Меч Кайгена (ЛП) - Вонг М. Л.. Страница 46

— Сюда, Мамору, — Такаши указал на стол. — Выпей с нами. Вот… — он просиял, когда Мамору сел на колени слева от него. — Посмотри на себя. Ты такой высокий стал. Ты вырастешь хорошим мужчиной, да?

Мамору не знал, как ответить.

— Эм… надеюсь, дядя.

— Хороший юноша, — отметил Такаши, Мисаки отошла, чтобы успокоить Изумо. — Отец явно тобой гордится.

— Н-надеюсь, когда-нибудь будет, — сказал Мамору, заметно смущённый. — Вряд ли я заслужил…

— О, ты заслужишь гордость отца… — Такаши со звяканьем налил себе еще сакэ, — или будешь пытаться всю жизнь, как делал он, как делал наш старик и наш дед. Ты вырастешь, будешь тренироваться и расти, тренироваться всей душой, пока однажды не будешь сидеть за столом Кумоно, гадая, зачем потратил столько времени, чтобы стать сильным бойцом. Чтобы биться с графиками и анкетами? Чтобы передать утомительный бред своему сыну?

— Нии-сама, — голос Такеру был таким холодным, что мог треснуть, как лед. — Прошу, не говори так о наследии нашей семьи.

— Тихо, Такеру-кун. Я говорил не с тобой. Я скажу тебе кое-что, Мамору-кун… — пауза для глотка, — я рад, что у меня девочка.

Последовала растерянная тишина.

— Ты смотришь на меня как на безумца, — Такаши рассмеялся. — Но я серьезен. Девочки для мирного времени. Девочка может процветать в мирное время. Меня утешает то, что моя маленькая Аюми не будет терпеть этот бред. Тренировки до крови, чтобы оставаться в ножнах и ржаветь…

— Я в-вряд ли понимаю, дядя.

— Надеюсь, и не придется. Ты слишком яркий, чтобы ржаветь, — Такаши вздохнул, это звучало почти как стон. — Я тоже когда-то был ярким.

— Дядя…

— Хватит болтовни, — резко сказал Такаши. — Выпей, племянник.

Пауза, глоток, и Такаши рассмеялся.

— О, Мамору-кун! Видел бы ты свое лицо!

* * *

— Я поговорю с ним, — пообещала позже Сецуко Мисаки и Хиори, — за вас обеих. Но не сейчас. Я подожду, пока у него прояснится голова.

Три женщины сидели в редком моменте покоя. Мамору учился в соседней комнате с Кваном Чоль-хи. Хироши, Нагаса и Рёта ползали по полу рядом с мальчиками старше, гоняющими лед в игре, которой их научил Мамору. Изумо спал, а Аюми тихо ела у груди Сецуко.

— О, не нужно говорить со своим мужем за нас, Сецуко-сан, — сказала Хиори. — Это мужское дело.

— Хиори-чан права, — утомленно сказала Мисаки, выбирая из шкатулки иглу. Она была не в настроении говорить о ситуации с Такаши и Такеру, она хотела закончить с шитьем, так что думала закрыть тему как можно быстрее. — Кумоно — школа Такаши-самы. Если он хочет изменить работников, это его решение.

— Да, — сказала Сецуко, — но это глупое решение, и кто-то должен ему сказать.

— Сецуко-сан! — охнула Хиори. — Как можно так оскорблять своего мужа?

Сецуко пожала плечами.

— Он знает, что я люблю его.

— Уверена, Дай-сан уже озвучил возражения, — отметила Мисаки. Дай был мужчиной, мог говорить за себя. — Если он или мой муж против решения Такаши-самы, это их работа — разобраться с ним. Они же взрослые мужчины, да?

— Погоди. Почему твой муж против изменений? — растерялась Хиори.

— Такеру обычно не жалуется, — сказала Сецуко, — но ему не нравилось учить в Кумоно.

— Правда? — Хиори была потрясена. — Мой муж говорит об этом как о лучшей работе в мир. Великий мечник, как Такеру, должен тоже быть рад.

— Есть разница между тем, чтобы быть великим воином и хорошо учить этому, — сказала Мисаки. — Такеру-сама лучше за столом с бумажной работой, чем в обучении учеников. Потому Такаши-сама и хочет его рядом, чтобы получить помощь с управлением, которое он ненавидит.

— Не знаю… — Хиори сомневалась. — Разве можно так говорить о главе семьи?

— Нет, Мисаки права, — Сецуко вздохнула. — Бедный Такаши-сама не любит работу директора Кумоно. Порой я думаю о том, что он должен — хочет — просто передать работу Такеру или Даю. Они были бы в этом хороши.

Мисаки невольно рассмеялась в потрясении.

— Дай-сан, возможно, но Такеру… — Такеру не смог выбраться из бумажного мешка, чуть не сказала она. Для правления нужен хребет.

— Такеру умный и благородный, — сказала Сецуко, — чего я не могу сказать о своем бедняге.

— Сецуко-сан! — красивые, как у лани, глаза Хиори расширились в ужасе. — Нельзя так говорить о своем муже!

Мисаки смотрела на свою работу, радуясь, что она не стала озвучивать свои мысли о Такеру. Она не хотела, чтобы у бедной Хиори был сердечный приступ.

— Я не хотела обидеть, — быстро сказала Сецуко. — Мой муж — великий мужчина со своей силой, но он — не любитель идеала, как Такеру. Он не любит бумажную работу. От этого ему скучно, и он ворчит, а потом не так весел в постели.

— Сецуко-сан! — Хиори зажала руками рот и покраснела так сильно, что Мисаки боялась, что она потеряет сознание от прилива крови к голове.

— Что? — сказала Сецуко, и Мисаки гадала, не выпила ли и она сакэ. Даже Сецуко обычно была сдержаннее. — Он куда энергичнее, когда побывал в додзе, чем когда провел весь день в кабинете. Уверена, и Дай-сан такой…

— Нам не нужно говорить о Дай-сане, — поспешила сказать Мисаки и стала искать тему. — Эм, Хиори-чан, у тебя не осталось темно-синей нити?

— О, к-конечно, — пролепетала Хиори. — Я не использую ее так много, как ты. — Цвета Юкино — белый, серебряный и зеленый.

Мисаки порылась в шкатулке, взяла бледно-серую нить и подняла катушку.

— Меняемся.

— О… Мисаки-сан, не нужно…

— Меняемся, — заявила Мисаки и бросила катушку на колени Хиори.

— О… спасибо, — Хиори взяла катушку и прижала к груди, как сокровище. — Ты всегда такая добрая, Мисаки-сан, — румянец не пропал с ее лица, и Мисаки гадала, как женщина с ребенком могла быть такой до смешного невинной. — Дай мне динма, — Хиори встала, чтобы проверить свою сумку. — Я поищу тебе синюю нить.

Обычно Мисаки была не против шитья, но сегодня она отвлекалась.

— Маттаку моу! — выругалась она. — Бардак. Такое можно отдать Тамами-сан, — жена Котецу шила куда лучше женщин-коро.

— Что с ним случилось? — спросила Хиори.

— Бой, — сказала Мисаки.

— О. Но… Дай не тренировался с твоим мужем месяцами… — все знали, что Дай был одним из немногих мечников, который мог дотянуться до Такеру стальной катаной. — Кто сделал это с кимоно?

— Мамору.

Хиори охнула.

— Он стал таким умелым?

Впервые за тот день Мисаки улыбнулась.

— Не такой умелый, — она подняла кимоно Мамору, которое было так рассечено, что едва держалось целым.

— Мамочки! — Хиори рассмеялась. — Нужно много нити, да? Такой оттенок подойдет? — она подняла катушку.

— Выглядит идеально, — Мисаки потянулась за нитью.

— О, Мисаки-сан! — вдруг воскликнула Хиори, замерев. — Что с твоими руками?

— Что? — сердце Мисаки сжалось. — О! Ничего, — она быстро убрала руку. Она знала, что нужно было больше времени потратить на исцеление мозолей! — Аллергия на новое мыло. Появились волдыри.

— Я не видела новое мыло, — сказала Сецуко. Они с Мисаки мылись, стирали и мыли посуду в одном месте.

— Потому что я его выбросила, — сказала Мисаки. — Оно было плохим.

— Выглядит как мозоли, — тревожно сказала Хиори. — Странно… порой у моего мужа такие ладони.

— Правда? — сердце Мисаки забилось быстрее. Такеру уже был недоволен ею, не хватало, чтобы кто-то узнал, что она была в его додзе и трогала оружие. И если ее поймала наивная Хиори, ее гордость не могла такое вынести.

Хиори придвинулась ближе, коснулась ладони Мисаки.

— Почему у тебя мозоли как у Дая?

Мисаки искала лож, когда…

— Такеру-сама! — с облегчением воскликнула она. Обычно на не была так рада, ощущая неприятный холод мужа в комнате. — Ты рано вернулся!

— Шиматта…! — выругалась тихо Сецуко, прикрыла грудь своим кимоно.

— Я не знал, что мы не одни, — сказал Такеру, не приветствуя женщин. — Кван у нас дома?

— Он заключил уговор с Мамору, — сказала Мисаки.

— Что?

— Мамору помогает ему с боевыми тренировками, а он взамен помогает Мамору с кайгенгуа.