Враг моего сердца (СИ) - Счастная Елена. Страница 47

Распускали белоснежные цветы яблони в звяничанских садах, пахли так сладко и томно, скрывали в ветвях одуревших от вешнего тепла птиц. Травень нынче радовал погодой: самое время для работ в поле — а потому в веси было пустынно. Только иногда можно было услышать звонкие голоса детей, которых тоже не оставляли без работы, да постук молотков и топоров во дворах. Пришло время и дома подлатать после зимы: где кровля подгнила, как снег сошёл, где завалинка чуть осыпалась. А то и вырезать нового конька на крышу.

И как ни хотелось поскорее заехать к Сновиде, а приказ Чаяна на сей счёт был яснее некуда: прямиком ехать в Лосич и остановиться на всё время в остроге, под присмотром воеводы и его людей. Всё беспокойнее приходили вести с пограничных застав и весей: косляки могут напасть в любой миг. А потому княжич отправил с Елицей только тех кметей, в чьей силе и верности уверен был. Доброга тоже двоих отрядил, а Леден, хоть и вынужден был остаться в Велеборске, отправил в путь своего ближнего отрока Брашко. Тот, конечно, княжича оставлять не хотел, но и с Елицей они за время дороги до Радоги и обратно успели сдружиться, а потому парень противиться приказу не стал.

Как минули Звяницу, до Лосича осталось рукой подать. Шла вовсю торговля у моста и за стеной недалёко от ворот. В избах, что ровными лучами улочек сходились к острогу, тоже слышались голоса. Слишком громко — после дня пути в почти в полной лесной тишине. Брашко чуть раньше уехал вперёд, оставив телегу на попечение одного из кметей — Арилы. Предупредить поспешил воеводу о том, что гости к нему едут — желанные или нет — там видно станет. Но стражники на стене, завидев всадников, ничуть не препятствовали въезду в ворота. Только окликнули Стояна, что ехал впереди всех, спросив, кто такие. Да тут же убедились, заметив следующую за ним Елицу.

Во дворе уже встречал гостей сам Осмыль: разулыбался, зашагал навстречу, да только Брашко, что рядом с ним стоял, вперёд поспел — помочь Елице спешиться, будто обязанность эту после Ледена своей считать начал. Воевода только хмыкнул, оценив расторопность отрока, окинул взглядом кметей, что спрыгивали наземь и озирались в тесноватых стенах совсем небольшого острога.

— Как же я рад тебя снова видеть, княжна, — Осмыль, ничуть никого не стесняясь, подошёл и обнял её. — Извёлся весь, как ты уехала.

— Совесть заела? — она прищурилась шутливо. — Что меня в Велеборск отпустил.

Воевода вздохнул, на миг помрачнев. Не хотела она его обидеть, да сама серчала на того какое-то время: за то, что так легко её спровадил. Хоть и понимала, что по-другому нельзя было.

— Заела, — ответил Осмыль коротко. — Да княжич мне всё ж разумным показался. По делу важному, как говорят, приехал, а не для того, чтобы буйствовать зря. Вы проходите. В гриднице для вас уж стол собрали почти, а пока в избах располагайтесь. А тебе, Елица, я покои в тереме уж распорядился подготовить.

Кмети во главе с десятником, уже зная, куда идти, направились к дружинным избам, коих здесь было не так и много — да все почти под завязку заняты. Теми, кто служил в Лосиче давно, да теми, кто недавно прибыл по приказу Чаяна — границы укрепить.

— Что, тихо у вас тут пока? Косляки не лезут?

Елица прошла за Осмылём в терем, по лестнице на второй ярус. Глянула с верхотуры на город, суетный, как забитая головастиками лужица. А после накрыли её тишина и полумрак терема, что пах деревом и хлебом.

— Да пока спокойно. Ловим иногда лазутчиков. Вот недавно одного схватили в Звянице, — воевода оглянулся. — Чего разнюхивают… Будто не знают, что под лето закрома у всех почти пустые — и мышь заблудится.

— Недавно нападали на Логост. Дочь посадская даже сбежала оттуда, — Елица вздохнула, невольно вспомнив Вышемилу.

Как она там, в Велеборске? Поправилась ли совсем? Всё ж нехорошо было оставлять её, не закончив выхаживать, хоть и позаботиться о ней есть кому — верно.

— Слыхал. Сильно их потрепало. Да и косляков порубили немеряно.

Осмыль встал перед потемневшей от времени дверью горницы — одной из лучших, что вообще можно было сыскать в Лосичанском остроге. Раньше её дочь воеводы занимала, да как пошли слухи о наступлении остёрцев, так они с женой его тоже уехали в место более тихое, где родичи той жили, да откуда и сам он родом был.

Елица вошла в распахнутую перед ней дверь. Заслышала позади шаги спешившей уже следом Веи. Наперсница проскочила внутрь мимо уступившего ей дорогу Осмыля. Тот вошёл тоже.

— Так зачем ты приехала? — проговорил, озираясь с явной печалью в глазах. — Дурное что стряслось? Или от княжичей сбежала?

Он усмехнулся, зная уже, что это вовсе не так: уж, верно, узнал и кметей из дружины Светоярычей, и отрока приметного, которого только Леден с ней отправить мог.

— Да нет, уж не сбежала, — Елица расстегнула сустугу и повесила плащ на колышек. — А дело и впрямь важное. Ищу я кое-что. Что поможет Светоярычей из Велеборска отвадить. И забыть о них, верно.

Она осеклась, понимая, что забыть их вряд ли когда-то уж сможет. Уж какая нелёгкая их в жизни ни столкнула — особенно поэтому помнить станет.

— Радостно это слышать, — Осмыль даже в ладони хлопнул.

— К Сновиде я приехала. Да остановилась здесь. Всё ж мне теперь не надо скрывать, что я княжна.

Воевода нахмурился тут же, взгляд в пол упёр ненадолго, словно весть у него для Елицы была неприятная. Кольнуло даже страхом где-то в груди: а вдруг уехала волхва? Мало ли, куда её дела могли увести.

— Хворает Сновида уж больше двух седмиц как, — Осмыль снова поднял взгляд. — Сильно. Говорит лекарка Ванья, что сердце у неё прихватило одной ночью. А после как будто силы её покинули. Всё тает, тает потихоньку. Не ходит почти.

Елица так и села на скамью, что чудом рядом подвернулась, а то и на пол хлопнулась бы, верно — не заметила. И до того сильно в горле что-то загорелось — не вздохнуть. Словно опоздала она куда-то, не уберегла того, кому могла помочь. Может, если бы рядом с волхвой оказалась, так и обошлось бы. А если бы ухаживала за ней, то не разболелась бы она так сильно.

— Увидеть её хочу, — Елица вновь встала, чуть придя в себя. — Немедля.

Пока день ещё в разгаре, она никому не помешает, никого не потревожит на ночь глядя.

— Ты отдохнула бы хоть сама, — попытался увещевать её Осмыль, да сразу понял, что бесполезно это.

Елица велела Вее оставаться в горнице, а сама, прихватив Брашко, поспешила назад в Звяницу. Они промчались, поднимая серую пыль на дороге, до самой избы волхвы. И не замечала она теперь ни Дажьбожьего ока, что ласково грело спину, ни благоухания садов: всё застлало предчувствие большой беды, что давило в виски и заставляло сердце грохотать в горле. Елица почти по-мужски резко спешилась и едва не снесла с петель калитку — так ворвалась на двор. И не успела ещё до сеней дойти, как, встревоженная шумом, выскочила ей навстречу Веселина. Ни слова не говоря, она кинулась на шею, обняла, как сестру родную, которую не видела давно.

— Так и знала я, — забормотала. — Знала, что почувствуешь или судьба сюда тебя приведёт, а увидишься с ней до срока.

— Спасибо, что помогаешь ей.

— А кому ещё? — Веселина отстранилась, строго оглядываясь Елицу. — К ней, кроме меня, никто и не ходит почти. Только лекарка иногда. Всё потому что с тобой жила много лет, укрывала, кто ты такая. А про тебя сейчас чего только не болтают. Денко вон, как вернулся тогда… Такого рассказал. Что и с княжичем тем ты ложе делишь, и слушает он тебя, как княгиню свою…

— И ты веришь?

— Нет, конечно, — но в голосе подруги не было уверенности.

Она проводила Елицу в избу. Сразу ясно стало, что жизнь отсюда ушла уже — только войти стоило. Всегда здесь травами пахло, да только сейчас — непривычными, чуждыми. Тревожно, тягостно, душно. И казалось, чадили лучины больше обычного, и дух из печки шёл не такой добрый. И постукивал где-то домовой, словно уходить отсюда собирался.

Сновида лежала на своей лавке, чуть приподнятая подложенными под спину валиками из покрывал и тканей. Волхва посмотрела на Елицу мутно, словно не узнала в первый миг, но подняла руку с усилием и подозвала слабым взмахом страшно иссохшей кисти. Елица и рада была подойти тут же, да словно в корыте со смолой увязла. И так трудно давался каждый шаг. Громыхнув дверью, ввалился в избу Брашко, да Веселина остановила его, шикнула сердито — тот и притих, встав рядом с ней.