Сага о Кае Эрлингссоне. Трилогия (СИ) - Наталья Бутырская. Страница 26

То, что я прошел за девять дней по суше, корабли проплыли за пару часов с попутным ветром. Бухта с моря выглядела иначе, чем с земли. Проход в нее был узким и каменистым. Отцов драккар остановился у входа. Флиппи Дельфин не хотел, чтобы воины, не знакомые с его способом ведения боя, мешались и становились под ветер, потому наша задача была проста: не выпустить хуорку из бухты, если она вдруг решится на такое.

— Кай, лезь на мачту. Если она поплывет к нам, кричи! — приказал отец, а сам взял одно из копий Флиппи, с непривычно широким и плоским наконечником, больше похожим на огромную стрелу без перьев, и встал возле борта с самыми сильными из воинов Сторбаша.

Я взобрался на мачту, уселся на поперечную рею, плотно обхватил столб ногами и во все глаза уставился на грядущую битву. Два драккара под ритмичный бой бодрана ушли в разные стороны, захватывая хуорку в клещи, а кнорр с самим Дельфином на борту немного отстал от них и шел к центру.

Хуорка то ли обожралась, то ли отсыпалась, и не сразу обратила внимание на гостей. Огромное гибкое тело, как тень, проскользнуло к правому драккару, но стоило ей приблизиться на расстояние удара, как гарпун величиной с меня вонзился ей в спину. Неожиданно тонко взвизгнув, животное ушло на глубину вместе с гарпуном.

Флиппи скинул куртку, сапоги, и в одной рубахе и штанах спрыгнул с корабля с таким же странным копьем, что держал сейчас отец. Дельфин мгновенно ушел под воду, и я не мог разглядеть даже его тени. Поверхность моря оставалась ровной слишком долго, и я ожидал увидеть медленно всплывающее кровавое пятно. Тут хуорка взметнулась, выпрыгнула из воды, показав все свое длинное тело в окружении розовой пены, и на мгновение показался и Флиппи, висящий на копье, что пронзило округлый живот твари. Но каким бы ни был кратким миг появления хуорки, с кораблей полетели гарпуны с толстыми веревками и вонзились в нее с трех сторон. Тварь упала обратно в воду. Флиппи вынырнул неподалеку и громко свистнул. С ближайшего корабля ему перекинули еще одно копье.

Хуорка уже не могла уйти на дно. Ее истыкали странного вида копьями с обратными крючьями, а Дельфин подрезал ей ласты, хвост и пускал обильно кровь. Бухта окрасилась в багряный цвет. И это выглядело красиво.

Новый свист. На драккаре затрубили в рог, люди Флиппи схватились за весла и бешено загребли, разъезжаясь в разные стороны. Веревки, закрепленные на гарпунах, вышли из воды и натянулись, как струны на тальхарпе. Хуорка слабела, трепыхалась все меньше и меньше. Распятая между тремя кораблями, она уже не сопротивлялась, лишь подергивалась, когда с очередной веревки выбирали слабину.

Флиппи подплыл к хуорке, взметнулся ввысь, как настоящий дельфин, и очутился на спине зверя. Хуорка изогнула длинную шею и сделала попытку прогнать мелкое существо, что царапало ей кожу. Флиппи же бесстрашно пробежал вперед, наотмашь ударил копьем и переливчато присвистнул. От правого драккара отделилась крошечная лодочка на две пары весел и в несколько взмахов приблизилась к туше. Из лодочки выскочил воин, пробежал к голове хуорки, приставил железный кол и одним ударом молота загнал его на всю глубину.

Хуорка в последний раз содрогнулась и беспомощно распласталась на водной глади.

С кораблей Флиппи раздались победные крики, громко протрубили рога, и я услышал радостные вопли со стороны берега. Там собрались все жители из деревни Олова и наблюдали за битвой.

То, что происходило дальше, заняло больше времени, чем сама битва. Корабли Флиппи медленно отволокли тушу к берегу. Навстречу им высыпали все уцелевшие лодки от поселения. Каждый хотел прикоснуться к трупу твари, что целый год досаждала и не давала людям выйти в море. За веревки ее выволокли на сушу вместе с восседающим на ней Флиппи. Олов торжественно вынес рог с медом, поклонился и вручил его сторхельту. Второй рог наполнили для отца, как лангману, что защитил свои земли.

Дельфин, мокрый и соленый, выглядел так, словно сам бог-мореход Нарл вышел из пучины поприветствовать своих подданных. Широкоплечий, подтянутый, с задубевшими на холодном ветру волосами, рубаха плотно облепила его просторную грудь. И все местные бабы смотрели на него с восхищением. Этой ночью ему точно не будет одиноко.

Олов, Эрлинг и Флиппи обменивались хвалами в пользу друг друга, Олов громогласно обещался напоить сегодня всех до упада, отец говорил, что привез некоторые полезные товары на обмен и что направит первых же торговцев сюда, Флиппи спокойно отвечал на вопросы, сказал, что в бухте сейчас не так много рыбы, и кровь может привлечь внимание других опасных животных, потому стоит быть осторожнее и отслеживать появление крупных хищников.

Десяток топоров врезалось в толстую шкуру хуорки.

— Я сам отрублю ей голову и сделаю из нее нос для своего корабля, — разгоряченно выпалил Олов.

— Не дело это, — возразил Флиппи. — Миринн-рыбак не любит, когда костями морских зверей украшают корабли. Лучше укрась ей свой дом.

— Так ведь часто шкурой морских тварей обтягивают лодки и костями укрепляют днища.

— То твари, зимние боги сами сражаются с ними и хвалят тех, кто решается на это. А хуорка — не тварь, всего лишь зверь, как дельфин или кит. К тому ж, она бы и сама ушла отсюда через пять-шесть зим. Она не просто так забилась в эту бухту.

Когда говорил Флиппи, все уважительно замолкали, и потому его слова разносились далеко и были слышны всем.

— А что ж она здесь забыла? — удивился Олов.

— Тяжелая она была, дите носила в животе. Еще полгода-год, и родила бы. Потому так легко ее убить получилось. Обычно хуорки более проворны, в них не так-то просто попасть гарпуном.

Тем временем те, кто разделывал тушу, сумели-таки вспороть брюхо, и оттуда вывалилось два мертвых детеныша, у одного была пробита голова, у другого — живот. Потроха тут же забрали бабы, снимаемые пласты кожи оттаскивались в сторону и тут же растягивались на камнях для просушки, мясо, по-видимому, относили на готовку. Соли, как я помнил, в деревне не осталось ни крупинки, и заготавливать впрок мясо тут не могли.

С отцовского драккара выкатили большую бочку.

— Олов, это тебе за верность, терпение и моего сына, — торжественно сказал отец.

— Мы его тут малость в цепях подержали, — Олов почесал под рыжей бородой, выражая смущение.

— Ничего. Мальцу это пошло на пользу. Только я тебе не пиво привез, а кое-что получше!

Местные вдруг оживились, Олов постучал по бочке и расплылся в улыбке:

— Никак соль?

— Она самая. Раз вас хуорка в черном теле держала целый год, теперь она же вас будет кормить, коли правильно ее засолите.

Понемногу выносили и остальные товары, которые показывались Олову, как главному в деревне, и тут же уносились в дома.

— Мы в долгах не останемся. У нас шкур набралось на целый кнорр. Дикого меда насобирали полно. Зерно неплохо уродилось в этом году, еще немного и будем убирать.

— Кай! — оглушительно завопила белоголовая девчонка в длинном до пят платье и помчалась с обрыва на берег.

Я расплылся в глупой улыбке, но сразу убрал веселость с лица и нахмурился. Чего это я должен улыбаться каждой мелкой пигалице?

— Кай! Ты приплыл!

Ее глуповатое лицо изменилось за это время. Она округлилась в щечках, стала больше соответствовать своему имени, ранее сонные глаза были широко распахнуты, и вообще вся она ожила, будто гибель семьи пошла ей на пользу.

— Я говорила дядьке Олову, что ты скоро придешь и приведешь подмогу. Я ведь говорила, дядька Олов, говорила? — запрыгала она возле, не обращая внимание на мое выражение лица.

— Говорила-говорила, — рассмеялся бородач. — Так, Эрлинг, беда же не приходит одна, верно? Вот и у нас помимо хуорки завелось еще одно чудовище, языкастое, увертливое, колкое. Может, ты и от него нас избавишь? К тому ж это чудовище твой сын к нам и привел. Она каждый день с утра и до ночи ждала его возвращения, бегала то на берег, то к лесу. Всех девчонок в деревне застращала, и даже мальчишкам доставалось от нее. Все же неправильно, когда детишки, что под столом не склонясь проходят, получают руну. У них еще и разумения нет, а силы уже хоть отбавляй.