Переводчица (СИ) - Семакова Татьяна. Страница 3

— Тогда вам стоит задержаться, вы ещё не видели всех достопримечательностей и по-настоящему красивых женщин.

Сказал, потом подумал. Переводчик округлил и без того огромные глаза, мой юрист поднял голову от бумаг, приоткрыв рот, а брюнетка скупо улыбнулась и донесла информацию до Ибрагима, старательно выговаривая слова.

— Помимо присутствующей, — добавил я тут же, но вряд ли спас положение.

Н-да, таким мудаком я себя давно не выставлял. Унизил свою же сотрудницу, не моргнув и глазом.

Брюнетка перевела, она не могла не перевести, Ибрагим заулыбался и начал что-то тараторить в ответ, а его переводчик неловко покашлял и сказал:

— Мой клиент слегка забылся и в данный момент…

— Я понял, — остановил его, глядя на румяные щеки брюнетки.

Когда этот фарс уже закончится… голова сейчас лопнет от его трескотни.

То бледнела, то краснела — это про меня.

Несмотря на довольно паршиво начавшееся утро, вечер обещал быть томным и всего-то нужно было пережить несколько часов рядом с Тимуром, объявившимся в последнюю минуту с самодовольной рожей.

Ещё в такси я настроилась, что всё пройдёт так же, как происходило всегда: вялые переговоры, попытки выбить новые условия, неловко начавшийся обед, закончившийся банальной пьянкой и дымом коромыслом, под прикрытием которого я обычно и сваливала, пользуясь своим плащом-невидимкой, то есть, должностью штатного переводчика, на которого, как правило, внимания никто не обращает. Но всё пошло не так.

С первой минуты Ибрагим, занявший место отца у руля, начал проявлять ко мне интерес. Поначалу он ограничивался долгими взглядами с поволокой, я старательно их игнорировала, пытаясь держать дистанцию, ближе к подписанию договора в ход пошли витиеватые комплименты, пролившиеся как бальзам на мою израненную едкой фразой Тимура душу, за обедом он ненавязчиво касался меня то рукой, то коленом под столом, периодически позволял себе обычное для турков и непривычное для русских обращение «душа моя», а когда я поняла, что выполнила свой священный долг и могу отправиться домой, галантно отправился проводить. До своего номера-люкс на семнадцатом этаже.

Что это говорит обо мне, как о женщине? Да плевать, если честно. Девственниц клеймят шлюхами, если юбка короче той, что принято надевать на воскресную службу, шлюх превозносят на пьедестал от одного лишь взмаха ресниц, святых четвертуют, а грешникам поклоняются. Люди болтали и злословили с незапамятных времён, клеветали, обвиняли и тыкали пальцем, не особенно вдаваясь в детали. Так с какой стати мне заморачиваться? Ибрагим был красив, как греческий бог с турецкими корнями, а после прошедшей ночи я нуждалась в мужчине, который не будет стыдиться того, что оказался в моей постели.

— Может, кофе? — спросил в фойе, придержав меня за локоть.

— С десертом? — спросила, с трудом сдерживая улыбку.

Он не сдерживался. Широко улыбнулся и предложил свой локоть, за который я ухватилась, не обременяя себя излишними размышлениями.

Я никогда не хотела выйти замуж. Не мечтала о свадьбе, не грезила детьми. Отношения на одну ночь я считала нормальными, никогда никого не осуждала и вяло отмахивалась от мамы, искренне не понимающей, как так можно жить. И я объясняла. За бокалом вина, в припадке откровенности, открыто, искренне, в красках. По итогу добилась лишь того, что она просто смирилась. И ладно. Меня устраивает.

Ибрагим пропустил меня в лифт и вошёл следом, встав чуть поодаль. Если бы он набросился на меня, как голодный шакал на добычу, начав исследовать языком полость моего рта, я бы нажала все кнопки лифта разом и выскочила, едва двери открылись, но он действовал, как волк. Точнее, как стая волков, медленно сжимая вокруг меня кольцо и путь к отступлению.

Семнадцатый этаж и ничего, кроме взгляда. Долгого, откровенного. Номер-люкс, изумительный вид из панорамных окон, светло, просторно, чисто. Прошёл к телефону и заказал кофе на довольно приличном русском. И десерт, на очевидный вопрос с ресепшена «какой?» просто ответив «все». Пригласил дождаться заказ на мягком диване, завёл ничего не значащий разговор, говоря размеренно, с паузами.

«Прекрати меня окучивать, как грядку с картошкой, и приступай к делу» — поторопила мысленно и замолчала, перестав отвечать на его вопросы. Понял.

Сходил к входной двери и повесил табличку «не беспокоить» с обратной стороны.

— Диана, если ты думаешь, что должна… — сказал на всякий случай, серьёзно, а я положила руки на его шею, пропустив пальцы через волосы и ответив тихо:

— Я уже не думаю.

Начал, всё же, осторожничая. Приблизился, продолжая смотреть в глаза, легко поцеловал и отстранился, проверяя, нет ли щемящей тоски, отчаяния и обречённости в моём взгляде. Так и подмывало задрать юбку и забраться на него верхом, чтобы прекратил прощупывать почву, но я решила не торопить события и не прогадала.

Мама дорогая! Да чтоб ты понимала в сексе на одну ночь, где оба партнёра пытаются показать себя с наиболее выгодной позиции. Оставить приятное воспоминание, след в подкорке сознания. Плюс восточный темперамент… Не зря турецкий учила, ох, не зря.

Впрягал долго. Я бы успела и кофе попить и пару-тройку десертов в себя затолкать, но когда разошёлся, померк белый свет. Тут без шуток, я так увлеклась, что не заметила, как стемнело. Ближе к утру, когда сил не осталось даже на то, чтобы пошевелить пальцем, он сказал медленно:

— Поехали со мной, — я тихо посмеялась и положила руку ему на грудь, слегка похлопав. Мол, подкат засчитан, дай хоть немного выдохнуть. — Я серьёзно, Диана, — он навис надо мной, заглядывая в глаза, а я округлила свои, теряясь в догадках — то ли по накатанной пошёл, не в силах остановиться, то ли в самом деле предлагает мне пойти работать любовницей.

— Меня устраивает моя жизнь… — ответила пространно и мягко улыбнулась, а он улыбнулся в ответ:

— Да, конечно, прости.

Лёг рядом, обняв одной рукой, и зарылся своим идеальным прямым носом в мои волосы. Терпеть не могу спать в обнимку, но я на столько вымоталась, что просто прикрыла глаза и не заметила, как уснула.

2.

«Не решился будить. Номер оплачен до понедельника. До скорой встречи» — прочитала на записке, оставленной на соседней подушке, и практически увидела дружный ряд старушек на лавке, тыкающих в меня пальцем и кричащих протяжное «шлю-ю-ха!».

Сладко потянулась и закрыла глаза, смакуя в голове воспоминания, но свелись все в итоге к одной мысли: он говорил со мной по-русски. И довольно неплохо. С сильным акцентом, некоторые слова коверкал, но в целом словарный запас впечатлял наравне с его умением ублажить женщину. Хорошо, что он уехал: в постель к такому хочется вернуться. А там и до влюблённости недалеко, вслед за которой непременно начнутся мытарства и метания. Плавали, знаем.

Сонную негу как рукой сдуло. Мышцы вновь напряглись, а голова заработала. И отъезд Ибрагима таким уж приятным не кажется (он бы сейчас пришёлся весьма кстати), и роскошный номер не радовал и даже эта алая роза, оставленная вместе с запиской на подушке, вызывала лишь чувство брезгливости.

Где-то очень далеко затрезвонил мой мобильный. Я тут же поднялась и отправилась на поиски, благо, звонивший был весьма настойчив. Когда за первым звонком с разницей в пару секунд раздался второй, я ускорилась: так звонить может только мама.

И точно, спустя пять минут, найдя свой мобильный аж в ванной (куда я даже не заглядывала, кстати), я торопливо ответила на вызов и услышала выдох облегчения. Такой шумный, что защемило сердце.

— Прости… — проскулила покаянно.

— Я так испугалась… — вновь вздохнула мама, — всё в порядке?

— Да, просто вчера был сложный день… — начала мямлить в ответ. Не говорить же ей, что я напрочь забыла о том, что собиралась заехать, прыгая с одного мужика на другого? У неё и так сердце слабое. — Я приеду через час, хорошо?

— Конечно, — ответила мягко, наверняка, с улыбкой, и отвесила мне свой ласковый волшебный пендель: — Я тебя жду. Испекла твой любимый медовик.