Ломота (СИ) - Данина Дарья. Страница 30

А у меня... у меня хороший муж. Да, не без изъянов. Но у кого их нет? Я тоже не подарок. А теперь ещё и это.

Гоню прочь вновь взявшийся из ниоткуда голосок, который твердит мне одно и тоже: иуда... ты предала его. Ты поступила с ним так же, как когда-то поступила твоя мать с твоим отцом. Разница лишь в том, что у нас с Робертом нет детей. Я же в своё время пережила Ад, где родители делили ребёнка. То есть меня.

Время всё лечит. Мой папа нашёл в себе силы простить маму.

А Роберт? Сможет ли он простить неверную жену, если правда всплывёт наружу?

Роб осторожно стряхивает с себя мои руки и поворачивается ко мне лицом. Я всё ещё читаю в его глазах обвинение. А в груди чувствую вину.

— Мне пора, — отступает на шаг. Отводит взгляд на комод, где лежит его телефон, — ближе к вечеру наберу тебя.

Я киваю головой. Понимаю, что веду себя противоречиво. Словно подавая ему сигнал о том, что я действительно виновна. Это разрывающее на части чувство заставляет меня мысленно рыдать. Не удивлюсь тому, что разревусь, как только за ним захлопнется дверь.

Провожаю его и оседаю на банкетку в прихожей, собирая себя по кусочкам.

Нужно позвонить Наде и попросить её о помощи. Я сегодня не в том состоянии, чтобы работать. Мне нужен сон.

— Надюш, доброе утро. Прости, что рано, — ставлю звонок на громкую связь, убирая со стола грязную посуду.

— И тебе доброе, — заспанный голос подруги говорит о том, что я её разбудила, — что-то случилось?

— Надь, у меня к тебе просьба. Ты сможешь сегодня меня подстраховать?

— Да, без проблем, — мурлычет в ответ, и я слышу на фоне мужское бормотание. Кажется, она не одна, — если тебе надо.

Обожаю тебя, Надя. Ты — та самая. Без лишних вопросов и ковыряний в мозгах, ты всегда придёшь на помощь.

— Я твоя должница, Надюш.

— Да, ну тебя, — немного бодрее, — если очень нужно, то я подстрахую. Говори, что нужно сделать.

— Нужно будет съездить в “Артвудс”. Решить вопрос по номеру для сбора невесты. И по фотосессии. Все документы у меня на столе. Увидишь.

— Принял, — чувствую. Она улыбается, — сделаю. Не переживай. Ещё что-то?

— Нет. Остальное я сама. Из дома.

Просто пару-тройку часов на сон. И с остальным я справлюсь самостоятельно.

— Если что, звони!

— Ты тоже. Звони. Если возникнут вопросы.

Прощаюсь с Надей и, промокнув мокрые руки полотенцем, плетусь в спальню. Замираю возле нашей с Робертом постели, нервно сжимая пальцы в кулаки. А спустя минуту я ложусь на диван в гостиной, закутываясь в тонкий плед. Меня знобило. Тело сковала ломота, а по рукам пробежала волна мурашек.

Я вновь заглядываю в мобильник, проверяя, всё ли удалила из памяти. И, убедившись, что телефон чист, закрыла глаза. Ещё одна попытка провалиться в сон и потеряться. Раствориться. Сбежать от реальности.

Марат

Я вышел из палаты растерянный и обессиленный. Разбитый в дребезги и полностью опустошённый.

Она меня не узнала. Снова. Это происходит всё чаще.

Невыносимо. Мне хотелось бить и крушить всё, что попадается мне под руку. Мне хотелось орать и сбивать кулаки в мясо.

Краткие приступы амнезии стали обыденностью. Реальностью, от которой не уйти.

Мам...

— Держится температура. Головные боли. Рвота. В общем, изменений никаких, — прижимаю к уху телефон, на ходу скидывая с себя больничный халат. Оставляю его на стойке и выхожу из отделения.

Слышу на том конце протяжный вздох, и останавливаюсь. Слабость в ногах вынуждает меня сесть на одинокий стул возле лифта.

— Сегодня после обеда Роза заедет к ней. Тоже проведает, — я благодарен Глебу и его жене за то, что они рядом со мной в эти непростые времена, — узнала?

— Нет, — опускаю голову и крепко зажмуриваюсь, ощущая жжение в глазах, — я уже привык.

— Брось, — тихо произносит, — к этому нельзя привыкнуть, Марат. Я тебя понимаю. Я знаю, что это больно. Это твоя мать.

Я знаю. Знаю, чёрт возьми!

— Спасибо, Глеб, — мой надломленный голос заставляет меня открыть глаза и уставиться в стену напротив.

— Будь сильным, парень.

Я бы отдал всё, чтобы она была здорова. Костьми бы лёг, лишь бы она улыбалась, как и прежде. Лишь бы не знала, что такое рак.

— Да, — мой растерянный взгляд устремился на пожилую пару, что выходила из отделения вслед за мной.

Прощаюсь с Глебом и киваю им в знак приветствия. Я их знаю. Они приходят сюда к сыну. С тем же диагнозом, что и у моей же матери: глиобластома. Опухоль головного мозга.

Это то место, где становится по-настоящему страшно. Здесь ты осознаёшь, насколько хрупка и бесценная наша жизнь. И насколько она может быть жестока.

Мне довелось побывать в детском отделении. Моё жизневосприятие перевернулось с ног на голову, когда большие синие глаза пятилетнего пацана смотрели на меня, безмолвно прося помощи и поддержки. Когда, убитые горем родители, в истерике кидались на стену, услышав, что их ребёнка не удалось спасти. Поистине жуткое место, не оставляющее равнодушным ни одного человека.

Оно распарывало душу.

Провожаю тлеющим взглядом родителей больного паренька, и давлю на кнопку лифта. Желание поскорее убраться отсюда, чтобы вернуться завтра, выворачивало наизнанку.

Я сажусь в автомобиль и только сейчас позволяю одинокой слезе скатиться вниз по щеке и коснуться моих губ. Облизываю их, ощущая соль. Наверное, это и есть вкус боли.

Еду домой.

Сбрасываю очередной вызов, когда вижу знакомое имя на дисплее, и нахрен выключаю телефон. Он и так требует зарядки. Я едва успел подключить его к сети, пока был в больнице. Прости, милая. Мне сейчас не до тебя.

Оказавшись дома, ощущаю всю усталость, скопившуюся за сутки. Она тяжёлым валуном оседает на плечи, и я буквально ползу в спальню. Сил хватает только на то, чтобы скинуть с ног носки, расстегнуть часы, и упасть на кровать, утыкаясь лицом в подушку.

Спать. Станет легче. Я уверен в этом.

Я проваливаюсь в сон мгновенно.

...

Мои глаза всё ещё плохо видели. С трудом заставил себя разлепить веки и перекатиться на бок. Стащил с прикроватной тумбы часы и кое-как определил время. Три часа дня.

Поспал...

Тишину прервал дверной звонок. А я уж думал, что мне это приснилось.

Хотел плюнуть и проигнорировать незваного гостя, но настойчивая трель начинала раздражать. Кого там нелёгкая принесла?!

Вытащил себя из постели и поплёлся в прихожую. Гнать бы в шею визитёра... приближаюсь к двери и на экране вижу Рустама.

— Что надо? — зажимаю кнопку, чтобы он меня услышал.

— Доставка, — бормочет в ответ Рус и широко улыбается, приближая лицо к камере, — открывай давай.

— Будь другом: сгоняй за кофе. У меня пусто, — всё ещё держу его за порогом, не впуская в квартиру.

— Уже, — он поднимает руку, демонстрируя мне держатель с двумя картонными стаканами, — открывай, говорю!

Я тихо посмеиваюсь и всё же давлю на кнопку. Прищуриваюсь от противного писка.

— Я вообще-то спал, — чеканю, отступая в сторону и пропуская Рустама в своё логово.

— В старости отоспишься, — всучил мне держатель, захлопывая за собой дверь, — ты забыл, что обещал перезвонить?

— Ты моя мамочка? — всё ещё недовольно цежу, наблюдая за тем, как он по-хозяйски, обходит меня, направляясь на мою кухню.

— Твой телефон выключен, ты, придурок! И, если ты забыл, то я тебе напомню, что ты свалил вчера, и сел за руль, после пяти банок пива!

— Это всего лишь пиво! — иду за ним и сажусь напротив. Перехватываю протянутый мне стакан и ни без удовольствия делаю большой глоток кофе, отдающего привкусом лесного ореха.

Рустам недовольно морщится и пропускает мою речь мимо ушей.

Нет, всё же хорошо, что он приехал и разбудил меня. Моё недовольство постепенно сходит на нет с каждым новым глотком.

— Ну? — друг поднял на меня многозначительный взгляд.

— Ну? — повторил за ним, и развернулся к окну, чтобы открыть его и пустить в квартиру свежий воздух.