Туманная река 2 (СИ) - Порошин Владислав Викторович. Страница 59

За завтраком, после того как мы вдоволь покрутили педали на меня насел Багдасаров, тренер штангистов.

— Ты почему вмешиваешься в наши тренировки? — не давая мне проглотить салат из огурцов и помидоров, заявил он.

— Сурен Петросович, — я бессильно отложил в сторону столовые приборы, — Власова мучает бессонница, я посоветовал ему развеяться, дальше решать вам.

— Ты как зараза здесь, со своими фантазиями! — гракнул он.

— Петросович, штангисты завтракают там, — культурно попросил его на выход Конев.

— А-а! — махнул Багдасаров рукой, и пошел к штангистам.

Когда я нес поднос с грязной посудой в мойку, меня атаковали девчонки из сборной по спортивной гимнастике. Латынина, Муратова, Астахова, Николаева, Люхина, Иванова-Калинина, хохотушки, которых в редкий день можно было встретить без бабетты на голове и косметики на лице.

— Богданчик, прошёл слух, что ты всех приглашаешь на танцы, — защебетала Лариса Латынина, — ну мы ждём.

Про танцы я сказал лишь Власову, нашим тбилисцам и главному тренеру Спандаряну. Не сборная Олимпийская СССР, а одно большое одеяло, на одном конце пукнешь, на другом скажут, что в штаны наделал, подумал я.

— Сегодня в Алуштинском курзале в восемь часов вечера состоится вечер танцев! — громко объявил я на всю столовую, — а чтобы таких красотулек никто не обидела, — сказал я гимнасткам, — провожатыми возьмите сборную по боксу. А то они на меня как-то нехорошо косятся.

Очередной предолимпийский день опять пролетел, как единое мгновение, кольца, мячи, скрип паркета, гантели все смешалось в моей голове. И выжитый, как лимон, я приехал к семи часам вечера к курзалу. Во-первых, нужно было порешать вопрос с гонораром, во-вторых разучить новую песню.

— Сколько! — завыл фальцетом, как певец Витас, Саша Мкртчян, — да я за такие деньги сам петь здесь буду.

— Сорок процентов с выручки — это более чем скромное предложение, — усмехнулся я, пропуская мимо ушей, проклятья в свой адрес.

— А как же план? — театрально заламывая руки, пропел директор курзала, — нет, ты не понимаешь, чего требуешь!

— Значит так, Саша, — я потыкал пальцем на пустое запястье, где по идее, у солидных людей бывают часы, — у меня осталось сорок минут, чтобы подготовить новую песню к массовому походу на танцы Олимпийской сборной СССР. А у тебя эти сорок минут уйдут на обдумывание моего щедрого предложения, кстати, твой план с моими ребятами мы перекроем раза в два в лёгкую.

За одну пятую от проданных билетов, пусть сам поёт, мысленно послал я Мкртчяна, и вернулся к друзьям. Я им вкратце объяснил, кто сегодня заявится сюда, чтобы потрясти своими спортивными телами, и предложил новую песню.

— Это же не наш стиль, — удивился Толик, когда наиграл и напел песенный шедевр на гитаре, — это какой-то марш.

— Да, — согласилась с братом Наташа, — под такую музыку не потанцуешь.

— А мне нравится! — заулыбался Санька, — вдохновляющая на подвиги вещь!

— Есть в ней какой-то нерв, — сказала Иринка, — обязательно ее сегодня сыграем.

— Давайте немного перекроим сегодняшнюю программу, — предложил я, — сначала для разогрева исполним «Белые розы», «Розовый вечер», а потом перейдем к мировым хитам.

— К чему перейдем? — удивился Толик.

— К песням, которые завоюют весь мир! — махнул рукой я, — и давайте, наконец, репетировать.

Как я и ожидал, сорок процентов с вырученных билетов, хоть с боем и кровью, из прижимистого Саши Мкртчяна я выбил. Директор же от обиды на несправедливость жизненных коллизий, поднял цену входного билета до пятнадцати рублей с человека. И все равно танцевальная площадка безжалостно наполнялась со скоростью магазина, в котором на прилавки выбросили дефицитный товар. Мои подопечные баскетболисты в полном составе зачем-то приперлись на танцы с десятилитровым эмалированным ведром. Я на пару секунд задумался, что же там такого ценного они могли принести? Вино виноградное сухое, дошло до меня, что же еще им могли продать в ведре? Как дети великовозрастные, ей Богу! Через полчаса, в курзале яблоку некуда было упасть. Да, танцы не место для Ньютонов, усмехнулся я.

— Сегодня премьера песни, — галантно обратился в зал Толик Маэстро, — эта композиция посвящается Олимпийской сборной СССР!

Он кивнул мне головой, я же подмигнул Саньке, который и задал ритмический рисунок песни.

— Будет небесам жарко, Сложат о героях песни. В спорте надо жить ярко, Надо побеждать честно! — прекрасным чистым вокалом запел Толик.

Я же поддержал песенную гармонию, играя аккорды только на басовых струнах в стиле рок.

— Мы верим твёрдо в героев спорта! Нам победа, как воздух, нужна! — запели на два голоса Наташа и Толик, — Мы хотим всем рекордам Наши звонкие дать имена!

— Асса! — откуда-то с краю выкрикнул Гурам Минашвили начал отплясывать что-то среднее между лезгинкой и твистом.

Чем рассмешил окружающих до слез.

— Судьи будут к нам строги, Но, в конце концов, поверьте, Скажут нам, что мы — боги, Скажут: «Молодцы, черти»!

Кстати после песни некоторые члены сборной прослезились по-настоящему. Особенно расчувствовались девчонки из сборной по гимнастике, которые пробрались к сцене и с жаром жали руки и Толику, и Наташе.

— Генацвале, спиши слова! — выскочил около меня Гурам, — надо чтобы все Тбилиси пело песню! Нэт! Вся страна!

Потом дальнейшая дискотека пошла своим чередом. Саша Мкртчян, перепугавшись, что начнется давка, распорядился закрыть ворота и никого больше не пускать. В конце концертной программы нам вновь понесли сторублёвые бумажки, для исполнения понравившихся мелодий на бис. И мы уже отыграли еще полчаса сверх нормы. После чего я сам вышел к микрофону.

— Граждане отдыхающие, спасибо за внимание, концерт окончен окончательно, — объявил я, — а товарищи спортсмены, которые в ведре принесли сухое вино, завтра с вами поговорим отдельно.

— Мы только по кружечке! — выкрикнул захмелевший Гурам, когда все вокруг недовольно стали расходиться.

После танцев директор курзала выдал нам почти восемнадцать тысяч рублей, плюс тысяча чаевых, с голоду не помрем, прикинул я. Первыми кто протянул руки к общественной наличности стали Санька и Толик.

— Мы это…, - замялся барабанщик.

— В ресторан идём, — более конкретно выразился Маэстро.

Я посмотрел за их спины, где в метрах двадцати будущих эстрадных звезд поджидали две уже знакомые мне барышни, которые мне дали наводку на курзал. Саньке с Толиком на двоих будет чуть больше тридцати, а дамочкам, скорее всего больше шестидесяти. Нравы очень упрямая вещь, хоть и говорят, что они все время падают. Такова особенность человеческой памяти, для которой в прошлом и трава зеленее и небо голубее, и девушки сговорчивее. Я выдал горе любовникам по тысяче рублей на человека.

— Мужья-то в курсе, чем их благоверные здесь занимаются? — тихо спросил я парней, кивну в сторону барышень.

— Они ответственные работники внешторга, — с серьезным видом ответил Санька, — им некогда думать о таких мелочах.

— Значит так, не забываем предохраняться и хотя бы через раз возвращайтесь ночевать домой, — сказал я в первую очередь Толику, — сестра волнуется. И самое главное…

— Сухой закон, — ответили парни хором, рассовывая деньги по карманам.

Глава 39

На два товарищеских матча в Прагу сборная со всем тренерским штабом вылетела в понедельник рано утром из аэропорта в Симферополе. После короткого совещания было решено остановиться в маленьком местечке Рокицани в семидесяти километрах от столицы Чехословакии. Чтобы ничего не отвлекало спортсменов от предстоящих игр. Маленький аккуратный чешский городок, лично мне, напомнил старые части города Риги и Таллина. Везде булыжная мостовая, окна первых этажей на уровне пояса, старые уличные фонари, из сказки про Буратино. Лишь центральную площадь перед ратушей украшала колонна, облепленная фигурами мужиков, которых никто нигода не посадит, ведь они все памятники.