала в нашем интернате одну девочку, которую постоянно наказывали за рукоблудие, но она ничего не могла с собой поделать. Даже после того, как её убедили, что это очень плохо. Поэтому она всегда плакала после того, как себя самоудовлетворяла и говорила, что ощущает после каждого испытанного оргазма опустошающую дыру внутри себя. И не потому, что это грешно или неправильно, а потому что это нужно телу. Душа же жаждет настоящей любви и настоящих чувств — без всего этого, физическое удовольствие будет лишь механическим действием, лишённым какого-либо смысла. То, что вы делали со мной — нужно в первую очередь вам. Вы хотите брать, а не давать и не делиться…

— Хм… для восемнадцатилетней девушки с интеллектуальными показателями чуть выше среднего, ты на редкость рассудительная. — Найт даже слегка прищурил глаза, изучая моё насупленное лицо и, видимо, пытаясь забраться чуть глубже в моё сознание, чем хотелось бы мне.