Сладкий грех. Искупление (СИ) - Mur Lina. Страница 21

Люблю… тихо продолжаю любить в своём израненном сердце.

Глава 9

Распахнув глаза, я не сразу поняла, где сейчас нахожусь. В последнее время со мной произошло много разного, и зрение немного расфокусировано. Но потом я узнала знакомые стены комнаты.

Я не помню, как вернулась обратно в поместье Слэйна. Последнее, что осталось в моей памяти, это коридор и диван, на котором я сидела после сильной истерики. Я была выжата до предела, безумно хотела спать, но не позволяла себе этого. Видимо, всё же сон сморил меня.

Я не вернулась в палату к Слэйну, потому что не знала, что ему сказать. И уж точно я не собиралась искать чёртовы наркотики, чтобы убить его. Я хотела получить не его смерть, а его свободу. Смерть — слишком легко. Нет, я не собираюсь мстить Слэйну или издеваться над ним. Дело в том, чтобы жить нужна храбрость. Помимо этого, чтобы любить нужна невероятная сила. И именно этого я хочу добиться.

Мне нужно было время, чтобы подумать. Прекратить бегать от происходящего, злиться и винить во всём окружающих. Наверное, каждый человек боится оказаться лицом к лицу с самим собой в одиночестве, потому что тогда ему придётся быть честным. А вот честным быть довольно сложно.

Принимаю душ и переодеваюсь в спортивный костюм. За окном уже темно, и я должна знать, что происходит со Слэйном в данный момент. Я должна находиться рядом с ним. Я хочу этого. То, что он пытался сделать, ради меня, конечно же, вновь перевернуло мой мир. Не каждый мужчина будет идти на такие крайние меры, и мне нужно понять, почему Слэйн выбрал самоубийство, а не решение проблемы.

На удивление дверь оказалась не заперта, как и рядом с ней никого нет. Раньше здесь дежурила охрана, а сейчас в поместье так тихо. Неприятно тихо. Та самая пугающая и мрачная тишина, не предвещающая ничего хорошего.

Спускаюсь вниз и оглядываюсь. Нет ни воя, ни рычания. Ничего. Словно меня одну бросили здесь. Ошейника тоже нет, только браслет на ноге, и всё.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — громко произношу я.

Я жду, когда что-нибудь случится, но ничего. Тихо так. Ёжась, потираю свои плечи от неприятных мурашек на коже, а затем слышу звук шагов у себя за спиной и поворачиваюсь туда.

— Привет. А где все? — спрашиваю Кавана.

Он фыркает и передёргивает плечами, словно я муха, которую он хочет отогнать от себя.

— Не твоего ума дело. Возвращайся в спальню и сиди там. Тебе принесут еду через полчаса, — резко приказывает он.

Закатываю глаза и раздражённо смотрю на него.

— Не пойти бы тебе подальше со своими приказами, а? Ты мне тоже не нравишься, но я хочу узнать, где Слэйн? Он в больнице? Он вкалывал себе что-то ещё? Появились ли проблемы в газетах из-за того, что случилось вчера?

Каван прищуривается, и я делаю то же самое. Я не собираюсь сдаваться. Пошёл он. Я имею право знать, что происходит. И ему не удастся меня запереть. Если надо, я сбегу. Буду бродить по лесу или где-то ещё, но точно не позволю ему снова скрывать от меня важную информацию.

— Он здесь, — мрачно отвечает Каван.

— Слэйн здесь? В спальне? Он чувствует себя уже лучше? — удивляюсь, бросая взгляд на лестницу.

— Он на своём излюбленном месте. Там, — отвечает Каван и показывает головой назад.

— Он снова приковал себя к стене? У него был приступ? — спрашиваю, нервно сглатывая.

— Приступа не было. Он перестраховался. Там установили новые крепежи и цепи, более крепкие, чем были раньше. Он будет сидеть там до утра. Из-за тебя. — Каван делает шаг в мою сторону, готовый придушить меня.

— Тебе противна сама мысль о том, что я его люблю, или тебе, в принципе, противны женщины? — склоняя голову набок, ухмыляюсь ему в лицо.

— Мне нравятся женщины. Мне нравятся женщины, которые понимают, когда им пора сваливать. Ты не понимаешь, поэтому ты мне не нравишься. И я не верю в твою любовь. Если бы это было так, то была бы там, рядом с ним, — злобно шипит Каван.

— Мда, как узко ты мыслишь. Надеюсь, что придёт время, и ты встретишь женщину, которая плюнет тебе в лицо, когда ты прикажешь ей быть мёртвой. Я с радостью буду аплодировать ей, — фыркнув, обхожу его и направляюсь в сторону подземелья. Для меня это именно так.

— Тебе лучше подняться наверх, Энрика. Не делай хуже. Ему и так больно. — Каван хватает меня за локоть и дёргает к себе. Его пальцы до боли сжимают мою кожу, и я ударяю его кулаком в грудь.

— Не смей прикасаться ко мне и говорить, что для меня лучше. Я иду туда, где он. И не для того, чтобы доказать тебе свои чувства к Слэйну, а для того, чтобы прекратить этот грёбаный ад. Не ты один в нём живёшь, но и я тоже. Ты ни разу не задумался над тем, что вы все сделали со мной. И клянусь, не дай бог, я встречу Дарину. Я её искромсаю. Поэтому посоветуй своей сестре, что лучше ей делать, чтобы не попасться мне на глаза. Я клянусь, что сделаю это. А теперь свали с моего пути, — произношу и, смерив его презрительным взглядом, решительно иду дальше.

Мне надоело, что они считают меня тупой сучкой. Может быть, я такая и есть для них, ведь простила жестокость и чудовищные поступки. Конечно, есть ещё и такое понятие, как слепая любовь. Вероятно, я слепа и глуха ко всем предостережениям, но точно знаю, что если не изменю что-то в эту минуту, дальше будет только хуже. Слэйн умрёт, и я, вероятно, тоже рядом с ним. Никто не хочет умирать. Никто, если нет веских причин. Поэтому я считаю, что смерть в этой ситуации — просто трусость, мешающая встретиться лицом к лицу с проблемами и решать их.

Мою кожу снова покрывают мурашки отвращения, пока я иду по туннелю из камня. Это старое поместье, и в подобных местах всегда есть туннели, проходы и ужасные камеры пыток. Всё это здесь есть, точнее, было, но теперь это личная тюрьма Слэйна.

Меня замечает дюжина мужчин, готовых помогать Слэйну, и меня это удивляет. Они ведь могут погибнуть. Трое уже погибли в ту ночь. Они знают все риски, но всё равно находятся здесь. Я не верю в то, что они все злодеи и делают это только ради денег. Какой бы ни была зарплата, но после того как твоего коллегу убили, точно никто не останется работать там же. Люди не видят опасности, пока предостережения остаются лишь на словах. Но эти мужчины абсолютно понимают всю опасность и вероятность того, что они не доживут до утра. И всё же они здесь. Выходит, они рядом со Слэйном не только из-за денег. И это дарит мне надежду на то, что ещё не всё потеряно.

Делаю им знак рукой, чтобы они молчали и не дали обнаружить меня. Я тихо заглядываю в темницу и моментально нахожу Слэйна. Он сидит у дальней стены. Его руки и ноги закованы в кандалы, а под этим жутким металлом видны ещё не зажившие раны. Его голова опущена, и он только в одних трусах. Он ждёт, когда его зверь проснётся. Слэйн смирился и просто ждёт. От этого у меня щемит в груди.

— Он уже вырывался? — едва слышно спрашиваю.

— Нет, мисс, — так же отвечает мне один из охранников.

— Хорошо. Я прошу вас всех уйти отсюда. Я понимаю и чётко осознаю всю опасность, но это моё требование. Если вы здесь для того, чтобы помочь, то уходите. Пожалуйста, — произношу, уверенно смотря в каждое удивлённое лицо.

— Это глупо, — шепчет другой мужчина.

— Нет. Доверьтесь мне, прошу вас. Он не агрессивен сейчас. Он сломлен. Ему нужна помощь, и уж точно сырое подземелье ему никак не поможет. Я пока точно не знаю, что буду делать, но вы все видели, что я могу подавить агрессию Слэйна. Я могу. У меня есть власть, и я буду пользоваться ей. Уходите. Не приближайтесь, даже если услышите его рёв. Я справлюсь, — произношу и решительно вхожу в темницу.

Как только раздаются мои шаги, Слэйн сразу же поднимает голову. Он шипит и дёргает руками, отчего цепи звенят.

— Убирайся отсюда, мать твою. Пошла вон, — рычит Слэйн.

Я продолжаю идти к нему, затем опускаюсь на колени напротив него. Слэйн тяжело и шумно дышит. Он принюхивается, а потом снова рычит. Его руки сжимаются в кулаки. Я понимаю, что мои действия сейчас он тоже воспринимает, как угрозу. Только не для себя, а для меня. А зверь, живущий внутри него, странным образом защищает меня. Это жестокая война против самого себя.