Изгнание (СИ) - Ланиус Андрей. Страница 35
«Ты чего это?» ‑ повернулся к Визу фарон и посмотрел на него водянистыми глазами.
«Меня зондируют?»
«Тогда бы нас двоих послали за тобой. А тебя ‑ в наручники. А раз без наручников, то не бойся, хотя, конечно, никогда не знаешь, в каком месте споткнешься», ‑ вздохнул фарон и вновь отвернулся к панели управления.
На посадочной площадке их встретил молоденький верткий службист первой руки, сказал, что Виза давно ждут и, не слушая оправданий фарона о тихоходности старого глайдера, повел Виза за собой в здание, нисколько не заботясь о том, что прилетевший может отстать. Такая бесцеремонность обращения успокоила Виза.
Его привели в приемную Ворха.
«Ты заинтересовал Верховного. Жди».
Службист ушел, и Виз остался в кресле под ветвями комнатного дерева, одного из многих, образующих удобные для ожидания уголки. Огляделся. Тут все было для его прочищенного мозга интересным и необычным. Входили пособники власти, увешанные орденами так густо, что все время хотелось сорваться с места и почтительно вытянуться. Но пособники не обращали внимания на Виза, собирались в группки под ветвями и принимались смеяться, совсем как мальчишки в компаниях.
Виз видел их оживленные лица, но боялся воспринять мысли, помня наказы Ладен, что лучше ничего не знать, не отвечать, не думать. Чтобы отвлечься, вопроизвел образ Ладен, перепуганной приходом в дом фарона, увидел вновь, как заметалась она по комнате, стараясь защитить мужа от невидимой опасности. Милая, дорогая Ладен, я не могу без тебя жить, признался он, представив ее сидящей напротив за столиком. Только вот почему‑то Ладен не обрадовалась его словам, а предостерегающе прижала к губам пальцы: молчи и не думай! Но ведь как не думать? Миллионы лет по крохам на планете накапливалось серое вещество мыслящей материи, создавался нынешний мыслительный потенциал. Не думать ‑ значит не пользоваться им. Кому это выгодно, если не врагам цивилизации и прогресса?
Надо разрушить абсурдный запрет. И начать думать всем вместе. Каждый о своем, а в целом ‑ об общем. А если что запрещать, так неумелые попытки думать, снижающие коэффициент эффективности мыслительного потенциала. Надо учить думать правильно: без суеты и сосредоточенно ‑ так, чтобы терялось ощущение пространства и времени, чтобы установилось черное молчание и творилась мысль, единственно правильная… Но этого тоже мало, понял Виз. Нужна всеобщая осведомленность о придуманном. И надо считать преступником каждого, кто не думает, как и того, кто не обеспечивает воплощение в жизнь придуманного…
Побаиваясь воспринимать разговоры высоких особ, чтобы не знать их секретов, Виз не мог не слышать разговора, затеянного почему‑то вслух группой пособников, разместившихся за его спиной по другую сторону ствола серпантинного дерева. Они говорили о новом способе активизации научной работы систерии, который должен, по их мнению, произвести переворот в отрасли. Толстенький низкий пособник громко рассказывал о том, как он хитро заставил интеллектуальных рабов придумать единственно возможное решение. Видимо, он старался привлечь к себе всеобщее внимание. Виз прислушался, задумался над проблемой по своему способу погружения в черное молчание и сразу понял, что ничего оригинального пособник не предложил, а придуманная им новая форма контроля не активизирует работу, а приведет к новому торможению прогресса, к еще большему застою.
«Да это же… критикан!» ‑ раздался резкий возглас, и приемная вмиг заполнилась гулом возмущенных голосов:
«Взять его!»
«Стража!» «Как он проник сюда?!»
Виз испуганно озирался на окружавшую его стену из блистающих мундиров. Он старался отыскать хоть одно доброе лицо, чтобы взмолиться перед ним: «Я же не критикую. Я так просто… Подумал про себя. Я не…»
«Успокойся, ‑ сказал Ворх, появившийся в дверях. Он с улыбкой оглядел своих пособников, раздвинувшихся, чтобы образовать проход к Визу, властным взмахом руки представил его: ‑ Виз из Флобурга! Брать его не надо. Взят. И доставлен к нам для проявления этих самых уникальных способностей, которые вам так не понравились, к сожалению».
«Но ведь это тот самый, которого, э‑э…» ‑ начал мямлить коротышка.
«…терзали серберы за опасное своемыслие, ‑ договорил Ворх, не любивший медлительности. ‑ А еще раньше был психотрепанирован за всякую чепуху. Я его пригласил, чтобы познакомиться с феноменом мыслительной активности после стирания части памяти».
Ворх приблизился к Визу, робко выглядывающему из‑под ветвей, сел перед ним в кресло и откинулся на спинку, показывая всем видом, что разговор состоится в присутствии собравшихся. Столпившиеся за его спиной пособники удовлетворенно заурчали, возвеличивая мудрость главы эгрегера. Виз ждал, что еще приготовила ему судьба, и думал, как права была Ладен, остерегавшая от мыслей.
«Напротив, ‑ сказал Ворх. ‑ Именно твои мысли привлекли к тебе наше внимание. Ты перейдешь в наш эгрегер и станешь сочинять сказки. Оформить…»
«Ко мне…» ‑ торопливо предложил кто‑то.
«Нет, ко мне, ‑ заспорил другой. ‑ Сказки‑для детей, а я…»
«В мою обслугу, ‑ примирил их Ворх. ‑ Перед сном будешь мне рассказывать, что сочинил, и самое лучшее я передам для экранизации. Доволен?»
«Спасибо. Очень доволен. Рад…» ‑ лепетал Виз, еще не веря свалившемуся счастью.
Ворх поднялся, пошел в свой кабинет, пригласив пособников следовать за ним, и те потянулись один за другим, а проходя мимо Виза, почтительно кланялись ему, заглядывая в глаза. Биз не понимал, почему произошла такая неожиданная перемена их отношения к нему, надеялся только на Ладен, на то, что она все разъяснит и подскажет.
За столом прямого контакта сидели главные лица эгрегера. Объединенные мысленной связью, они представляли как бы единый большой мозг: каждая появившаяся у одного идея тут же становилась достоянием всех, ускоряя таким образом процесс обдумывания. Дирижировал процессом Ворх: «Сейчас можно со всей убедительностью доказать, что выступление Дабера против низших предпринято с единственной целью ‑ привлечь на свою сторону Бауков, которым он предоставил тела носителей. Но Дабер не понял, что тем самым подрывается его авторитет у живущих первой жизнью. Начались перебои с энергией, с поступлением продуктов питания, уменьшился выпуск передвижных средств и многого другого».
«В метрополию увеличился приток рабов, а они под Бауками только едят…»
«И губят технику».
«Фиксирую недовольства».
«Гильорт тоже поймет авантюризм Дабера. Взрыв бомбы в Габаре Даберу не
скрыть».
«Надо помочь «не скрыть», ‑ подталкивал Ворх.
«Как?»
«Предлагаю провести кастовый траур».
«Кто?…»
«Я, Верховный», ‑ поклонился Бишон,
«Тонко придумано, Бишон. Получишь знак отличия».
«О Верховный. Ты щедр. Я стараюсь не ради наград, только во имя эгрегера, который ты так славно возглавляешь».
Бишон кланялся, кивал головой и ловил на себе завистливые взгляды.
«Траур ‑ хорошо, мы добьем Дабера. Но это ‑ тактическая задача, а нам надо думать о стратегии, предпринять экстренные меры по спасению Нового Порядка».
В ментальном поле установилась тишина, и явственно почувствовалась вибрация страха. Не понимая, что произошло, Ворх оглядел своих потупившихся пособников. Что случилось?
«Ты оговорился, Верховный. Неточно выразил мысль, ‑ робко пролепетал толстощекий Жираз. ‑ Сказав «спасение», ты как бы выразил сомнение в жизненности, а значит, и в правоте Нового Порядка. А мы, как ты знаешь, наказываем сомневающихся. Надо говорить, что мы заботимся о дальнейшем
совершенствовании Нового Порядка, об его укреплении, расцвете, развитии… Поверь, нам не хочется терять тебя, если враги придирутся к словам…»
«Кто еще так думает?» ‑ обвел взглядом Ворх сидящих за столом и по смущенным, растерянно‑взволнованным лицам понял: все! Не падения строя боятся ‑ своего падения. Те, кто специально возвеличены, чтобы иметь право думать и охранять интересы касты, защищать Новый Порядок. Какой абсурд!