Оставьте это профи (СИ) - Дани Камила. Страница 9

Хочу еще что-то ляпнуть, но не могу. Уверенно иду к шкафу, выворачиваю все в чемодан, который всегда наготове и, глотая от обиды слезы, направляюсь к выходу. На пороге не выдерживаю и поворачиваюсь еще раз, заглянув в лживые глаза темноволосого парня.

— Вы продолжайте…

Взглядом пробегаюсь по съемной квартире, которая стала родным домом за много лет. Окатываю презрительным взглядом Вадима, от чего глаза становятся влажными, а веки невыносимо тяжелыми. И на такой ноте с гордо поднятой головой выхожу за дверь.

Шок!

Пять лет любви, и на тебе…

Правду Верунчик говорила, что он сидит на шее. Слез с маминого затылка и пригрелся на моем, да еще в придачу и ноги свесил…

А почему бы и нет? Ксения же добрая: приласкает, покушать приготовит и скандалить почти не умеет. И работу не заставляет искать, потому что у Вадима то спина болит, то температура.

Терпела, потому что любила, но теперь, когда увидела все своими собственными глазами — прозрела.

Под подъездом присаживаюсь на заснеженную скамейку.

Ох, Ксюня, Ксюня. Не зря тебя дурой называют. Столько времени не могла понять, что рога носишь. Это ведь не первый раз, наверное.

Тетя Леся с первого этажа говорила, что видела, как мой суженый заходил в квартиру с блондинкой.

Пропустила сквозь уши. Тогда заканчивала университет и совершенно не думала об этом. Даже представить не могла, что мой Вадим: тихий, кроткий, всегда нежный, может так поступить.

Чувствую, как слезы душат, и выпускаю их на свободу. Рыдаю, закрыв ладонями лицо и вспоминаю наши свидания, страстные ночи и слова о бесконечной любви.

Все ложь…

— Ксю, а ты чего здесь? — голос тети Леси заставляет поднять голову.

Вспомни…

— Дышу свежим воздухом, — нагло вру. Не хочу, чтобы меня обсуждали и тыкали пальцем. Хотя сейчас какая разница, я здесь уже не буду жить.

— Да, я вижу, а плачешь от счастья, потому, что снег выпал?

Так смотрит, будто регентом сканирует тело.

— Застукала таки? — вздыхает старуха.

Присаживается рядом, а я только сейчас осмеливаюсь посмотреть женщине в глаза.

Одета в длинную, темную шубу, на голове шапка-ушанка, а на шее завязан вязаный шарф, который женщина год назад пыталась продать мне, словно за полцены. Нос и щечки покраснели от мороза.

— Вы знали?

Тупой вопрос, учитывая, что женщина уже давно и неоднократно мне намекала.

— Доказательств у меня не было, — обнимает меня за плечи, — но чувствовала, что что-то не чисто. Однажды, даже прямо спросила его, не стыдно ли перед тобой, так он сказал, чтобы я закрыла рот. Хам невоспитанный.

Поджимаю губки и слушаю обо всех похождениях своего, точнее, уже бывшего, парня.

— Ничего. Молодец, что ушла, а теперь он пусть думает, чем платить за квартиру и что кушать, потому, что все сбросил на твои плечи, а сам вон, что творит.

Знаю, что она права, потому, молча все проглатываю, вежливо прощаюсь и вызываю такси.

Поеду к Вере. Несколько дней поживу у нее, и за это время подберу жилье.

Теперь я могу себе позволить ездить на такси, и даже любимый торт купить. Не нужно экономить, и кормить еще одну лживую морду.

Кривлюсь от таких мыслей.

По дороге стараюсь держать себя в руках, но мысли одна за другой атакуют сознание. А еще злоба борется с оскорблением, появляется стремление добиться справедливости, или хотя бы расслабиться за бокалом вина.

Прошу водителя остановиться возле небольшого магазинчика. Хороший, кстати, мужчина оказался: согласился подождать, и с пакетами помог, правда, сразу же сказал, что нужно будет доплатить за эту услугу, но я понимаю, у каждого семья, дети.

Только я одна дожила до двадцати пяти лет и ничего не имею. Все ждала от Вадима предложения руки и сердца, а потом мечтала родить маленькую кроху.

Дождалась…

Наверное, кроме животных, меня никто не понимает. Из мужского пола, конечно. С девушками я быстро нахожу общие темы.

То, что во мне не видят конкурентки, конечно, не радует, а именно так, потому, что я не красавица. Обыкновенная девушка с волосами каштанового цвета до плеч, вздернутым маленьким носиком и выразительными карими глазами. Фигура, конечно, не модельная, и попка уже давно переросла за девяносто, но мне плевать. Как говорила моя мама:

— Тебя должны принимать такой, какая есть.

Вот и пусть принимают, а кому нравится скелеты — обходят стороной.

— Спасибо, — расплачиваюсь за проезд.

Иду к калитке и жму на кнопку звонка.

Снежок снова опускается на землю. Поднимаю голову к серому, затянутому тучами небу, придерживая шапку, чтобы не потерялась. Через две недели Новый год, и на этот раз придется мне начать все с чистого листа.

— А-а, — визжит на пороге подружаня. Бежит ко мне в комнатных тапках, охая от холодного снега.

— Примешь на несколько дней бездомную собачонку? — опускаю глаза.

Подруга фыркает, подхватывает пакеты с продуктами и машет рукой, чтобы заходила.

Затягиваю чемодан в коридор, вешаю верхнюю одежду в шкаф, разуваюсь и направляюсь на кухню за Верой.

Подруга уже вытащила содержимое пакетов и накрывает стол.

— Привет! А теперь по порядку рассказывай, что произошло? — подходит ближе, крепко обнимает, целует в щечку.

Пересказываю события двух часовой давности, всхлипывая от боли и горечи обиды.

— Тааак, не раскисать! — рявкает после моего плаксивого монолога. Сразу открывает бутылку, достает из холодильника бутерброды и разливает шампанское в чашки, которые приготовила для кофе.

Вера — моя одногруппница. Правда, девушка работу престижнее нашла, а я так и осталась работать в государственной ветклинике. Тоже могла, но не захотела, уже привыкла к коллективу и никто баки не забивает, как это делают в частных клиниках.

— Я не раскисаю, только обидно, что столько лет была козой.

Объясняю и сразу опустошаю чашку с белым полусладким. Подруга повторяет — я выпиваю и сразу чувствую, как тело расслабляется и отдается во власть алкоголя вместе с мозгом.

— Солнце, да с кем не бывает… Вот я: семь лет встречалась с Максимом, а однажды на работе получила приглашение на его свадьбу с какой-то Марьяной, — фыркает подруга.

Мне нравится её неиссякаемый оптимизм. Правда, с внешностью девушки я бы, наверное, тоже крутила хвостом перед мужиками. Блондинки всегда на первом месте, а Вера именно, настоящая блонда с шелковистыми волосами до пояса, пухлыми губками, голубыми, как небо, глазами и кокетливым взглядом. А фигура: девяносто — шестьдесят — девяносто, мужчинам вообще крышу сносит.

— Да-а, Максим еще тот козлина! — констатирую факт. Закидываю бутерброд со шпротами в рот и запиваю жидкостью с пузырьками.

— Не говори, но посмотри на меня: молодая, красивая, сексуальная, свободная! — закатывает глаза к потолку от удовольствия. — А все остальное подтянется. Вот смотри, — пододвигается ближе ко мне, кладет руку на плечо, — в Европе люди вообще женятся в возрасте от тридцати пяти лет до пятидесяти, — подмигивает подруга.

— Несколько лет назад ты говорила, что от тридцати, — недоверчиво смотрю на Веру.

— Ну, статистика меняется. Да, это все глупости, — хлопает ладонью по столешнице. — Ты мне скажи вот что: хоть пощечину оставила на память Вадиму?

— Нет… — опускаю глаза.

Стыдно признаться, но теперь я бы врезала и не раз, а в тот момент, будто все силы отняло.

— Тху, ты — машет рукой на меня и поднимается с кресла. Достает из холодильника еще одну бутылку и откупоривает.

— Не расстраивайся. Не оставила, так не оставила. Всегда можно написать сообщение, или голосовое, — как-то очень странно смотрит на меня.

— Не буду я никому ничего писать, — возмущаюсь.

Молчит, не договаривает, что очень странно, только заполняет чашки до краев и говорит тост:

— За нас красивых!

После второй бутылки мой мозг начинает понемногу переваривать информацию.

— Знаешь, а я здесь подумала, ик, — дую губки, подняв указательный палец вверх, — ты права, ик. Надо написать этому козлу все, что я думаю, но… — чувствую, как мир бешено крутится и умолкаю.